Александр Золотько - Под грязью пустота

– Твой человек?

– Мой.

– И твой человек был в банде Солдата.

– Да.

– Это вы его пасли? Или как?

Гаврилин промедлил несколько секунд. И даже не скрывал этого. Он решал, сказать правду или нет, а Хозяин ждал.

– Мы его создали.

Хозяин поднял брови:

– Что значит создали?

– Создали всю группу Солдата. Ею руководил мой человек. И вместе с ним мы эту группу уничтожили.

Честно ответил. Честно и неожиданно, хотя Хозяин ожидал чего-нибудь подобного. Значит, он был все-таки прав.

– Чего вы их убрали? Они что, вышли из-под управления? – Понимающе спросил Хозяин. У него и самого бывало так неоднократно, когда поднятый из дерьма человек, вдруг начинал вести себя самостоятельно и нагло. Таких нужно было наказывать.

– Нет, – сказал Гаврилин, не отводя взгляда от лица Хозяина, – мы их убрали, потому что в них отпала необходимость.

– Отпала необходимость…

– Да. Мы решили, что тот, кто это должен был понять, это понял. А потом оказалось, что это не так.

– Это ты о клинике? – усмехнулся Хозяин.

– О клинике.

– Я что, не мог найти другого места для того, чтобы отлежаться? Думал, что вы поймете меня. Неужели непонятно, что я хотел поговорить? Я когда Краба увидел – сразу понял, что все пошло наперекосяк. А сегодняшняя ночь это подтвердила.

– Перегнули палку, – сказал Хозяин.

– Это я заметил.

– Ну ладно, – сказал Хозяин, – вот мы встретились, так или иначе. Говори.

Гаврилин прикрыл глаза, вздохнул:

– Теперь говорите вы. Вы меня сюда притащили, вам и слово.

– А это не слишком сильно сказано?

– Иначе не получается. Извините.

Не получается у него. Не получается. Не может тридцатилетний мужик спокойно разговаривать, не смотря на мелкие неурядицы. В свое время Хозяин тоже был таким.

Пришлось научиться держать себя в руках.

Не получается. А так ничего, парень, толковый.

Хозяин улыбнулся:

– Ладно, за ночь и клинику я извиняюсь.

– Хорошо, – Гаврилин кивнул, – я тоже извиняюсь за тон. Думаю, вы меня тоже простите.

– Уже простил.

– Зачем я вам был нужен?

– Все-таки решил по-своему. Решил сам вопросы задавать? – Хозяин покачал головой, – Нехорошо…

– А так у нас будет шанс довести разговор до конца. Если я вдруг не так что-то скажу, меня отведут в подвал и я так и не узнаю, что вы хотели мне сказать, – Гаврилин тоже улыбнулся, вернее, попытался, потому что улыбка вышла довольно кривая.

– Хорошо, я буду умнее, – Хозяин припечатал ладонь к столу. – Я начну. А ты слушай. А потом мы будем решать, как тебе выбраться отсюда живым. И не дергайся, как конь. Слушай.

Хозяин встал из кресла и прошелся по кабинету.

– Я всегда выполнял правила и соблюдал обычаи. Всю жизнь я считал, что закон, не тот, что в бумагах, а настоящий, нужен для того, чтобы можно было жить. Солнце светит, трава растет, коровы пасутся, волки охотятся. Это закон. Его не нарушишь, Если нарушишь – умрешь.

Меня короновали, я честно вносил долю в общак, выполнял решения сходов. И ни кому не позволял этот закон облажать. Даже своим корешам.

Потом времена изменились. Ходить в «зону» уже стало ненужно. Авторитету от этого не прибавлялось. Беспредельщики полезли, звери… Некоторые старые воры попытались идти против этого…

Где они?.. Я понял тогда, что изменился закон. Изменился. Значит. Нужно меняться самому. И я изменился, потому что хотел выжить, и хотел, чтобы выжили мои люди. И мой сын, и мои внучки.

Мой сын работает уже легально, у него официальный бизнес и с ним могут здороваться за руку очень большие люди. Я сделал это. Я купил кого надо, я кого надо продал.

Я выполняю этот закон. И заставляю всех остальных его выполнять. И этот закон одинаков и для меня и для всех остальных. Только я сильнее. Но не сильнее закона. Понимаешь?

Хозяин потер руки, сел в кресло. На его желтых щеках проступил румянец:

– Я даже научился говорить без блатной музыки. Чтобы со мной могли говорить и те, кто не в законе. И чтобы со мной могли говорить мои внучки.

Я держу всех в этом городе. Я держу весь этот город. Он живет по моему закону, и я живу по этому же закону.

И тут появляетесь вы. Ваш Солдат. Кровь, смерть, беспредел.

Вы хотели мне показать, что мой закон не вечен? Вы хотите меня списать? Нет. Меня вы не тронули, хотя могли. Я вам нужен? Или мой закон?

Скажите. Вы продемонстрировали свою силу? Нет. Вы показали мою слабость. Вот что вы показали. И не только мне. Вы показали ее Крабу. Вы показали ее другим.

Зачем? Я это хотел у тебя узнать. Что вам от меня нужно?

Так поступают с лохами, когда хотят обложить их данью. Вы хотите от меня дань? Тогда покажите, что вы не только умеете разрушать. Докажите, что вы умеете строить.

Докажите, что вы сможете держать закон.

Хозяин замолчал. Потом вдруг наклонился к Гаврилину через стол и прошептал:

– А тебе придется доказать, что ты сможешь выжить в моем мире. В мире живущем по моим законам. И как бы я не хотел тебе помочь – я тебе не стану помогать его нарушать.

Нолик решил держаться от Краба подальше. На сколько это было возможно, конечно. После прокола в подвале Нолик чувствовал себя виноватым. Не вовремя дернулась рука, глаз того лабуха лопнул, Нолик запаниковал…

Ну хоть не отмудохали, и то ладно. А ведь могли.

О том, как Краб наказывает нарушителей, среди пацанов ходили легенды. Но те, кто знал Краба достаточно хорошо, великолепно понимали, что это не легенды, и испытывать их на себе никто не хотел.

Когда Краб разогнал всех из подвала, Нолик попытался тихонько слинять и завалиться спать, предварительно отмывшись. Кровь успела застыть, а на морозе даже почернеть на руках и под ногтями, отмывать ее пришлось долго. Почему-то вспомнилось, как давно, еще совсем маленьким, возился вместе с отцом, собирая старый велосипед.

Тогда руки тоже плохо отмывались. Ему даже показалось, что мазут никогда не сойдет с рук. Не страшно, сказал тогда отец, ты у нас мастер, пусть все видят.

Пусть все видят, повторил про себя Нолик. Не, ни хрена. Нечего этим хвастаться. Вон пацаны и так косятся. Прав Кирилл, нужно на все это смотреть проще. Работа и работа.

Отмыв руки, Нолик решил переодеться. Шмотки было жаль, кровью он их попортил сильно. Можно будет потом попытаться отстирать. Утром. После того, как покемарит несколько часов.

Ни хрена подобного. До койки Нолик добраться не успел. В дверях комнаты появился Кирилл с кислой рожей и сказал, что Краб велел грузиться в его тачку им обоим, и еще двум ребятам в другую машину.

Можно было, конечно, попытаться вздремнуть по дороге, но Краб молча курил с таким видимым остервенением, так прикуривал одну сигарету от другой, что рисковать Нолик не решился. Несколько раз Краб оборачивался, и Нолику казалось, что сейчас он что-то скажет.