Александр Золотько - Почерк дракона

– Майор! – окликнул Шатов.

– Что? – Ямпольский остановился на секунду.

Шатов и сам не знал, зачем позвал его. Просто позвал.

На лице Ямпольского, просто между глаз, вдруг появилось аккуратное темное пятнышко. Почти черное. Майор вздрогнул всем телом. Стена за его головой оказалась покрытой каплями чего-то красного. Кроваво-красного.

Колян крикнул что-то нечленораздельно. Не слова, а какой-то животный выкрик. Страх? Злость?

Он не видел, откуда стреляли. Он видел, как пуля ударила в лоб Ямпольского и выплеснула на стену кровь и мозг. Колян выстрелил наугад.

Зазвенело, разлетаясь, стекло в буфете. Еще выстрел. Еще. Гильза отлетела к Шатову, упала на колени, и Шатов почувствовал, как она горяча. Обжигающе горяча.

– Где ты, где ты, сука? – Колян выстрелил снова, пуля выбила осколки кирпича из камина и с визгом ударилась в стену.

– Где? – Колян переломился в поясе и отлетел к стене. Его глаза оказались на одном уровне с глазами лежащего на диване Шатова.

– Ты? – пробормотал Колян, поднимая пистолет.

Изо рта у него пошла кровь. Темная, густая. Пистолет медленно поднимался, и Шатов ждал, когда дуло окажется напротив его лица, и когда…

Рука Коляна словно сломалась у запястья, разлетаясь ошметками плоти и осколками кости. Пистолет упал на пол.

Колян закричал, кровь изо рта пошла толчками, заливая низ лица и грудь.

Распахнулась со стуком дверь, и в комнату вбежал человек. Водитель, узнал Шатов, тот, что напоминал Митяю и Коляну, что нельзя бить Шатову по лицу.

Водитель замер на секунду на пороге, и этого хватило, чтобы на груди у него появились три пулевых отверстия. Как троеточие – раз, два, три…

Тело упало навзничь, зацепив что-то жестяное в сенях. В сенях всегда стоит что-то жестяное.

Грохот выстрелов из пистолета Коляна оглушил Шатова, и он не расслышал, что именно говорит Колян. Просто шевелились губы. Просто текла кровь. Все очень просто.

Шатов попытался сесть на диване, у него не получилось, он неловко дернулся и упал на пол, вскрикнув от острой боли. Все равно нужно встать, приказал себе Шатов. Нужно встать. Несмотря на боль и на головокружение. Нужно встать, не смотря на то, что ужас захлестывает его мозг и сжимает сердце.

Ужас понимания. Шатов что-то понял. Что-то понял, что-то очень важное. Жизненно важное. Нужно только осознать это. Только осознать.

Шатов оперся грудью о диван, подтянул ноги. Встал. Оглянулся на Коляна. Тот все еще был жив, мелко сучил ногами и пытался зажать рану на правой руке пальцами левой.

– Вот ведь дерьмо какое, – расслышал Шатов. – Полное дерьмо! А живот – не болит. Совсем не болит. Только вот рука… Слышь, как тебя, перевяжи руку, а то ведь истеку кровью. Или руку потеряю. Мне ее починят, слышь, починят. Только нужно перевязать. Сейчас и не такие раны…

В горле Коляна булькало и хрипело.

– Извини, – сказал Шатов, – у меня наручники. Не могу.

– Сука, – сказал Колян, глядя мимо Шатова. Шатов оглянулся. Арсений Ильич не торопясь спускался по лестнице, держа в опущенной руке пистолет, с навинченным на ствол глушителем. Такой же, как тот, что Шатов выбросил в болото.

– Я не опоздал? – спросил Арсений Ильич.

Он был одет в тщательно отглаженные серые брюки и шерстяной пуловер. Лицо бесстрастно и спокойно.

– Не знаю, – пожал плечами Шатов.

– Похоже, что не опоздал, – чуть улыбнулся Арсений Ильич, – немного только не доработал.

Пистолет выстрелил. Тело Коляна выгнулось и замерло.

– Вот, в общем, и все, – сказал Арсений Ильич.

– Вот и все, – прошептал Шатов. Он так и не смог понять, что именно пришло ему в голову несколько минут назад. Какая-то мысль. Какое-то открытие.

– Расстегните наручники, – попросил Шатов.

– Конечно, конечно, – Арсений Ильич подошел к телу Ямпольского, вытащил у него из кармана ключ и расстегнул наручники.

Руки Шатова повисли, словно плети. Он их не чувствовал.

– Сколько их было? – спросил Арсений Ильич.

– Думаю, пятеро. Пятеро, – тверже сказал Шатов, – они говорили только об одном, сидящем в засаде под дождем. Об этом.

Арсений Ильич посмотрел на водителя, лежащего на пороге:

– Пятеро. Много.

– Много трупов?

– Много работы, – сказал Арсений Ильич. – Одному – долго возиться.

– Что? – спросил Шатов.

– Вам придется мне помочь.

– Я только гончая, – Шатов сел на диван, – я не умею таскать трупы.

– Умеешь, – лицо Арсения Ильича окаменело, – скажу – научишься.

– Ага, обязательно, – Шатов, поморщившись, положил руки на колени, – вот только руки вырастут.

Арсений Ильич ничего не ответил, вышел из дома, вернулся через минуту, хлопнув дверью:

– У нас небольшая проблема, господин Шатов.

– У нас? У нас даже появились общие проблемы?

– Да. У нас здесь лежат пять убитых сотрудников милиции…

– Убийцы.

– Да, убийцы, когда мы докажем это. А до тех пор – просто пять убитых сотрудников милиции.

– Оперативно-поискового отдела, – Шатов стал массировать запястья. – Вы, кстати, начали заниматься подводной охотой?

– С чего вы взяли? – быстро спросил Арсений Ильич, но Шатов готов был поклясться, что он растерян.

– Вы ведь тех двоих, – Шатов не смог поднять руку, поэтому кивнул головой в сторону лестницы, – вы ведь их убили из ружья для подводной охоты?

Арсений Ильич опустился на край дивана возле Шатова:

– С чего вы так решили?

– Того, что в кабинете – в горло. Второго – в сердце. Так?

– С чего вы это взяли? – еще раз спросил Арсений Ильич.

– Привиделось, – улыбнулся Шатов, – бред. Игра воспаленного воображения.

– У вас очень странное воображение, – задумчиво произнес Арсений Ильич, – очень странное.

– Я думаю, что вас не должно беспокоить мое воображение. Вас больше должно беспокоить выполнение своего обещания, – Шатов растирал руки, чувствуя, как кровь начинает пульсировать в кончиках пальцев.

– Ах, да! – всплеснул руками Арсений Ильич, – Я и забыл, что мы изволили повысить голос на дрессировщика. Если мы не пресечем этого сразу, то вы, того и гляди, вцепитесь мне в руку…

– В горло, – поправил Шатов.

– Ага, вот даже как… – глубокомысленно произнес Арсений Ильич. – В горло. Это надо понимать, как угрозу?

– Понимайте это как хотите. Можете… – Шатов хотел сказать «как угрозу», но рука Арсения Ильича вдруг сжала его горло.

Пальцы Шатова бессильно скользнули по напрягшейся руке.

– Вы имели ввиду нечто подобное? – Арсений Ильич легко отбил попытку удара. – Вы таким образом намеревались вцепиться мне в горло?

Шатов не смог ответить. Пальцы Арсения Ильича безжалостно сжимали горло. Слова, стоны – любые звуки застряли в горле. Шатов не смог даже захрипеть.

– Вот так подержать вас всего несколько секунд, с полминуты, и все. Мозг не подпитывается кислородом. Вы вначале потеряете сознание, потом – смерть, – Арсений Ильич наклонился к самому лицу Шатова. – Вы так мечтали умереть?