Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

Далеко внизу прогремел мощный взрыв. Люди заволновались. Сработала мина, установленная под Шайтан-грядой.

Бойцы добежали до участка леса, усеянного каменными баррикадами. Это были вполне удачные стрелковые позиции с брустверами. Партизаны рассредоточивались, припадали к амбразурам. Шумел народ на флангах.

В арьергарде ковылял Воронцов, злобно кривился, махал пистолетом. Дескать, обгоняйте инвалида! Сазонов пригнулся, припустил на правый фланг, продрался сквозь кустарник.

Вадим подполз к Семену Белоусову, залегшему за камнем, и спросил:

— Что там происходит?

— Сами смотрите, товарищ капитан.

Со склона горы виднелось море, лучащееся на солнце, отливающее синевой. Между островами растительности проступали крыши зданий. Это была то ли Ялта, то ли Элидия. Но далеко, в нескольких километрах.

Горы ступенями съезжали к населенному пункту, справа голубело небольшое, идеально круглое озеро, слева виднелись виноградники. Лесные массивы прореживались скалами. Зеленели стройные ряды кипарисов, торчали шапки элегантных ливанских кедров, будто срезанные хорошо заточенной бритвой.

«Кажется, что море совсем рядом, — подумал капитан. — А ведь пару часов будешь топать и не доберешься».

До Шайтан-гряды было метров триста. Там торчали несколько высоких зубчатых скал. По краям они понижались. Западную часть гряды окутал дым, он уже рассеивался, проявлялись очертания камней.

Далеко внизу хлопали выстрелы, рванули несколько гранат. Акустика создавала странные эффекты. Вадиму казалось, что это происходит очень далеко. Среди шапок растительности ворочались неясные фигуры, перебегали, залегали.

— Что, Семен, фрицы на «коровью лепешку» наступили? — спросил Вадим.

— Не уверен, товарищ капитан. — Белоусов помотал головой. — Похоже, они разнюхали, где она установлена, и подорвали ее дистанционно. Но ничего, не последняя. Нормально, товарищ капитан, они не пройдут. — Семен повернул к Вадиму лицо, сведенное судорогой. — У нас и не такое бывало. Это не фрицы, а та самая рота, набранная из всяких мерзавцев, про которую я вам говорил. Допекло их, видать, собрались в свой последний и решительный.

Под грядой проходила дорога. На ней виднелся хищный радиатор трехтонного «Мерседеса». Колонна грузовиков доставила к месту боя небольшое войско, которое оперативно рассосалось по складкам местности. Машина рывками сдавала назад, из-под капота вился дымок. Водитель подставился под меткий выстрел.

Склон ощетинился вспышками выстрелов. Передовое охранение, состоявшее из полудюжины партизан, уходило наверх. Перебегали люди в куцых фуфайках, били из винтовок, автоматов «ППШ» и «ППС». Партизаны, лежащие наверху, прикрывали отход своих товарищей.

Тех теснили люди в серо-зеленом обмундировании, в форменных кепи. Но это были не немцы. Не та манера, иные боевые порядки. Точнее сказать, едва ли не полное отсутствие таковых. Они перебегали как-то спонтанно, когда и куда хотели, бросали гранаты, явно зная, что те не причинят вреда партизанам, рвали глотки. Но их было много. Они наступали не только по фронту. На правом фланге, за скалами и деревьями, тоже разгоралась пальба.

— Синько, прикрой ребят! — крикнул Воронцов. — Терентьев, беги на правый фланг, подсоби мужикам!

Заработал ручной пулемет Дегтярева. Пулеметчик обосновался левее, в каменной нише. Второй, пригибаясь, поволок свою бандуру за гущу терновника. Оттуда доносились выкрики Сазонова и Овчарука. Пальба уплотнялась, с горы катились камни.

Воронцов зачем-то привстал, наверное, хотел обозреть орлиным взглядом поле боя, вдруг схватился за грудь и захрипел. Белоусов в ярости заскрипел зубами. Подставился Сергей Леонидович! Какого хрена этот инвалид лезет в драку?! К раненому подползли двое партизан, потащили его за камни.

Со стороны лагеря подбежали еще несколько человек, устроились на краю обрыва. Пулеметчик сдерживал натиск врага. Под прикрытием его огня перебегали дозорные. Потом последовала пауза. Пулеметчик менял дисковый магазин.

С ревом поднялись люди в мышиной униформе, покатилась волна вверх по склону. Их было не меньше полусотни на этом узком пространстве. Несколько этих мерзавцев тут же повалились, истошно матерился раненый.

Когда пулеметчик вновь открыл огонь, вся компания дружно залегла. Впрочем, двух или трех он достал. Полицаи прятались за укрытия, корчились в канавах.

— Товарищ капитан, вы бы свалили отсюда на хрен, а? — заявил Белоусов, перекатившись на соседнюю позицию. — Вот вас подстрелят, вам уже без разницы будет, а нам неприятности по причине вашего трупа. Я серьезно, товарищ капитан, мы уж как-нибудь без вас справимся.

Вероятно, этот паренек был прав. Никто другой не выполнит его задание. А это дело благодаря стараниям головорезов Жоры Тернопольского и так придется переносить.

К позициям подползали парни, стоявшие в охранении за Шайтан-грядой. Из шестерых уцелели четверо. Один из них был ранен в плечо, молодое лицо перекосилось от боли. Товарищи сверху подбадривали их, прикрывали.

По сигналу обрыв ощетинился огнем. Все четверо поднялись и кинулись к своим. Троим удалось добраться до них. А вот парень, раненный в плечо, замешкался, получил пулю в спину и рухнул.

Вадим схватил за ворот одного из трех уцелевших партизан, мужчину средних лет, заволок его наверх. Тот со свистом дышал, кашлял.

— Руденко, ты как? — спросил у него Белоусов. — Что за дела там внизу?

— Чуть не уделали нас, Семен, — хрипло отозвался партизан. — Незаметно подошли, обезвредили мину под скалой, другую очередью подорвали — и айда!.. Эти пешком притопали, грузовики уже после них подтянулись. Знали эти суки, где наши ловушки, по канавам пролезли.

На правом фланге тоже разгорался бой. Хлестко матерился бывший завсклада Сазонов, приказывал бойцам не отступать ни на метр. Партизанский отряд попал в тяжелое положение. Полицаи воевали отчаянно, им уже нечего было терять. Заткнулся пулеметчик, у него кончились диски.

— Братва, гранаты к бою! — с надрывом выкрикнул кто-то на той стороне.

Подчиненным Жоры Тернопольского все же удавалось кое-что делать слаженно. Полицаи, залегшие в первых рядах, стали швырять гранаты. Они были слабые, наступательные, никому не вредили, но подняли густую пелену дыма.

В эту мутную завесу противник и бросился. Поднялись все разом, устремились вверх в полной тишине. А когда пробились сквозь клубы дыма, разверзли свои глотки.

Такой плотности грязной матерщины на единицу площади Вадим еще не слышал. Психологический эффект тут был посильнее любого «За Родину, за Сталина!». Они бежали, примкнув штыки, бледные, в меру пьяные, с воспаленными глазами, орали непристойности. В какой-то миг капитану действительно стало страшно. Сомнут ведь!