Сергей Зверев - Логово проклятых

Одиночный выстрел в этой какофонии никто и не различил. Оселедец вдруг застонал, повалился на Боровича, схватился за кровоточащую рану выше локтя. Охранники попадали на землю и приготовились к стрельбе.

Но Борович уложил Оселедца на траву и крикнул им:

– Не стрелять! Это шальная пуля. Не выдайте нас своей пальбой!

«Молодец, Сергей! Отличный выстрел!» – мысленно добавил он.

Полянский подполз к ним, разрезал рукав пиджака и стал перевязывать руку раненому Оселедцу.

Байбаков сидел на одном колене, поводя автоматом из стороны в сторону.

Наконец он подал голос:

– Слышите? Это машины. Их много. Уходить надо, Ворон!

– Эй, хлопцы! – окликнул Борович оуновцев. – Берите Сидора и ходу назад!

– Что там? – простонал Оселедец.

– Там все очень плохо, – проговорил Михаил, шагая за спинами бандитов. – Лодяжный бежал к дороге, куда выезжала колонна военных машин. Москали облаву готовят, а Лодяжный выскочил, чтобы не попасть под нее. Понял теперь, Сидор? Сообразил, кто такой Андрей Лодяжный?

– Надо остальных как-то предупредить, – хриплым голосом сказал Оселедец. – Он ведь и на других может навести.

– Ничего, теперь-то мы его знаем, – отозвался Борович, прислушиваясь. Кажется, на дороге все закончилось. – Как ты, Сидор? Хлопцы, остановитесь. Кажется, снова кровь пошла, повязка сдвинулась.

Бойцы снова положили Оселедца на траву. Он скрипел зубами, когда они перетягивали жгутом его руку выше раны, потом накладывали повязку.

Сидор вдруг протянул руку, сжал локоть Боровича и проговорил:

– Ворон, я теперь понимаю, насколько тебе сложнее, чем всем нам! Нет, ты послушай, я должен сказать. Я знаю, тебе многие не особенно верили. Некоторые считали, что вы сидите там, в заграничном штабе, и умничаете, а мы, истинные борцы, здесь под смертью ходим. А теперь я скажу. Есть Ворон, который линию фронта перешел, людей при этом потерял! Теперь он здесь, пытается нам глаза открыть. Мы-то в лесах, в землянках, а этот человек каждую минуту рискует нарваться на патруль НКВД. Ты дело говоришь, Ворон. Я встречался с хлопцами, которых ты там, в Кракове, готовил для заброски сюда. Они замечательно о тебе отзывались. Ты сильный человек, опытный, тебя надо слушать. Так я всем и скажу! И вот сейчас, если бы не пошли мы с тобой, то один черт знает, чем все могло бы закончиться.

– Оно и так закончилось не очень хорошо, – ответил Борович. – Поднимайтесь, хлопцы, уходить надо. Солдаты могут кинуться и в эту сторону, а у нас раненый.

Они снова шли в глубину леса, все дальше от дороги.

Через несколько минут Борович остановился и посмотрел назад. Тут же рядом с ним замер капитан Байбаков.

Михаил не стал говорить ему о тех мыслях, которые шевельнулись в его голове.

«Ни к чему это, – решил он. – Наверное, усталость накопилась. Вот я и подумал, что надо сделать шаг назад и оказаться у машин, со своими. Не надо больше притворяться, лгать, делать вид. Можно просто сесть с ребятами на обочине, разжечь костерок и пить горячий терпкий чай. Больше не будет подполья, лесов, бандитов.

Только вот в том-то и состоит проблема, что никуда они не денутся. Кто-то должен делать всю эту работу, чтобы очистить нашу землю от нечисти».

– Пошли! – поторопил Борович Байбакова и побежал догонять бойцов, несущих Оселедца.

Михаил знал, что ему надо возвращаться в логово этих отщепенцев, которые думали, что творят историю. На самом деле они всего лишь ее отбросы, шлак, грязная пена на воде. Она сойдет, и Украина заживет чистой спокойной жизнью. Светлая, певучая, улыбчивая и радушная к гостям, какой Борович ее и любил. Но до этого нужно еще дожить.

За период с осени сорок четвертого по лето сорок пятого года благодаря эффективным действиям военной контрразведки СМЕРШ на территории Западной Украины фактически перестало существовать военное крыло националистического подполья. Зимой сорок пятого – сорок шестого годов была проведена вторая крупная операция по ликвидации остатков отрядов УПА и подполья ОУН, в которой были задействованы силы Прикарпатского и Львовского военных округов.

Армейские подразделения размещались в селах, не допускали беспрепятственного перемещения отрядов ОУН-УПА и их снабжения местными жителями. В это же время оперативные группы контрразведки СМЕРШ, НКВД и НКГБ совместно с внутренними войсками преследовали и уничтожали вооруженные группы националистов. Эта тактика дала заметные результаты. В сообщении ОУН по Карпатскому краю указывалось, что после ударов зимой – весной 1946 года УПА перестала существовать как боевая единица.

В июле 1946 года вышло обращение УПА, в котором указывалось на завершение широкой повстанческой борьбы и переход к подпольно-конспиративной деятельности. До начала пятидесятых годов еще регистрировались отдельные выступления националистов и попытки совершения террористических актов. В 1954 году был арестован лидер ОУН Василий Кук, заменивший Шухевича. 15 октября 1959 года агент КГБ Богдан Сташинский в Мюнхене ликвидировал Степана Бандеру. Так вот бесславно закончилась война украинских националистов против своего народа.