Сергей Зверев - Курс на дно

Под шум мотора не очень-то поговоришь, поэтому на протяжении почти всего пути троица путешественников молчала, лишь однажды Али, показывая на густую зелень зарослей, нависших над одной из проток, что-то обеспокоенно сказал Лагодичу, и Серега, который в английском был более силен, перевел сержанту:

— Он говорит, что надо бы держаться ближе к середине, подальше от веток. Мол, на деревьях всяких клещей и пауков море, а то и змейка может на голову свалиться.

— Нам же все прививки от любой заразы делали, — прокричал в ответ Никонов, все же на всякий случай выруливая из-под сени зарослей на чистую воду.

— Али сказал, что в джунглях столько всего, что всегда найдется какая-нибудь пакость, от которой прививки еще нет. — Лагодич опасливо посмотрел на проплывающие мимо берега. — Думаю, он прав, сержант! Береженого, сам знаешь…

Протоки сменялись участками открытой воды, а иногда между островами проглядывала и голубовато-зеленая морская даль, сверкавшая под жарким солнцем. Пару раз видели гревшихся на берегу крокодилов местных разновидностей, а однажды проплыли через огромную тихую заводь, сплошь заросшую нежно-розовыми лотосами, светившимися на зеленом покрове из овальных листьев…

Людей, возившихся на берегу с каким-то хламом, увидел, конечно же, остроглазый Али, тут же выпросивший у Лагодича бинокль и нетерпеливо припавший к окулярам. Рассматривая жителей своей бывшей деревни, мальчишка живо комментировал все и всех, кто попадал в поле его зрения, — Сергей только успевал переводить! Когда же Али вдруг заорал: «О! Май фазер!!!» — Никонов не смог сдержать улыбки — сержант и без всякого перевода понял, что пацан среди работавших на берегу аборигенов увидел своего папашу.

Лодку с берега тоже заметили, и народ с любопытством поджидал, сбившись оживленной гурьбой, когда причалит «резинка». Мальчишка спрыгнул в неглубокую воду и бросился к широко улыбавшемуся отцу еще до того, как широкое днище моторки зашуршало по прибрежному белому песку. Встреча получилась, конечно же, шумной и бурной! Крики, улыбки, объятия, гомон десятков голосов, среди которых неумолчно слышался высокий голосок Али, сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, рассказывавшего отцу о своих приключениях. Лагодич, наблюдая за столь эмоциональной встречей, сразу вспомнил схожую сценку из некогда прочитанного «Робинзона Крузо»: там Пятница, случайно встретив своего отца, тоже орал и приплясывал как сумасшедший…

Наконец, после всех объятий и разговоров, дошел черед и до морских пехотинцев, не спешивших выходить из лодки и молча, с улыбкой, посматривавших на местных, которые в свою очередь довольно бесцеремонно рассматривали неизвестно чьих солдат в легком тропическом обмундировании и их черные береты. Али быстро пояснил односельчанам, что это русские морские пехотинцы, не забыв с гордым видом ткнуть смуглым пальцем в сержанта и объявить во всеуслышание: «А вот этот русский сержант спас меня, когда я чуть не погиб во время взрыва на корабле!»

Из разговоров, в которых участвовало сразу два переводчика — Лагодич и Али, — выяснилось, что жители деревни, погибшей во время наводнения, каждый день приходят на этот берег посмотреть, не выбросят ли морские волны кого-нибудь из пропавших без вести, а заодно и что-либо полезное из унесенного водой имущества. Теперь Никонову стало понятно, что пряталось в двух длинных черных мешках из плотного полиэтилена, лежавших в стороне… И сколько же таких мешков набралось после наводнения? Верно, не один и не два… Сержант переглянулся с Лагодичем и незаметным жестом показал на часы, на что тот понятливо кивнул и вполголоса о чем-то заговорил с отцом Али — Никонову удалось понять лишь несколько слов вроде «остров», «ночь» и «море». Отец мальчишки довольно долго что-то объяснял Сергею, энергично жестикулируя, и голос его был непонятно отчего очень даже сердитым. Когда Никонов, изнывая от нетерпения, докуривал уже третью сигарету, друг кивнул сердито поблескивавшему темными глазами аборигену и подошел к сержанту.

— Ну, что он сказал? Чего он пыхтит-то, вроде как злится? На нас, что ли? Так вроде бы не за что…

— Короче, Читра — это его зовут так — говорит, что про тот остров знает мало, но уверен, что вдвоем нам туда соваться — чистое, мол, безумие. Пиратов должно быть не меньше десятка, и остров свой они охраняют всерьез — он так думает…

— И что теперь? Мы должны хвост поджать и назад шлепать, так, что ли?!

— Да погоди ты, сержант, не кипятись. В общем, он предлагает нам свою помощь! За спасение сына и так далее… Есть у них небольшой парусник — рыбу ловят, то-се. План такой: грузим нашу «резинку» на их посудину и идем к тому острову. Пираты местных не трогают и не особо к ним присматриваются — ну, во всяком случае, не так, как к двум воякам в форме да еще на лодке военного образца, сечешь? Доставят они нас туда к ночи, а уж там, на месте, нам и карты в руки, там посмотрим… Я думаю, Дим, он прав на все сто! Но командир сейчас все-таки ты — тебе и решать…

— Да что тут решать, — Никонов задумчиво пощелкал разовой зажигалкой, прикуривая еще одну сигарету, — Чарли этот дело говорит. Или как там его… У меня от всех этих проток и рукавов уже в глазах рябит! А они местные воды наверняка как свои карманы знают. Ладно, рядовой Лагодич, пойдем дальше под парусами. «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет». Пусть везут, а дальше поглядим, какой это товарищ Сухов…

До заката оставалось еще часа три, когда от наскоро восстановленного деревенского причала отвалил парусник под командованием Читры. Хотя столь гордое наименование не очень-то и подходило для весьма потрепанной деревянной посудины, провонявшей рыбой и затхлой морской водой, но два косых паруса, хлопавших под свежим вечерним ветерком аж на двух мачтах, плюс треугольный кливер на носу вполне позволяли капитану и двум его матросам называть судно шхуной. Кроме парусного вооружения, на шхуне был еще и малосильный дизелек, позволявший ходить в местных водах и в штилевое безветрие. Надувную лодку морпехов пристроили на корме, прикрыв плавсредство грудой старых сетей. Под сетями же были укрыты и два «калашникова», и кое-какие вещи русских солдат, поскольку капитан сразу же попросил ребят снять хотя бы военные куртки и береты, выдав взамен какие-то серые рваные рубахи и панамы с обвисшими большими полями. Сержант маскировкой остался доволен, а вот Лагодич, учуяв густой рыбный запах от чужого балахона, не смог удержаться от брезгливой гримасы, на что друг отреагировал мгновенно:

— Ты это… рожей-то не очень! А то еще обидятся. Улыбайся, блюди политес, салага!

Шхуна потихоньку удалялась от берега, уже убежал с причала провожавший отца и новых друзей Али, долгое время не скрывавший обиды на категорический отказ Читры взять его с собой. На берегу не было больше ни единого человека, но с высокой скалы, прятавшейся в прибрежных зарослях, за отходом судна внимательно наблюдали через бинокль еще чьи-то любопытные глаза…