Андрей Воронин - Инкассатор. Пуля всегда права

Юрий, который уже понял, о каких специалистах идет речь, удрученно вздохнул. Его хрупкая надежда на то, что Юлия окажется не замешанной в кровавом переделе, таяла на глазах. И все-таки что это за ерунда с Костей?

— Юля, а ты точно знаешь, что это звонил твой сын? Это не подстава?

— Я что, голос Кости не знаю? Он сказал, что снова у Гуссейна в Зябликово и что туда, где он находится, уже идут, так что, понятно, говорить он больше не смог. И номер мобильника не пробился, но это бывает.

Юрий уже хотел сказать, что нет там Кости и быть не может, но тут вспомнил, что вместе с Васнецовым за ним приезжал в Монино какой-то ментовской полковник. Тут-то все и стало на свои места. Что ж, Филатову было не впервой подставлять свою задницу под пули за чужие интересы.

С разных сторон в Зябликово съезжались джипы и микроавтобусы, в которых сидели суровые мужики, знавшие, что каждый из них через несколько минут может оказаться в морге или того хуже — истекать кровью на какой-нибудь грязной лестнице с оторванными осколком гранаты гениталиями. Этим мужикам было до фени, за что проливать кровь, — лишь бы платили большие бабки. И в этом было их коренное отличие от Филатова — деньги его не интересовали никогда, и, за что кровь проливать, ему было не все равно. Как они оказались по одну сторону баррикад? И по одну ли?

«Интересно, где менты своих спрятали? — подумал Филатов, выруливая на улицу Мусы Джалиля. — Не иначе как в зеленой зоне, где-нибудь около прудов. Хотя далековато будет».

— Останови во дворе, — попросила Юлия и связалась с кем-то по телефону. Минут через пять рядом с джипом Филатова появился мощный «лендровер», из которого вышел рослый мужик в коже и берцах.

— Швед, Юрий, — представила она их. Мужчины, не подавая рук, кивнули друг другу. — Юра, посиди тут, мы выйдем пройдемся, — сказала Юлия, открывая дверцу машины.

О чем они говорили, Филатов не слышал. Он сидел, опустив лоб на рулевое колесо, и с пронизывающей грустью думал о том, почему же, стоит ему полюбить женщину, она или погибает, или оказывается далеко не тем человеком, который разделяет его взгляды…

Наконец Юлия вернулась.

— Поехали, Юра, — сказала она, садясь в машину. Скоро начнем.

Филатов молча тронул джип с места, подчиняясь одной мысли — «скорее бы все это закончилось».

И когда начался налет на укрепленную, словно бункер, квартиру Гуссейна, когда выстрелы и взрывы гранат заставили обитателей окрестных домов лечь на пол, прикрыв голову руками, когда из окон повалил дым, со звоном посыпались стекла и через некоторое время все эти звуки перекрыл усиленный мощным мегафоном голос: «Прекратить огонь! Всем оставаться на местах», — он понял, что ему остается одно: спасать эту заблудшую душу, поселившуюся в теле Юлии Васнецовой.

Десантник рванул машину вперед и, едва разминувшись с бронеавтомобилем, полным омоновцев, помчался в сторону Каширского шоссе. Его не преследовали, — у милиции было слишком много дел там, на улице, названной именем погибшего в берлинской тюрьме поэта.

Вскоре джип выбрался на Кольцевую, и Филатов помчался куда глаза глядят, пока не повернул прочь от столицы на первой попавшейся развязке. Только тут он смог посмотреть в сторону Юлии, и ему стало страшно. Ее лицо было белым как мел, в неподвижной, каменно застывшей рядом с ним женщине не осталось ничего живого. Только на мгновение шевельнувшиеся губы произнесли одно слово: «Костя…»

— Кости там не было, — сказал Филатов громко, рассчитывая, что эти слова выведут Костину мать из шока.

Он не ошибся. Юлия медленно повернула голову и непонимающе уставилась на него:

— Как… Не было?

— Он у отца, Василий Васильевич забрал его из Монино, где Костя был последние дни у моего друга.

— Так вы мне все лгали, — помолчав и глядя на дорогу, тихо произнесла Юлия. — Даже сын…

— Я не знаю, что там произошло, — сказал Филатов. — В этом еще предстоит разобраться.

— Это уже все равно, — прошептала Юлия. Увидев вдали рощ, примыкавшую к дороге, она попросила: — Останови, пожалуйста, мне надо.

Филатов затормозил у обочины проселка. Васнецова захватила свою сумочку и, не оборачиваясь, пошла вперед, скрывшись за деревьями. Ее не было довольно долго, и обеспокоенный Филатов отправился за ней… И услышал выстрел, напоминавший хлопок пробки от шампанского.

Юлия ушла недалеко. Она лежала около толстой березы, на коре которой виднелись следы прошлогоднего сбора сока. Маленький пистолет еще дымился. Напротив сердца по светлой ткани короткого плаща расплывалось красное пятно. «Мне кажется, мы будем любить друг друга до смерти», — вспомнил Юрий. Он встал на колени и услышал вылетевшее с последним вздохом: «Пуля… всегда… права».

Утром следующего дня на Петровке праздновали победу. В этот день даже начальство смотрело сквозь пальцы на то, что оперативники, принимавшие участие во вчерашней операции, с самого утра прикладывались к стакану, — стресс надо было снимать. Весь вечер понедельника шли интенсивные допросы, по горячим следам были раскрыты многие убийства последних недель и месяцев, в руки органов правопорядка попалась не только мелкая рыбешка, но и крупные щуки, на которых менты давно уже точили зубы. С поличным взяли даже неуловимого Шведа, который застрелил Гуссейна и уже было ушел, но напоролся на шальную пулю, раздробившую коленную чашечку. Ганс и около десятка боевиков с Дальнего Востока погибли. Людей Гасанова осталось в живых всего двое, в том числе его «визирь» Гарик.

Борис Нахалкин принимал поздравления. Всем уже была известна его роль в раскрытии самого громкого дела десятилетия, как его уже успели окрестить журналисты, прибывшие со своими камерами на место «побоища в Зябликово».

Уже хорошо поддавший без пяти минут майор делился подробностями. Зина, которая уже кое-что знала и сделала весьма нелицеприятные выводы, прислушивалась к его словам все более внимательно. Выходило, что Костю жестоко обманули…

— Нет, ну хороша же была идея — подставить эту убийцу с помощью ее собственного сына! — Борис, уже мысленно примерявший майорские погоны, просто раздувался от самодовольства.

— Кстати, а чья она, эта идея? — спросила журналистка.

— Моя, чья же…

И тут Зина размахнулась и влепила ему такую пощечину, что ее звон разнесся по всей Петровке. И уж точно, оплеуха эта поставила жирную точку если не на карьере, то на авторитете сыщика Бориса Нахалкина, равно как и его шефа полковника Кононова. Зина принародно поклялась в ближайшем же номере «Московского бульвара» рассказать о том, как доблестные сыщики спрятались за спину тринадцатилетнего ребенка.

Через девять дней после смерти Юлии Васнецовой Филатов, Петрович и Костя долго стояли возле свежей могилы. Остальные уже потянулись с кладбища, окружив Василия Васильевича, тяжело опиравшегося на руку начальника своей охраны.