Павел Дартс - Крысиная башня-2

— Чёрт!.. Гудит как голова с похмелья! — Гришка выругался, — Ну ладно. Недолго осталось. Но… что-то вроде как двоит сирена?.. Это мне одному кажется, или чо?

Нет, не ему одному! — всем казалось, что со стороны леса раздавалось также завывание подобного же агрегата… И казалось, что оно вроде бы как и приближается?

— Эхо!.. — неуверенно, но всё же счёл нужным найти объяснение этому явлению Хотон, — Эхо, эта, от леса отражается…

— Странное какое-то эхо! — раздражённо сказал Гришка, — Ну ладно. Чума! — передай по цепи: наступаем за машинами; не отставать, но и вперёд не вырываться! Патронов не жалеть! Сейчас мы их продавим! Сигнал — красная ракета! Да!.. И скажи — кто лежать останется, кто не встанет, — повешу на Пригорке вместе с церковниками!..

— …с гнусными клерикальными отморозками, отвратительными мерзавцами, продажными фашистскими подстилками; сейчас сучащими ножками в ужасе от предчувствия близящегося им возмездия!! — выкрикнул подползший в это время к ним и Мундель. Глаза его лихорадочно горели, в руках он тискал свой рыжий, сейчас потемневший от влаги, неизменный портфель.

Все оглянулись на него; Гришка смерил его настороженным взглядом… Впрочем, к нему давно уже относились как к юродивому, кое в чём весьма полезному.

— Что приполз?? — напустился на него, чтобы тоже как бы поучаствовать в военных планах, в которых он ничего не понимал, Борис Андреевич, — Что ты нам-то втираешь?? Ползи вон вдоль цепи, мотивируй бойцов! Объясняй им про «кровавых мерзавцев» и про «великий смысл последнего удара»! Пшёл!

Мундель сморгнул слезящимися безумными глазами, и стал как краб, боком, отползать в сторону, продолжая уже шёпотом что-то продолжать бормотать.

— БорисАндреич, и ты… эта… — Гришка на миг смешался; но тут же вновь принял прежний начальственно-командный вид, — Давай-ка, вперёд не лезь… да ты и не станешь, понятное дело. Ты, как наши пойдут — отстань, и поработай «заградотрядом»! Чтоб ни одна падла не вздумала отстать! Если чо — вон, из стечкина!.. В башку. И всё.

Староста медленно кивнул, соглашаясь. Само собой разумеется, он и не думал лезть вперёд; и вообще — Гришкино «назначение» было ему вполне в тему; однако всё равно покоробило, что Гришка, его ставленник, тут вот ему «роль назначает». Сначала выгнал всех-всех… теперь определяет, где ему быть во время атаки. Это не есть хорошо!.. Зарывается Григорий; надо бы продумать, как окоротить лезущего из него Наполеончика. Тем более что по делам его пока кроме потерь ничего и нету!

— Ну что!.. — Григорий же оценил, что Ольга-Чума уже успела пробежаться вдоль всей залёгшей цепи их пехоты, — подумал, что по окончании «операции» и правда нужно будет её поставить главной тут, в Озерье, в дружине, вместо ставленника старосты дурака-Хронова — будет свой человек, именно ему, Гришке, обязанный своим возвышением! — Гришка поневоле уже начинал постигать на своём опыте азы политики; и потянул из кармана ракетницу, — Как говорится…

— Постой! — Хотон приподнялся, и живо напомнил собаку, делающую стойку на дичь, — Гля, кто это там, с правого фланга, к нам бежит? Со стороны противника, кстати!

Два бинокля — Гришкин и Хотона, — впились в бегущий по целине, спотыкающийся и падающий силуэт. Это была какая-то женщина; в хорошей длинной, сейчас мешающей ей бежать, шубе; с головой, замотанной пуховым платком. Она бежала отчаянно-упорно, к ним; падала и вновь вставала, — периодически размахивая над головой белой тряпкой.

— Это не парламентёр; нет, это не парламентёр!.. — заметил Хотон, — Хотя…

— Баба какая-то! — сообщил выжидательно смотрящему на него старосте Гришка, — Ты тут всех своих знаешь, — на, глянь, кто такая? И стоит ли её ждать, или вальнуть её отсюда к херам?

Борис Андреевич принял переданный бинокль, и поднёс к глазам; в то время как ставший очень осторожным Хотон произнёс:

— Может очередная хитрость! — как тогда… С одной стороны…

— Да, я её знаю! — тут же сообщил староста, возвращая бинокль, — Это, надо сказать, мой человек… в определённом смысле. Короче, кое-что о происходящем в общине мы через неё тянули. Как её? Леонид… Леонида.

— Подстава? Может такое быть?? — озаботился Хотон.

— Вряд ли… Она сильно замазана; если б они, там, знали всё, они б…

— Твой человек, говоришь?.. — вновь рассматривая в бинокль уже приблизившуюся тётку, проговорил Григорий, — У тебя там «свои люди», а ты молчал?.. Ну что… ишь, как спешит! Что, пять минут ничего не решают, а? Хотон, как думаешь? Может, баба нам тащит какую полезную информацию, — подождём??

— Да, наверно, стоит! — согласился Хотон, — Пять минут, действительно, ничего не решают! Подождём…

Но эти пять минут и решили исход «Боя за Озерье».

Дура-баба, по её словам, сбежавшая из-под замка, не принесла никакой полезной информации; да и не могла она ничего толком знать; ибо, по её же словам, последние три недели сидела под замком «за предательство».

— А я всегда, слышите, всегда, Борис Андреевич, только вас и считала законной и правильной тут-то вот властью! Всегда им так и говорила! — надо-де, с законной озерской властью правильно жить, во всём слушаться! А они!.. А я, — я всегда!.. Вы ж знаете, как я вам-то всегда помогала! Шапку там, шарфик ещё…

Дура-баба несла какую-то чушь; единственно, что полезное удалось узнать — что к общине, судя по всему, в ту ночь, когда так прискорбно был уничтожен и бензовоз, и весь бронепарк отряда, подошло подкрепление. Ну, это и так было понятно, — выяснилось только, что не так и много — всего три человека, причём один — пацан.

Махнув рукой на лопотание этой бестолочи, Гришка вновь достал ракетницу. Из рации на груди послышалось зло-раздражённое:

— …первый, я коробка-один… Гриша, если твои опездолы не обеспечат нам сейчас прикрытие; отстанут опять, чтоб нам в машины бутылками кидали, — мы, блядь, разворачиваемся и уходим! И ипитесь вы тут сами со своими оппонентами!

Гришка взвёл курок. Кивнул Хотону, рация которого была настроена на ту же волну:

— Скажи ему. Сейчас — решающий штурм! Проход в заграждениях проделан; окопы на этот раз проскочим с ходу! Никаких «развернёмся и уйдём!» — я, блядь, ему «развернусь!!»

Перевёл взгляд на старосту:

— Ну, чо уставился? Говорю же! — гони вперёд всех своих; Хрона этого своего долбанутого! — чтоб все как один! Стреляй всех отстающих!!

— Ну, пацаны!.. — Гришка обвёл взглядом ожидающих команды к началу соратников, и вытянул вверх руку с ракетницей, — Ну!

Тух! — ракетница вздрогнула, послав в серое небо дымную полосу, расцветившуюся в вышине на три красные звёздки. Взревел двигатель Барса, окутав всех вонючим сизым дымом. Ударили дружно пулемёты БМП, затрещали автоматы отрядовцев.