Сергей Самаров - Жизнь за брата

Это несколько осложняло ситуацию. Мне пришлось подойти к двери, открыть ее и встретиться лицом к лицу с соседкой. Она уже привела себя в порядок после бессонной ночи, умело используя косметику, и выглядела почти прилично. «Почти» — это потому, что растущий от подбородка живот никакой косметикой убрать было невозможно.

— Лидия Александровна, у меня к вам есть просьба…

— Я вас слушаю, — ответила она предельно сдержанно и настороженно. Настолько сдержанно и настороженно, что я с трудом уверил себя, что долг брата я все же отдал.

— Возможно, сейчас ко мне придут два человека. Будут звонить, стучать, пытаться открыть дверь. Пожалуйста, не открывайте свою дверь, не выходите…

— А что за люди? Те, что с утра к вам приходили? Следователи?

— Нет, другие.

— Другие следователи?

Я хотел сказать, что это вообще не следователи, а бандиты, грабители и убийцы, но в это время зазвонил смартфон…

— Извините…

Я поспешил на кухню к трубке, ожидая, что соседка, всегда чрезвычайно любопытная, дождется моего объяснения.

Звонил, как я и предполагал, Юровских.

— Слушаю, Юлий Юрьевич.

— Дмитрий Алексеевич, они в вашу сторону свернули.

— И слава богу, что не на улице их брать придется. Я готов. Поговорю через дверь, задержу.

— Все. Мы выходим. Капитану Стоматологову сообщают, что бандиты посмотрели по сторонам и пошли быстрее. Уже, наверное, к подъезду подошли.

Я отключился от разговора, сунул смартфон в карман, повернулся к открытой двери и услышал, как щелкнул замок соседней двери. Лидия Александровна ушла к себе. Она не захотела продолжать разговор. Не смогла, как я понял, простить мне упущенную возможность купить квартиру сыну. Но я ее предупредил, и это было главное.

А теперь уже громко хлопнула дверь подъезда. Там металл тонкий и всегда сильно грохочет. Это могли быть бандиты, и потому я поспешил закрыть свою дверь. Малая саперная лопатка оставалась у меня в руках, как и два бруска, которые я взял из кладовки.

Я прошел в комнату и стал дотачивать лопатку. Грубый брусок мне не понадобился, поскольку первую заточку я сделал на наждачном станке, а вот тонкую заточку я начал делать со старанием. И одновременно прислушивался к происходящему в подъезде.

Шагов я не слышал. Но времени уже прошло достаточно, чтобы два человека поднялись на второй этаж. Может, кто-то другой вошел и поднялся выше? Лифт не шумел, я бы услышал его. Если бы открывалась и закрывалась дверь на первом или на третьем этаже, я бы тоже услышал. Двери у всех металлические, громкие.

Может, бандиты стоят под дверью? Совещаются? Или ждут момента, когда я выйду, чтобы перехватить меня неожиданно? Но так можно прождать до вечера. И вообще, откуда у них уверенность, что я дома? Наблюдали из окна снятой квартиры за дверью подъезда? Но я мог выйти в то время, когда вышли они. Не предусмотреть такую возможность непростительно глупо для боевых офицеров.

Я как раз закончил точить одну сторону лопатки и даже попробовал остроту, разрезав специально приготовленный для этого лист бумаги, когда зазвонил телефон. Городской.

Положив лопатку на диван, я снял трубку, понимая, что это мог быть кто угодно, хотя большинство людей, с которыми я поддерживал контакт, звонили мне на сотовый номер. Однако я хорошо помнил, что Лордкипанидзе звонил мне именно на городской телефон. И звонил, судя по всему, с городского номера, поскольку биллинг этот звонок не зарегистрировал. Сейчас он мог звонить и с сотового, прямо от моей двери, не сообщая, что он рядом.

— Капитан Довгополов, слушаю вас, — ответил я спокойно.

— Приветствую, капитан. Майор Саврентьев беспокоит. Как дела?

— Спасибо, товарищ майор, вашими молитвами, как говорится… Все нормально. Вы где сейчас? — Мне подумалось, что майора, если он находится недалеко, неплохо было бы позвать в помощь. Он один в сложной обстановке должен стоить целой группы следователей двух ведомств. По крайней мере, если дело дойдет до «рукопашки», я бы на него положился больше, чем на мастера спорта по стрельбе из пневматического пистолета вместе со следователем ФСБ.

— Я в батальоне. Тут у меня дело к тебе есть небольшое. Вечером хотел заехать, обговорить, но решил сначала позвонить, чтобы у тебя было время подумать. К нам прибыл новый офицер, капитан, должен возглавить, как и ты, разведывательную роту. У нас, конечно, есть дом для проживания. Но у капитана, понимаешь, какое дело, жена — оперная певица. Ей в военном городке работу не найти, даже в клубе. Не ее уровень. А она работать хочет. Думают в Самаре квартиру снимать, чтобы там на работу устроиться. Я и подумал… Ты же жить в Самаре не будешь. Продавать квартиру ты еще полгода права не имеешь. Может, пустишь туда квартирантов? Порядок и оплату капитан гарантирует.

— Нет проблем. Это даже удобно для меня — меньше забот… — сразу согласился я.

— Тогда я вечером к тебе подъеду. Капитана с женой захвачу. Поговоришь, познакомишься…

— Буду ждать, товарищ майор.

Саврентьев первым положил трубку, причем сделал это как-то поспешно. Я еще некоторое время держал свою в руках, соображая, как это так получается, причем получается уже не в первый раз: только я непроизвольно выскажу что-то — оно тут же сбывается почти дословно. Покачав в раздумье головой, я положил трубку.

Но аппарат неожиданно зазвонил снова. Реакция была естественной — Саврентьев забыл что-то важное сообщить и потому звонит повторно. Или разъединение произошло по техническим причинам и мы не успели договориться о времени его приезда.

— Капитан Довгополов, слушаю вас, товарищ майор. Что-то прервалось…

— Я не «товарищ майор», — сказал низкий голос с кавказским акцентом.

— Извините, мне звонил начальник штаба батальона Рощинской бригады спецназа, и разговор прервался. Видимо, по вине связи. Или что-то с аппаратом. Замыкает…

— Это бывает. Дмитрий Алексеевич, я поговорил со своими компаньонами. Наша окончательная цена — двести тысяч рублей. И не рублем больше. Решаем мы все дела большинством мнений. Модная нынче демократия. Если найдете весомые аргументы для моих компаньонов, можете их высказать лично. Меня они не слушают.

— Есть у меня некоторые аргументы, — серьезно согласился я. — Я вам их уже высказывал. А ваша сумма меня не устраивает категорически.

Я на короткое мгновение убрал трубку от уха, сунул ее под подушку и услышал низкий гудящий голос за моей дверью. Бандиты стояли на лестничной площадке, значит, этот звонок и предложение высказать аргументы лично есть не что иное, как попытка вытащить меня из-за металлической двери, которая пока является для бандитов непреодолимым препятствием.

Я снова поднес трубку к уху.