Александр Золотько - Под грязью пустота

Гаврилин узнал его по голосу, не открывая глаз.

– Нравится? Нравится? – голос заполняет собой все, – Нравится?

И другой голос, тот что раньше говорил об отдыхе, вдруг тоже спросил:

– Нравится?

– Нет, – ответил Гаврилин и повторил, срываясь на крик, – Нет!

Кто-то схватил его за плечи. Гаврилин ударил.

– Нет!

– Очнись!

– Не… Что? – Гаврилин открыл глаза и увидел над собой чье-то лицо.

– Не кричи, – сказал Клоун, – все нормально, все прошло. Все в порядке. Успокойся.

– Я…

– Все нормально, – Клоун отошел от Гаврилина и сел на стул. – Ты не в подвале. Успокойся.

Гаврилин попытался сесть, вскрикнул от боли в ране, но все-таки заставил себя сесть. За окном все еще темно. И он все еще жив.

А все это было лишь кошмарным сном. Или не все?

Гаврилин поднес к глазам руки. Кровь. Руки в крови.

Гаврилин застонал.

Это было. Было ощущение тяжести молотка в руке, был удар, хруст…

Позыв к рвоте согнул тело вдвое.

– Ведро возле кровати, – сказал спокойно Клоун, – не стесняйся.

Продолжая бороться с собой, Гаврилин упал на колени. Мерзкий вкус во рту. Снова спазм.

Нет, подумал Гаврилин. Нет. Отодвинул ведро, встал. Его качнуло, пришлось опереться о спинку кровати.

– Я его убил?

– Да.

Гаврилин сел на кровать.

– Первый? – спросил Клоун.

– Второй, – автоматически ответил Гаврилин.

– Тогда скоро привыкнешь.

Тошнота снова скользнула к горлу.

– А ты привык? – спросил Гаврилин.

– Нет.

– А почему ты думаешь?..

– А тебе придется. Привыкнуть.

– Пошел ты!

– Давай-давай!

– Что «давай-давай»?

– Злись, это помогает.

– Дай воды, – попросил Гаврилин.

– Сушняк, – констатировал Клоун и крикнул, не вставая со стула, – Клин, воды принеси попить.

– Щас, – ответил кто-то из-за двери.

– И еще один под окном, – сказал Клоун, – охраняют тебя как президента.

Что-то я забыл, подумал Гаврилин. Что-то я хотел сделать, а вот теперь забыл. Что?

Он подумал об этом, когда только выходил из машины.

– Меня к тебе сиделкой приставили, – сказал Клоун.

Вспомнил. Он хотел попытаться сыграть на чувствах Клоуна… На…

Дверь открылась. Парень лет двадцати пяти, покосившись на Гаврилина, поставил мокрый графин на стол, стоявший в углу комнаты.

– Стакана не было? – осведомился Клоун.

– Не-а, – сказал Клин.

– Ну и хрен с ним.

Клин вышел.

– А положение у тебя хреновое, – сказал Клоун, глядя на то, как Гаврилин пьет большими глотками воду из графина.

Холодная вода текла по подбородку, неприятно стекала по шее за ворот. Ну и хрен с ней, подумал Гаврилин.

– Слей мне на руки, – попросил он Клоуна, напившись.

Вначале нужно отмыть руки. Потом решить, как плавно перевести разговор в нужное русло. Если Клоун и вправду задолжал Палачу… Если действительно случилось чудо, и Гаврилин встретил человека, обязанного жизнью Палачу, нужно попытаться это использовать.

– Спасибо, – сказал Гаврилин, оглядел комнату в поисках полотенца, – руки бы теперь…

– А вон хоть шторой, – спокойно предложил Клоун. Отличная идея.

А за окном действительно маячила фигура. Охраняют. А это значит, что сбежать не получится. Или?.. Если не пытаться – точно не получится.

Как же начать разговор? Как заставить этого героя войны отдать свой долг ему, Гаврилину. Ведь, в конце концов, именно Гаврилин тогда отобрал у Палача пистолет. Тогда, миллион лет назад, в ночь на первое января, когда Палач вдруг решил выстрелить себе в голову.

Только с чего это он взял, что Клоун настолько сентиментален? С чего? Просто очень этого захотел?

– Который сейчас час? – спросил Гаврилин.

– Без четверти семь.

– Веселенькая ночка…

Клоун промолчал. Пришлось замолчать и Гаврилину.

– Скоро меня? – спросил Гаврилин.

– Что?

– Краб скоро за мной придет?

– Краб уехал по делам.

Уехал по делам. Отсрочка. Отсрочечка. И что теперь?

– И что теперь?

– А теперь ты будешь разговаривать с самим Хозяином.

– Та-ак… – интересно, это хорошая новость или плохая.

Клоун резко встал со стула и распахнул дверь. Клин сидел на подоконнике напротив двери.

– Сидишь? – спросил Клоун.

– Сижу.

– Смотайся на кухню и принеси чего-нибудь поесть. Мне и… – Клоун ткнул большим пальцем через плечо.

Клин посмотрел на Гаврилина, сглотнул. Потом слез с подоконника и не торопясь двинулся по коридору.

– Минут сорок теперь шляться будет, сволочь ленивая, – сказал Клоун и прикрыл дверь, – а теперь я хочу с тобой поговорить…

Еще один, подумал Гаврилин. Или это…

– Ты сказал, что он жив.

– Жив, – не уточняя кто именно «он», ответил Гаврилин.

– Ты с ним хорошо знаком?

– Да, – нужно отвечать быстро, очень быстро, чтобы самому не усомниться в правдивости своих ответов.

– Давно?

– С июля, – и это почти правда, он действительно знал Палача с июля. Палач, правда, об этом ничего не знал…

– Работали вместе?

Что-то тут не так. Мы о допросе не договаривались, мы договаривались о разговоре.

– Он мне жизнь спас. Как и тебе. – Гаврилин сказал это, а потом подумал, что слишком все это выглядело нарочито. Вообще весь этот разговор выглядел совершенно нереально. Нелепо.

– Жизнь спас… От пули прикрыл? Или из-под огня вынес? – Гаврилин уловил в словах Клоуна иронию. Слабую, еле заметную, болезненную какую-то, но все равно иронию.

Клоун не верит. Или верит не полностью. С чего ему вдруг верить человеку, который пытается спасти себе жизнь?

– Вынес из-под огня? – Клоун словно подсказывает ответ, только вот пользоваться этой подсказкой нельзя.

– Он меня не убил. Должен был убить, и вдруг – впервые в жизни приказ не выполнил. – Гаврилин сказал это и почувствовал, как озноб, колотивший его все это время, проходит, улетучивается, растворяется в воздухе, – он решил, что лучше убьет того, кто приказ отдал.

– Как в кино.

– Еще хуже, – усмехнулся Гаврилин, – потом мы действительно друг друга прикрывали в ресторане. А потом…

– Что?

– Потом, когда все затихло, Палач…

– Кто?

– У него такая кличка была – Палач, – Гаврилин пожал плечами, – Палач вдруг решил застрелиться у меня на глазах. Устал, наверное.

Ну спроси, подумал Гаврилин, спроси, хоть что-нибудь, но Клоун молчал.

– Пистолет я отобрал, – Гаврилин взял с пола графин и отхлебнул воды.

– Палач… – протянул Клоун, – так себе кликуха…

– Какая есть…

– Получается, что и ты ему жизнь спас? – спросил Клоун.

– Получается, – ответил Гаврилин и почувствовал, как кровь прихлынула к лицу.

– Получается… – повторил за ним Клоун, – получается…

Он задумчиво смотрел куда-то мимо Гаврилина, сквозь стену. Он не размышлял, не принимал решение, он будто что-то вспоминал.