Василий Веденеев - Крысиная тропа

Тонкий солнечный лучик пробрался сквозь щелку в неплотно задернутых тяжелых портьерах и упал на большое трехстворчатое зеркало у стены. Отразился в нем, позолотил старую бронзу часов на туалетном столике, ярко высветил причудливые инкрустации на белом спальном гарнитуре, потом радужно преломился в гранях множества хрустальных баночек и флакончиков, в беспорядке теснившихся на подзеркальнике. И тут, словно разбуженный лучом, на тумбочке около широченной двуспальной кровати затрещал будильник.

Сергей, не открывая глаз, протянул руку, нащупал кнопку, и назойливый треск прекратился. Но раз будильник затрещал, значит, уже шесть. Пора вставать, а вставать не хотелось — веки сладко слипались, голову не оторвать от подушки, и сон готов вновь принять его в свои ласковые объятия, обещая подарить еще несколько часов отдыха; да и то: заснули они, кажется, не раньше двух?

Серов лениво перевернулся на спину и потянулся. Рядом, рассыпав по подушке темно-русые локоны, тихо дышала Лариса: она никогда не реагировала на звук будильника — его призывный треск адресовался не ей. Это Сергей должен подниматься в шесть, чтобы вовремя успеть на службу, а она могла восстанавливать растраченные в любовных утехах силы сколько захочет.

Лариса спала, по-детски чуть приоткрыв губы, словно ждущие поцелуя. На ее лбу выступила легкая испарина, яснее стала видна россыпь мелких веснушек на кокетливо вздернутом носике. За эти веснушки, которые так шли ей, Сергей иногда в шутку называл подругу «молочной женщиной». И вообще она ему нравилась: пусть немного ограниченна, зато какая фигура! Хотя о чем говорить в постели с молодой хорошенькой женщиной? Серов всегда считал: если начинаешь с женщиной разговаривать в постели — то либо пора задуматься о своем возрасте, либо надо срочно сменить женщину. Пока он предпочитал второе, но с Ларисой в ближайшее время расставаться не намеревался. А возраст? Разве возраст для мужчины тридцать четыре года?

Выскользнув из-под одеяла, Сергей сунул нога в шлепанцы, накинул халат и потихонечку, чтобы не разбудить Лариску, вышел из спальни. Миновав гостиную, обставленную мебелью из мореного дуба, направился в ванную. Стоя под тугими, прохладными струями душа, он подумал: папаша Лариски мог бы купить дочке квартирку и поближе, чем рядом с кольцевой, откуда добираться до Центра общественным транспортом полтора часа. Хотя Лариске что — когда она вместе с родителями переехала в столицу, то на день рождения, в двадцать лет, сразу получила и эту полностью обставленную двухкомнатную квартиру в новом доме, и «жигули» модной модели, и гараж, поэтому для нее проблема жилья и транспорта не стояла так остро, как для Серова, который обычно передвигался на своих двоих, величая их «одиннадцатым номером», или нырял в душное метро. Но отсюда до метро еще надо трястись десяток остановок на автобусе.

Впрочем, Ларискина квартира большое благо — иначе где им встречаться? Сергей жил с отцом и теткой на одной из старых улиц Москвы, и пусть у него и была своя комната в большой, давно требовавшей капитального ремонта квартире, он считал неудобным приводить туда женщин и оставлять их ночевать. Нет худа без добра? Наверное, лучше самому подниматься ни свет ни заря, чем рано поутру расталкивать милое создание, быстренько поить его на кухне кофе и выпроваживать за дверь, пока не появилась любимая тетушка Клава, заменившая ему рано умершую мать, и не начала «задушевные» разговоры, которые Сергей именовал «маниловщиной». Отец — тот человек сдержанный, никогда лишнего не скажет и не спросит, если на то нет веских оснований, а тетушка просто одержима манией обженить племянника. К ее искреннему огорчению, он никак не стремился завести семью и отговаривался: мол, еще не встретил ту, за которой готов пойти хоть на край света.

Однако самое неприятное — дотошные расспросы вечером, которые устраивала тетя Клава. Сергей очень любил ее и уважал, но уж больно резко различались их взгляды на вопросы семьи и брака.

Побрившись, он вышел на кухню, где сияла импортная суперсовременная техника: кофеварка, микроволновая печь, ростер, тостер, японский холодильник, морозильная камера и прочее. Чем занимается отец подруги, Сергей никогда не интересовался — теперь у всех свой бизнес. Если не собираешься прослушать вместе с очередной пассией свадебный марш Мендельсона, который, кстати, сам так и остался холостяком, то стоит ли торопиться представляться ее родителям и, таким образом, волей-неволей переводить все почти на официальные рельсы? И Серов избегал встреч с предками «молочной женщины», хотя она уже не раз намекала, что неплохо бы нанести им визит.

Но зачем торопить события, когда ты сам для себя еще ничего не решил? Все-таки он уже перешагнул тридцатилетний рубеж, а она еще студентка. Конечно, молодая женщина так соблазнительна и привлекательна, но одна только мысль об официальном визите в дом ее родителей почему-то бросала в дрожь. Ладно, поживем — увидим: все может решиться и само собой. Иногда Сергей, как истинная Рыба по гороскопу, предпочитал, ничего не предпринимая, плыть по воле житейских волн, но при этом был готов в любой момент вильнуть хвостом, уйти на глубину и внезапно поплыть в другую сторону.

Достав из холодильника тарелку с приготовленными с вечера бутербродами, он включил кофеварку — крепкий кофе поможет взбодриться — и поймал по приемнику радиостанцию «Ностальжи».

Глядя в окно на заросшие лебедой незастроенные пустыри и прихлебывая горячий кофе, Сергей подумал: жизнь — штука довольно странная и выдает иногда такие повороты, что только диву даешься. Взять хотя бы их знакомство с Лариской. Несколько месяцев назад его приятель и сослуживец Володька Тур почти силком затащил Сергея на вечеринку в студенческую компанию, там и познакомился Серов с Ларисой. Несколько раз встретились, потом он остался у нее ночевать, а теперь приезжает два или три раза в неделю с неизменным портфелем, в котором лежат халат, шлепанцы, зубная щетка и бритва. Может, это пошло? Кажется, у Набокова есть рассказ о любителе амурных приключений, который всегда носил во внутреннем кармане сюртука плоские шлепанцы?

Неожиданно зазвонил телефон. Сергей привычно протянул руку, собираясь снять трубку, но вовремя вспомнил про автоответчик — на ночь Лариса всегда отключала аппарат в спальне, а этот, на кухне, переводила на автоответчик. Звонки прекратились, и начали медленно вращаться катушки диктофона, записывая сообщение. Серов бросил взгляд на часы — половина седьмого. Интересно, кто звонит в такую рань?