Сергей Самаров - Наказание по закону гор

Цель всего этого вполне понятна. Солдат надо готовить к самым различным действиям в боевых условиях.

Именно поэтому на полосе разведчика иногда допускается использование огнестрельного и холодного оружия вне полигона и специально оборудованного стрельбища. Для этого ее отдельные участки оборудуются соответствующим образом. Но стрельба при прохождении полосы разведчика, как правило, отрабатывается только личным составом отдельных мобильных офицерских групп (ОМОГ). Солдатам стрелять на полосе разведчика разрешается только в особых условиях, под строгим присмотром командира подразделения.

Скалодром потому так и называется, что на нем наши бойцы учатся забираться на скалы. Он может иметь самую различную конфигурацию. Она зависит от реальных возможностей строителей и буйства фантазии проектировщиков.

Такие объекты чаще всего создаются офицерами и солдатами самостоятельно. Беда в том, что спортивные скалодромы, выпуск которых налажен в нашей стране, часто не дотягивают до того уровня сложности, который необходим нам, бойцам спецназа ГРУ.

Я приказал своим парням взбираться наверх сразу всем отделением, используя преимущественно руки, назвал норматив, в который они обязаны были уложиться. При этом ребятам велено было оставаться в полной амуниции. Прежде всего я запретил солдатам снимать бронежилеты, которые являются самым тяжелым элементом всей амуниции.

Потом я отправился в штабной корпус.

На первом этаже дежурный по штабу отряда не спросил меня, куда я направляюсь.

Он даже подогнал меня:

— Все уже там! Тебя, старлей, ждут.

Значит, этот офицер был в курсе дела, которым мы занимались. Впрочем, это не обязательно. Просто кто-то — сам командир или начальник штаба — мог спрашивать его, пришел ли я.

Я кивнул дежурному и привычно зашагал через ступеньку. Дверь в кабинет командира была открыта, и стучать не потребовалось. Я просто остановился в дверном проеме.

Подполковник Чесноков сразу меня увидел и заявил:

— Заходи, Артем Борисович. Можешь без доклада обойтись. Присаживайся сразу. Капитан Редькин будет говорить.

Я вошел и плотно прикрыл за собой дверь. Никто не попросил меня по случаю жаркой погоды оставить ее распахнутой.

Мы, военные разведчики, вообще не любим открытых дверей и окон. Это вовсе не традиция, а только насущная необходимость, с которой отдельные специалисты могут и поспорить. Они скажут, что если открыто окно на третьем этаже, то подслушать что-то все равно будет сложно. Да, так оно и есть. Но привычка — вторая натура.

Продолжая эту тему, замечу, что навести на закрытое окно лазерный звукосниматель вполне реально. С технической точки зрения это выглядит так. Все наши разговоры создают колебания воздуха. Именно потому человеческая речь бывает слышимой другими людьми.

Стекла в окнах, если только это не вакуумные пакеты, передают эти колебания совсем незаметно. Тем не менее лазерный звукосниматель в состоянии уловить их и преобразовать в натуральную человеческую речь.

Где-то я слышал, что простые стеклопакеты, которые стоят на всех окнах в военном городке, в состоянии защитить от прослушивания. Но это глубокое заблуждение. Надежны только те пакеты, где между стекол выкачан воздух, а сами они надежно запаяны.

Но банды, с которыми нам приходится иметь дело, не настолько хорошо оснащены технически, чтобы иметь возможность дистанционного прослушивания совещаний, проводимых в кабинете командира нашего отряда подполковника Чеснокова. Да и не такие серьезные вопросы тут обсуждаются, чтобы тратиться на супердорогие приборы, которые не каждое региональное управление ФСБ может позволить себе приобрести.

Конечно, для каждого бандита и особенно их эмира его собственная жизнь более чем важна. Они легко обрекают на смерть других людей, но сами далеко не всегда готовы на нее пойти ради успеха своего дела, весьма широко афишируемого. Но даже сохранение их собственной жизни, весьма опасной для других людей, не в состоянии решить финансовые проблемы, дать деньги, которые позволили бы оснастить банду дорогостоящими приборами.

Я занял то же самое место, на котором сидел ровно сутки назад. Точно так же устроились и все остальные участники совещания.

— Капитан, давай, начинай докладывать! — потребовал подполковник Чесноков.

Редькин прокашлялся в кулак, пошевелил перед собой несколько страничек с принтерной распечаткой, заглянул туда, подкрепляя память, и начал:

— При разработке предварительного плана операции по уничтожению банды, которой руководит Латиф Мухаметдинов, мы исходили из соображений старшего лейтенанта Трилукова о том, что действовать без данных разведки не просто сложно, но даже очень рискованно. Мы не знаем, какими средствами ведения разведки располагает банда, кто на нее работает, какие данные она получает. Поэтому в качестве основного просчитали вариант с использованием беспилотников. Для осуществления качественной работы взвод необходимо вывести в полевые условия, чтобы он мог всегда иметь возможность в кратчайшие сроки оказаться в непосредственной близости от бандитов. Таковая в данном случае должна определяться средствами огневого поражения. Место для временной базы взвода определить будет возможно только после получения первых разведывательных данных с беспилотников.

— Это все? — спросил Чесноков.

— Это только предварительные прикидки, товарищ подполковник. Без данных воздушной разведки просчитать что-то конкретное невозможно. В дополнение к этим вот предварительным прикидкам нам необходимо определить, какие цели ставит перед собой банда эмира Мухаметдинова. Я сомневаюсь в том, что главная ее задача такова — прервать безопасное дорожное сообщение горного района со столицей республики. Для определения иных целей необходимо активизировать работу всех осведомителей, имеющихся у нас. Как вариант, вернее сказать, как один из таковых, думаю, следует рассматривать возможность нападения на село, откуда родом сам эмир Мухаметдинов, или даже на районный центр.

— Это маловероятно, — возразил майор Помидоров. — В райцентре размещается сильный отряд полицейского спецназа. Кроме того, в тамошнем управлении ФСБ работают четыре опытных оперативника, все тоже бывшие спецназовцы, умеющие держать в руках оружие. Но мы ведь даже не знаем, какими силами располагает эмир Латиф. Несколько нападений на автотранспорт, произведенных его людьми, ничего в этом плане не показали. Каждый раз могла действовать одна и та же группа в составе пяти-шести человек.

— Вот поэтому мне и кажется, что спецназ Росгвардии затевает авантюру, — высказался капитан Редькин. — Официально они нас в известность о своих планах ставить не желают. Секретная, дескать, операция. Но мне из собственных источников удалось узнать, что они планируют запустить на дорогу пару грузовиков в надежде на то, что бандиты их атакуют. В кузовах этих машин будут спрятаны вооруженные бойцы. Еще неизвестно, атакуют ли их бандиты. Но если даже это произойдет, то приведет только к потерям в личном составе. Если у бандитов есть в наличии гранатометы, то они смогут сразу стрелять по кузовам грузовиков или ударят по ним после первой же автоматной очереди, выпущенной из-под тента. Это чревато большими неприятностями. Расчет наших смежников на то, что бандиты будут намерены захватить какой-то груз, который перевозится в машинах, выглядит как минимум наивным. Никому не известно, где затаились осведомители банды, что и о чем они знают. В такой обстановке операция, задуманная руководством здешней Росгвардии, чревата серьезными неприятностями. Это действие, как я считаю, предпринимается с одной лишь целью — показать высоким инстанциям, что борьба с бандой все-таки ведется. Но даже если росгвардейцы ценой значительных собственных потерь уничтожат небольшую группу бандитов, то это не будет иметь решающего значения. Поэтому я настаиваю на проведении тщательной разведки всеми силами, доступными нам.