Александр Золотько - Почерк дракона

Шатов остановился, чтобы отдышаться.

– Нам некогда, давайте быстрее, – бросил Арсений Ильич, возвращаясь в дом.

– Я сейчас, сейчас…

Дождь уже закончился, и ветер тоже стих. Лес стоял неподвижно и почти бесшумно. Только легкий стук капель. Будет туман, решил Шатов и глубоко вздохнул, не обращая внимания на боль.

– Где вы там? – позвал из дома Арсений Ильич.

– Иду, – ответил Шатов.

Все было хорошо. Все было невероятно хорошо. Почти нереально. Он выжил. Дождь кончился. С Витой тоже все нормально. Игра его воспаленного воображения? В такой ситуации могло примерещиться все, что угодно. И могло прийти в голову все, что угодно.

И что-то же пришло… Что-то еще, очень важное. Очень, очень важное.

Повеяло холодом. Как в бреду. Как в бреду…

Шатов оглянулся на лес. Между стволами что-то белеет… Туман… Туман.

Туман начинает выползать из глубины леса, чтобы окутать Шатова, чтобы позволить подобраться к нему дракону. Незаметно подкрасться…

Черная, маслянисто отсвечивающая туша, излучающая ужас и ледяной холод. Он уже сталкивался с этим кошмаров. Он не хочет сталкиваться с ним наяву.

Шатов попятился в дом.

«Ты – тоже моя тень…» – бесшумно выкрикнул лес голосом ночного кошмара.

Нет, покачал головой Шатов. Нет. Но что-то было еще в том сне… Что-то очень важное, почти такое же важное, как и то, что он не может вспомнить сейчас.

Что-то жизненно важное…

Куда-то ушла радость. Испарилась, смешалась с ледяным туманом кошмара и выпала мелкими блестящими кристаллами. Радость – тоже ложь, понял Шатов. И туман тоже ложь.

Он окутан ложью. И то, что ему сквозь этот туман мерещится – ложь. И то, что ему говорит Арсений Ильич…

Шатов прикусил губу. Не так. Не так…

Он вспомнит. Он поймет… Он уже…

– Да где вы там? – позвал из дома Арсений Ильич.

Шатов вошел в дом, поднялся на второй этаж, взялся за ноги старшего лейтенанта Рыкова и потащил тело к выходу – все это он делал механически, не замечая ничего, не обращая внимания на слабость в руках, на тяжесть мертвого тела, на боль.

Он думал. Он вспоминал. Пытался вспомнить, что такое сказал ему Ямпольский. Что?

Они положили тело Рыкова в траву. Туман сгустился. Туман сгустился, подумал Шатов. А во сне он рассеивался, выпадал льдинками в бездну, и Шатову тогда показалось, что он знает дракона, может его узнать. Может…

Вместе с Арсением Ильичем они вытащили из дома и положили в ряд все пять тел.

– Я подгоню машину, – сказал Арсений Ильич. Он, кажется, заметил настроение Шатова и не трогал его. Не беспокоил.

Шатов сел на ступени крыльца.

Тридцать семь трупов. Тридцать семь убийств, совершенных за последние полгода. Тридцать семь смертей… Почему он думает о них? Почему…

Из тумана донеслось низкое рычание. Дракон? Шатов затаил дыхание, потом устало улыбнулся. Это Арсений Ильич завел мотор своей «волги».

Это только Арсений Ильич…

Машина медленно выкатилась из тумана, и Шатову на мгновение показалась, что колеса сейчас наедут на трупы. Он даже услышал уже треск лопающихся костей. Но «волга» затормозила вовремя.

Арсений Ильич вышел из машины, открыл багажник:

– Попытаемся сложить все это сюда, в багажник.

– А потом? – Шатов встал с крыльца, отряхнул брюки и подошел к машине.

– Потом мы отвезем их к моему любимому болоту и аккуратно туда опустим. И концы, как говорится, в воду.

– В болото, – механически поправил Шатов.

– В болото, – легко согласился Арсений Ильич, – помогите укладывать.

– Я сейчас, – кивнул Шатов, – я вот только…

– Что? – резко спросил Арсений Ильич.

– Только… – Шатов почувствовал, как ледяной холод наваливается на него, охватывает все тело стылой испариной.

Тридцать семь убийств… Вы только мои тени… Ты тоже моя тень… Тридцать семь… двадцать девять и восемь… Что, я не мог бумажку вырезать?… А он умный мужик, твой Арсений Ильич… Чем отличались наши убийства от тех?..

– Я сейчас, – пробормотал Шатов.

– Что-то случилось? – голос Арсений Ильича прозвучал напряженно. Или это показалось Шатову? Туман всему придает нереальные очертания. И голоса делает гулкими и загадочными. Словно это не человеческие голоса, а голоса мифического существа… Дракона?

Шатов попятился.

– Идите сюда, – сказал Арсений Ильич.

– Да-да, я сейчас, – ответил Шатов, – сейчас.

Шаг к дому, еще шаг.

– Шатов!

– Что? – еще шаг к дому, осталось совсем немного.

– Стоять, Шатов! – громко сказал Арсений Ильич.

Нет, взорвалось у Шатова в голове. Нет. Нужно вернуться в дом. К свету и теплу. Вернуться.

– Идите сюда, – почти спокойно сказал Арсений Ильич.

Тридцать семь минус восемь. Двадцать девять.

– Двадцать девять, – пробормотал Шатов.

– Двадцать девять, – словно эхо отозвался Арсений Ильич и шагнул к Шатову.

– Ямпольский убил восемь человек.

– Восемь.

– Их нельзя было отличить от остальных…

– Нельзя, – Арсений Ильич подошел ближе.

– Их смог отличить только один человек.

– Да, только я, – до Арсения Ильича можно было дотронуться рукой.

– Самый умный? – спросил Шатов.

– Нет, – покачал головой Арсений Ильич.

Шатов нащупал ногой ступеньку.

– Не только поэтому. Поэтому, но не только.

– А как? Как можно отличить одни убийства от других? Как?.. – последний вопрос Шатов прошептал.

– Ты уже и сам догадался, – сказал Арсений Ильич. – Сам догадался. Наконец-то.

– Догадался, – прошептал Шатов. – Только одним способом.

– Да?

Ступенька скрипнула под ногой Шатова:

– Восемь убийств отличались от остальных только тем, кто их совершил…

– Правильно. И кто мог знать об этом? – спросил Арсений Ильич.

– Только один человек…

– Только один человек, – согласился Арсений Ильич.

– Тот, кто убил двадцать девять человек…

– Тот, кто убил двадцать девять человек, – кивнул Арсений Ильич, не отводя взгляда.

– Ты.

– Я, – сказал Арсений Ильич и ударил.

Шатов не потерял сознания. Тело просто перестало ему подчиняться и упало. Почти упало. Его подхватил Арсений Ильич и втащил в дом. Подтащил к дивану и посадил. Взял лежащие на полу наручники, надел их на руки Шатову.

– Скоро это пройдет, – сказал Арсений Ильич.

Тело Шатова самопроизвольно дернулось.

– Это ничего, это тоже пройдет. Это не надолго. Вот смерть – это надолго. Это навсегда.

Шатов застонал и пробормотал что-то неразборчиво.

– Не нужно спешить, Шатов. Теперь вы все успеете. Успеете все, что нужно, – Арсений Ильич подошел к камину и подбросил в него дрова, – все, что нужно. А нужно обычно сущий пустяк. Вот, чтобы не погас огонь, нужно всего лишь бросить в него кусок мертвого дерева. Это как жертвоприношение – чтобы получить от богов тепло и защиту, нужно убить кого-нибудь и принести его в жертву. Можно – дерево. Можно – животное. Можно – человека…