Александр Золотько - Под грязью пустота

– Домой заскочить…

– Задрал, – сказал парень, – кто там у тебя?

– Да никого, шмотки только хотел взять, душ…

– За час успеешь?

– Успею, – Резников кивнул, – конечно успею.

– Садись.

Резников сел в машину, снял меховую шапку, положил ее на сидение рядом с собой. Расстегнул пальто.

– Жарко? – спросил парень с переднего сидения и, обернувшись, протянул руку, – Давай знакомиться – Коля.

– Максим, – Резников пожал руку Коле, а потом и водителю, который подал руку не оборачиваясь.

– Это Миша, – сказал Коля, – он у нас молчун.

Резников кивнул. Что-то в водителе показалось ему знакомым, но приглядываться Максим не стал. Может видел где случайно на улице, может, лежал он в клинике? Какая разница. Да и думать особенно было некогда, Коля болтал не переставая, травил похабные анекдоты, кричал что-то в открытое окно девкам, мимо которых проезжала машина.

Прерывался он только тогда, когда нужно было уточнить у Резникова, куда ехать.

– Волк, понимаешь, по берегу реку бегает, на жопе шерсть рвет, а перепрыгнуть не может. Тут, значит, рыбка к немцу подплывает золотая и говорит, может, помочь чем? – Коля прервался, проводив взглядом переходившую дорогу девицу, – вот ей бы я отдался… Бля буду. Вот это фемина!

Коля поцокал языком:

– Ага, ну а волк и говорит, мол, сделай меня рыбой, я реку переплыву и зайца съем. А рыбка ему: «Ни фига, тут тебя щука съест», тогда он, соколом, давай сделай, а она… вот сука, как подрезал… она говорит, что охотник может замочить. А тут заяц, – Коля ткнул кулаком водителя в бок, – тут заяц волку с того берега и говорит: «Иди волк. Я тебя раком сделаю!».

Коля засмеялся:

– Прикинь, раком, говорит сделаю!

– Тут? – не оборачиваясь спросил водитель.

– Чуть дальше, там возле второго подъезда.

– Я здесь поставлю, – сказал водитель.

– Макс, – Коля обернулся к пассажиру, – к тебе можно зайти? Отлить нужно, аж в ушах плещется. Еще в парке хотел, так прибор побоялся отморозить. Можно к тебе?

– Давай, – кивнул Макс.

– Миша, ты с нами?

– Зайду, – сказал водитель.

– Ну, тогда побежали.

Резников все время по пути к квартире чувствовал какой-то дискомфорт. И в лифте, и открывая дверь, он, не смотря на веселую болтовню Коли, чувствовал, как настроение все портиться и портится.

– Проходите, – сказал Резников, закрывая входную дверь на ключ, обернулся и встретился взглядом с водителем.

На лице у того не было и тени улыбки. Максим перевел взгляд на Колю, но и тот перестал улыбаться.

– У Краба решил поработать? – спросил Коля очень неприятным голосом.

– А что? – Максим снова посмотрел на водителя.

– Что ж ты, сука, парня нашего Крабу сдал?

– Кого?

– Ты о Солдате слышал?

– О ком?… О Солдате? – Резников вздрогнул.

– Да ты не дергайся!

– Я…

Рывок, Резников ударился лицом о стену, руки его с силой завели за спину и в запястья впились ледяной хваткой наручники.

– Да вы что?..

– Пасть закрой, – возле лица Резникова щелкнул нож и лезвие коснулось щеки.

– Я…

– Не понял? – Резникова рванули за волосы, запрокидывая голову.

– Знаешь, как делается колумбийский галстук?

Резников знал, но Коля почти ласково прошептал ему на ухо как именно разрезается горло, и чем именно в этот разрез извлекается язык.

– Смотреться будешь – высший класс!

Резникова рывком опустили на колени.

– Мочить, или поболтаем? – спросил Коля.

– Поговор… – начал было Резников.

– Не тебя спрашивают, козел! Мочить? – лезвие надавило на горло, и Резников затаил дыхание, чтобы не порезаться.

– Ты у него спроси, – сказал водитель, – пусть сам решает – подохнуть за Краба или поработать с нами.

Резников зажмурился.

– Умрешь героически? – спросил Коля, – Или поболтаем?

В любое другое время и в любой другой ситуации Резников сказал бы, что идти против Краба – самоубийство. Теперь он ясно понимал, что самоубийством будет за Краба подписаться.

– Что вам нужно? Я скажу, скажу…

– Вставай. Пошли в комнату, – приказал Коля…

… – Думаешь, сделает все как нужно? – спросил Коля, садясь в потертый БМВ.

Хорунжий завел мотор и плавно тронул машину:

– Сделает. Так или иначе. И между прочим, даже если он сейчас все Крабу доложит, ничего страшного не произойдет.

– Тебе легко говорить, а мне…

– Только не надо делать страшные глаза, – сказал Хорунжий, – тебя тоже никто не тронет.

– Успокоил.

Хорунжий покосился на Колю:

– Когда я тебя выпру из группы – иди в бандиты.

– Советуешь?

– Рекомендую. Подберем тебе хорошую банду…

– А что, хорошо получилось?

– Очень убедительно. Вылитый мочила.

– Куда теперь?

– Ты знаешь, что ответил Александр Македонский на вопрос о его дальнейших планах?

– На хрен послал?

– Почти. Сказал, что сжег бы свою подушку, если бы она знала о его планах.

– Понял, умолкаю.

– Не забудь, что в четырнадцать ноль-ноль у тебя встреча в клинике.

– Обижаешь, начальник.

…Бывший охранник клиники «Гиппократ» Максим Резников сидел на кухне своей однокомнатной квартиры уставившись в одну точку между холодильником и настенным календарем. Жизнь снова сделала выверт, снова подмяла его под себя.

Коля и Миша все объяснили ему очень доходчиво. Правила, изложенные ими, были понятны и доступны. И правила эти, в общем то, выжить позволяли. Но только при одном условии – делать так, как этого хотят крутые парни.

Резников очень хотел выжить. Краб, наверное, мог бы этих парней уничтожить. Даже наверняка. Он не сможет только при этом защитить его, Максима Резникова.

Вместе, говорит, и позавтракаем. Покалякаем о делах наших скорбных. Хозяин будет спрашивать, а мы, господин Гаврилин, будем отвечать. Хорошо, хоть не тошнит и не качает. Можно уверенным шагов войти в разверстую пасть чудовища.

«Всех убьет…» – прошуршало в голове и Гаврилин замер.

– Чо стал? – спросил Клин, – Пошли!

Пошли, пошли. Только от этих слов и от этого голоса никуда не уйдешь. Пальцы на руке сводит судорогой, мышца вздрагивает, словно он все еще держит в руках молоток, словно удара еще не было. Словно извивается еще на полу истерзанный музыкант, словно еще сочится из его разбитых губ безумный смех и страшные слова.

И не может оттолкнуть от себя это видение Гаврилин. Даже сейчас, когда решается его собственная судьба. Достаточно одного только слова Хозяина, и сам Гаврилин превратится в…

…Глазик мне его дай!.. Нога… И удар, и хруст, и…

И это будет его тело, это его кровь будет брызгать во все стороны.

Прав Клоун, нужно защищаться, нужно драться… Но как? Как? Он не готов. Он совершенно не готов к разговору. Ему казалось, что еще есть время. Ему казалось, но он ошибся.