Сергей Зверев - Мастер-класс от десантуры

Несмотря на то, что масштаб лиц был маловат, и поэтому детально рассмотреть отдельные черты не представлялось возможным, да еще из-за низковатого качества изображения они выглядели чуть расплывчатыми, в любом случае уже это было существенным подспорьем. Распечатав на принтере снимки, Лавров отправился к своему обиталищу. Время было уже около часа ночи. Войдя в каюту, при ярком свете настольной ламы он еще раз просмотрел фотографии и лишний раз убедился — ни одного из тех, кто был запечатлен на снимках, среди пассажиров и экипажа за прошедшие несколько часов он не заметил.

…Братья Ворожцовы, с которыми он встретился спозаранок во время завтрака в одном из фаст-фудов, просмотрев фотографии, также не обнаружили среди террористов ни одного знакомого лица. Теперь необходимо было показать снимки и другим членам их команды. Чиж, с которым еще раньше успел встретиться Дан, сообщил, что ночью, за все время его пребывания у входа на автопалубу со своей подружкой, ни одного из охранников он там не заметил. Отсюда следовал вывод, что те бывают там непостоянно, а лишь по мере надобности. Например, если вблизи начинают околачиваться какие-либо подозрительные личности. А все остальное время за обстановкой там следит видеокамера, которых общими усилиями спецназовцы на пароме насчитали почти два десятка.

Завтракали они в ставшей со вчерашнего дня непривычной тишине. Часов около пяти утра паром вошел в первый после Питера по пути следования таллинский порт и теперь неподвижно стоял у причальной стенки, как уставший, задремавший кит. Его мощный двигатель был то ли совсем заглушен, то ли работал на холостых оборотах, поскольку снизу не доносилось ставшего чем-то обыденным гулкого «дыхания» дизеля.

После завтрака Вад и Дан отправились со снимками к своим «новым друзьям», а Андрей решил посвятить утро расширению своих контактов с командой судна. Прогуливаясь по открытой галерее третьей палубы, где людей было совсем немного — кто-то еще спал, а кто-то отправился на экскурсию по городу, он добрался до кормовой части, где несколько матросов занимались какими-то своими делами. Двое чистили щетками и тряпками подъемные и прочие механизмы, а самый ближний, примерно его лет, укладывал в специальный ящик толстенный, синтетический канат. Оптимистично улыбаясь, Лавров без расспросов и приглашений подхватил с пола канат и, распрямляя его тугие кольца, начал подавать матросу. Тот, несколько удивленно посмотрев в его сторону, возражать не стал.

Когда канат был аккуратно упакован в положенное ему вместилище, матрос достал из кармана пачку сигарет и протянул Андрею. Тот, кивнув в ответ, достал сигарету, и они, закурив, некоторое время стояли молча.

— Are yon a sailor too? (Вы тоже моряк?) — спросил матрос с заметным финским акцентом.

— No… — со вздохом сожаления развел руками Лавров.

Не спеша дымя сигаретой, он вкратце поведал о том, что когда-то мечтал быть моряком, но судьба распорядилась иначе.

— Кто вы сейчас по профессии? — сочувственно улыбнувшись, снова спросил тот.

— Типичная «сухопутная крыса», — Андрей сокрушенно махнул рукой. — Работаю в школе, учителем английского языка. И очень часто по ночам во сне вижу море…

— Да-а-а, — согласился его собеседник, — море — это самое прекрасное, что только может быть. Я уже лет десять хожу на этом пароме, с самого момента его спуска на воду, и иногда мне кажется, что именно здесь я — дома, а к себе домой приезжаю как в гости…

Они заговорили о море, о судне, его команде, о тех или иных заморочках, какие иногда случаются в портах, и о многом другом. Вопреки распространенному стереотипу, согласно которому финны — народ медлительный и молчаливый, матрос, назвавшийся Пааво, оказался парнем вполне общительным. Выкурив по сигарете, они закурили еще. Андрей, который не курил уже давным-давно, почувствовал, что ему, вообще-то, и после первой сигареты стало как-то не очень. Однако понимая, что интересы дела превыше всего, он сделал вид, что прямо-таки «тащится» от этих весьма не слабых сигарет. На его счастье, в этот момент Пааво окликнул моряк со знаками различия старшего по званию, и они, пожав друг другу руки, отправились каждый в свою сторону.

Припомнив, что вчера вечером они общались с барменом, Лавров снова зашел в диско-бар, который в дневное время становился спортбаром, где на экране большого телевизора непрерывно шла трансляция наиболее значимых спортивных соревнований. Войдя, он с удивлением увидел, что болельщиков за столиками не так уж и мало. Впрочем, это было вполне объяснимо — на экране, издавая эротично-стонущие выкрики, выясняли отношения две недурные собой, грудастые теннисистки. Насколько мог понять Андрей — это был финал Уимблдона.

Он прошел через зал к стойке бара и попросил себе «что-нибудь витаминно-безалкогольное». Откуда-то появившийся в этот момент вчерашний бармен, приветливо кивнув ему как старому знакомому, быстро начал смешивать в миксере какие-то соки и сиропы.

— Как вам вчерашний «Торнадо», сэр? — улыбчиво поинтересовался он.

— Великолепно, — сдержанно улыбнулся Андрей.

— Надеюсь, девушка по достоинству оценила ваше к ней внимание и не осталась к вам равнодушна? — хитро подмигнул бармен.

— Увы… — Лавров пожал плечами. — Она все еще не может забыть свою недавнюю потерю.

— Ничего, еще один вечер в нашем баре, и ее сердце не сможет устоять! — подавая стакан с коктейлем, заверил тот. — Вы только посмотрите, какая мощная подача! — с видом знатока отметил он, глядя на экран.

— Из того, что транслируют по телевидению, мне больше всего нравятся боевики, в первую очередь те, где действие разворачивается на море… — Андрей изобразил мечтательную мину. — Корсары, контрабандисты, «Летучий голландец»… Надеюсь, в Балтике этот ужас под парусами не появляется?

— Сэр, тут и своих «голландцев» хватает, — с многозначительным видом заметил бармен. — Вы что-нибудь слышали про Эрика-утопителя?…

И он вдохновенно рассказал историю о рыбаке Эрике, который много-много лет назад на своем баркасе выходил в море ловить сельдь. Был он небогат и на свою беду полюбил дочь богатого купца, который и слышать не захотел о нищем зяте. И тогда Эрик со своей возлюбленной решили бежать. Но кто-то их предал, и слуги купца догнали беглецов далеко в море.

Эрика, по приказу купца, замотали в сеть и бросили в воду, а девушка сама, увидев гибель любимого, бросилась следом. А когда слуги, чтобы скрыть следы своего злодеяния, проломили дно баркаса, принадлежавшего Эрику, и поплыли назад, то уже у самого берега они увидели мчащуюся следом за ними волну, высокую, как гору. В последний миг на ее гребне они различили полузатопленный баркас только что убитого ими рыбака, на котором с веслом в руке стоял сам Эрик. Он стоял в одеянии из водорослей и рваных рыбацких сетей. Бот, на котором плыли слуги, сразу же перевернулся, и в живых остался только один, не участвовавший в убийстве. С тех пор, когда на Балтике невесть откуда появляется волна, топящая лодки, старые рыбаки говорят о том, что это дух Эрика-утопителя никак не найдет себе упокоения…