Андрей Воронин - Инкассатор. Пуля всегда права

— А других, друг мой Дылда, нет. Ты прав — мы похитители ребенка. За киднепинг нынче на полную катушку дают. Так или так сидеть. Но вдруг договоримся?

— Не договоримся, — помотал головой коммерческий директор. — Но попробовать стоит. Ты позвонишь или я?

— Бросим жребий, — предложил Боровиков, доставая монету. — Орел — ты, решка — я.

Он подбросил монету, она взлетела над столом и упала орлом вверх. Садальский обреченно достал сотовый телефон и набрал номер.

— Василий? Это Садальский. Мы просим проще…

С минуту он слушал то, что говорили на другом конце эфирного «провода», потом медленно нажал кнопку отбоя и положил трубку на стол.

— Он нас проклял. Примирения быть не может. Сказал, готовьтесь к отправке на тот свет.

— Даже так?

— Даже так.

— Что будем делать? Ждать, пока Кацнельсон, как обещал, выступит посредником?

— Он ничего не добьется. Я Ваську слишком хорошо знаю, если он такими словами бросается, значит, списал нас в расход.

— Тогда остается один выход. Я ни на нары, ни тем более в гроб не собираюсь.

— Ты имеешь в виду…

— Да, Станислав. Ваську придется убрать. И, видимо, Юлию, потому что эта баба плакать будет не долго. Она на нас всех поднимет. У нее связи — будь здоров. Дождемся исполнения — и за границу.

— Миша, а может, ну его на фиг, Васнецова? Не лучше ли сразу «за речку рвануть» — шенгенские визы и у тебя, и у меня открыты…

— Нет, Дылда, он нас из-под земли достанет.

Садальский сгорбился за столом, зажав ладони между колен.

— И что, есть у тебя… человек?

— Есть. Он нам уже в этом деле помог. Ну, тот, который охранника пацана отвлекал. Сволочь редкостная, нигде не засвечен, в ментовке работает. Тридцать тысяч — и Васнецов в могиле. Васнецов, а не мы.

Сержант милиции Вова Горбатов заканчивал обход вверенной ему территории. Вместе с ним по улице в поисках незарегистрированных лиц кавказской национальности и загулявших мужичков, которые преимущественно и являлись их основной добычей, шагал его закадычный приятель Гена Кривцов, тоже имевший на погонах три сержантские лычки.

Выглядели приятели-менты довольно колоритно. Первый из них заметно прихрамывал, лицо второго носило следы воздействия чьих-то кулаков. Понятно, что это были кулаки Филатова, — в прошлую субботу именно этих «слуг закона» десантник проучил в квартире Кати Гусаровой, и проучил так, что последствия были заметны даже во вторник. Само собой, сержанты списали увечья на пару ханыг, которых по дороге заволокли в отделение, и отгребли не выговор, а благодарность командира патрульного взвода. Зато ханыгам мало не показалось, и они так и не поняли, почему их взяли на сапоги все дежурившие в отделении менты.

Было раннее утро вторника, и надежда на то, что удастся замести какого-нибудь алкаша, возвращающегося после ночной пьянки в свою нору, и снять с него хоть какой навар, таяла с каждой минутой. Оставались «злые чечены», но и тут не везло.

— Во холера! — сокрушенно воскликнул Горбатов после того, как дотошно проверил документы у чернобородого мужчины, оказавшегося Абрамом Гутманом, да еще и журналистом.

— Бля, все дежурство в сраку… — возмутился напарник.

Словно услышав его слова, судьба наконец смилостивилась над несчастными патрульными. Из переулка послышался неразборчивый мат и показалась колоритная пара — молодая женщина тащила на себе мужчину интеллигентной внешности. Тот вяло перебирал ногами и сыпал изысканнейшими матерными тирадами. Серое пальто, вываленное в грязи, говорило о том, что невысокую худенькую женщину часто оставляли силы.

Менты ускорили шаг.

— Остановитесь, — приказал Горбатов.

Женщина вздрогнула и с удвоенной силой потащила мужчину, приговаривая:

— Миленький, ну пойдем, немного еще!

— Вам что, повторять нужно? — повысил голос сержант.

Женщина остановилась.

— Не надо нас задерживать, мы тут живем поблизости. Я его дотащу…

— Мы сами дотащим, — ухмыльнулся Кривцов, вынимая рацию. — Второй, я тринадцатый. Машину пришлите… — он назвал адрес.

— Зачем вы так? Он же не хулиганит, — попыталась протестовать женщина. Нам два шага осталось…

В этот момент ее пьяный открыл глаза и совершенно трезвым голосом произнес такую тираду, что у видавших виды ментов отвисли челюсти.

— Так. «Сутки» он уже заработал, — удовлетворенно сказал Горбатов, хватая мужчину за локоть.

Женщина беспомощно всхлипнула и потянула мужа в свою сторону. Подошедший с другой стороны Кривцов попытался отстранить ее, но женщина вцепилась крепко. Тогда сержант ребром ладони саданул ее по локтю. Женщина всхлипнула и согнулась, прижимая к себе онемевшую руку.

— Сволочи, — сквозь зубы сказала она. — Фашисты…

Мужчина, которого держал Горбатов, внезапно выпрямился и свободной рукой залепил ему звонкую пощечину. Сержант рассвирепел и с силой ударил интеллигента под дых. Тот захрипел и повалился на мостовую.

Редкие прохожие спешили побыстрее пройти мимо, чтобы, не дай бог, не быть втянутыми в разборку, которая их не касалась.

Подошла патрульная машина, из нее вышли двое ментов и, мгновенно разобравшись в ситуации, забросили скорчившегося на асфальте пьяного в зарешеченное отделение.

— Эту забирать? — спросил патрульный.

— Не надо, — ответил Горбатов.

Через минуту плачущая женщина осталась позади.

В машине сержант потер щеку и сказал:

— Карманы его прошмонать надо…

Его поняли с полуслова. Водитель остановил УАЗ в ближайшем переулке и, Горбатов привычно начал обыскивать пьяного, который тихонько стонал, лежа на полу. Улов оказался богатым. За деньги, которые нашли у интеллигента, все четверо могли бухать дня три, не меньше.

— В отделение повезем? — спросил Кривцов.

— Нах…я? — удивился его напарник. — Потом эта п…а припрется, начнет права качать. А так пусть докажет… В случае чего скажем, что мы его отпустили, а кто его грабанул — дело не наше… — Милицейское начальство на такие случаи смотрело сквозь пальцы, особенно если с ним делились наваром.

Через полчаса напарники с чувством исполненного долга сменились с дежурства и отправились отсыпаться. Горбатову, правда, в постели понежиться не удалось. Минут через двадцать после того, как он, опрокинув стакан водки, лег спать, надрывно зазвонил телефон.

— Кого это черт несет? — выругался уже успевший заснуть мент. — Слушаю…

— Володя? Это Михаил Иванович. Встретиться надо.

— Какой Михаил Иванович? — спросонья не понял Горбатов. — А, простите, понял. Где и когда?

Сон как рукой сняло. Звонил тот мужик, который хорошо забашлял за то, чтобы они с Кривцовым поигрались с его бывшей пассией. Кто же знал, что ее новый хахаль умеет так махаться? Вова не любил, когда его бьют, но деньги он любил больше, чем не любил побои.