Сергей Самаров - Убийцы дронов

Тем временем рядовой Самохин уже добрался до угла. Со стороны посмотреть, передвигался рядовой непростительно медленно. И только понимающий ситуацию человек скажет, что иначе передвигаться нельзя. Между автоматными очередями время от времени образуются промежутки, в которые становится слышимым каждый посторонний звук, каждый шорох. И бандиты, возможно, специально создают такие промежутки, чтобы прислушаться. Это известная боевая технология, которая и в спецназе ГРУ при необходимости применяется. Особенно, если приходится вести бой в окружении, что случается крайне редко, поскольку бандиты чаще предпочитают действовать малочисленными группами, но все же случается. Однако только у нас такое положение трактуется по-своему: «Если враг вокруг нас, то он никуда от нас не уйдет». Искать противника всегда сложнее, чем уничтожать его. Особенно, когда он старательно прячется.

Ветки кустов мешали мне видеть, как будет действовать рядовой Самохин после того, как минует угол. Но смещаться правее, где был достаточный обзор, я не стал, поскольку там светило солнце и бинокль стал бы своими окулярами отражать блики, по которым бандиты могут дать очередь, а предпочел отступить на пять шагов дальше, чтобы включить тепловизор, которому ветви не мешали «смотреть». И я увидел, что Самохин, аккуратно миновав угол, вытащил из подсумка гранату, резким движением сорвал чеку, но сразу не освободил прижимной рычаг, а чуть отодвинулся от стены, чтобы шлем не мешал ему видеть окно, в которое он готовился бросить гранату. Время замедления у «Зари-2» растяжимое — от одной до четырех секунд, поэтому ее нельзя долго держать в руке после того, как отпустишь прижимной рычаг.

В это время наушники донесли до меня сразу несколько одновременно прозвучавших автоматных очередей. Автоматы «АК-12», которыми был вооружен взвод, имели хорошие глушители. И стрельбу бойцов, если они находились в отдалении, слышно было только внутри взвода. Микрофон при прицеливании слегка прижимался к прикладу, и через приклад звуки переходили в наушники. Стреляли, видимо, бойцы первого отделения, потому что стрельба тех бойцов, что находились ближе ко мне, хотя и звучала чуть слабее выстрелов из пневматики, все же была мне слышна.

Следовало, конечно, спросить Махалова, что там происходит, но и у Самохина наступил кульминационный момент, и потому я продолжал наблюдение, посчитав, что сержант сам доложит.

— Убежала? — раздался вопрос в наушниках.

— В тот двор, к собакам… Под забором проход вырыт. Кавказцы пытались наружу выбраться… Порвут они его, как тузика…

Как раз в этот момент Самохин дал команду:

— Всем зажмуриться! — и бросил гранату в окно.

Взрыва сразу не раздалось, наверное, именно у этой гранаты время замедления оказалось максимальным. Бинокль позволил мне увидеть, как за окном мелькнула фигура, кто-то поднял гранату, желая выбросить ее за окно, но вдруг дом сотряс сильный грохот, и из окон полыхнуло ярким белым светом. Одновременно выключился мой тепловизор, не справившись с накалом яркости после взрыва.

— Вперед! — выкрикнул я и побежал к дому.

За мной на дорожку высыпали другие бойцы. Мы уже были под окнами, когда раздался второй взрыв внутри дома. Но далеко от окон, в которые мы запрыгивали. Граната взорвалась опасная, судя по звуку, это была «Ф-1». Бойцы все же оказали своему командиру уважение и сразу выставили спины «горкой», по которой я без проблем взбежал на подоконник, после чего, уже без проблем, спрыгнул в комнату, успев даже под ноги посмотреть, чтобы не угодить кому-то в голову и самому не упасть. И только в комнате, совершив по инерции кувырок прямо по осколкам стекла и битым кирпичам стены, я поднялся и осмотрелся. Бандиты лежали обезоруженные, двое зажимали ладонями лица, третий, крупнорылый и с большой лопатообразной бородой, был без сознания и лежал в такой позе, что я сразу понял: рядовой Самохин проверил крепость его головы то ли кулаком, то ли ногой. Скорее всего, второе, потому что удары руками, помнится, у Самохина получались не очень эффективные.

— Товарищ старший лейтенант, — донесся в наушниках голос сержанта Махалова. — Убежала она…

— Кто?

— Собака, которую в окно выбросили. Та самая, что со слепым была. Золотистый ретривер. Она сильно порезалась стеклом. Через стекло выбрасывали, видимо. Вся трава в крови. Мы стреляли, но не попали. Быстро бежала и сразу через забор в соседний двор. Там уже мои парни были, тоже стреляли, но уж очень быстро бегает. Да и жалко убивать было. Мы больше, честно говоря, пугали. А собака через весь огород, под другой забор, во двор, где три кавказские овчарки живут. Кавказцы ее не тронули, вроде бы даже кровь зализывали. Но она дальше побежала.

Я бросил быстрый взгляд на захваченных бандитов. Среди них не было никого, кто, согласно словесному описанию, напоминал бы слепого с вокзала. Значит, слепого в доме не было. И собака, скорее всего, побежала к своему хозяину.

— Махалов, быстро к машине! Или даже просто бегом. Искать собаку! Кровавый след должен показать. Если это дом, контролировать все выходы. Самим не лезть. Доложишь, мы прибудем…

— Понял. Работаю, товарищ старший лейтенант.

Рядовой Самохин тем временем собрал оружие бандитов. Последними в окно влезли, довольно, кстати, неуклюже, но в соответствии со своим возрастом, оперативники ФСБ. Они сразу заковали руки ослепших и оглохших бандитов в наручники, обыскали их, забрали у каждого по пистолету и ножу, у двоих, которые были в сознании, оказались при себе еще и гранаты.

— Как? — спросил я у Самохина.

— Вон тот, — кивнул рядовой на лежащего без сознания бандита, — когда я еще на подоконнике стоял, гранату бросил. Хотел и себя, и своих взорвать. Между тремя и бросил. Прямо по центру. Я успел спрыгнуть и гранату туда забросить, — показал он на распахнутую дверь в кухню. Там осколками гранты была основательно посечена вся мебель, досталось и двери, на которой отчетливо просматривались две сквозные пробоины, хотя она толстая и многослойная.

— Нормально. Хорошо отработал. А с этим что? — кивнул я лежащего без движений бородатого бандита.

— Он меня не видел и не слышал, но понял, что, поскольку он все еще жив, граната не сработала, и хотел вторую вытащить. Я рукой его просто не доставал, далековато стоял. А вы приказали «на поражение» не стрелять. Только ногой хай-кик [11] Хай-кик — удар ногой в голову с разворота, наносится чаще всего нижней частью голени. В современном спортивном мире считается элементом из смешанных единоборств, где чаще всего и применяется, хотя изначально считался элементом муай-тай (тайского бокса). Считается очень жестким, в сравнении, скажем, с ударами ногами в карате, и технически достаточно сложным приемом. Но для бьющего так же опасен, как и для получающего удар, потому что иногда, при неправильном довороте стопы, случается сложный перелом ноги. ему «нарисовал», иначе никак нейтрализовать не успевал. Кажется, челюсть ему сломал.