Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

– Контрразведка Красной армии, – проговорил Попович, испытывая странное чувство.

В горле у него пересохло, спина зачесалась.

– Это доктор Штеллер, – глухо шепнула Даша. – Видит бог, Никита Андреевич, он и есть.

Со слухом у узника, похоже, были проблемы. Он молчал, но глазки бегали. Остановить их движение этот фрукт не мог.

– Вы неразговорчивы, – подметил Никита. – Добрый вечер, доктор Штеллер.

– Вы меня спутали. Я не доктор Штеллер. Он погиб, я видел его труп. Мы с ним немного похожи. Меня зовут Зигмунд Киттель, я член рабочей группы, сформированной для исследований доктором Штеллером.

– Неужели?

– Пусть руку покажет, – подсказала Даша.

Никита совсем забыл об этом.

Узник мрачно выслушал распоряжение, поколебался, протянул правую руку. Попович велел ему показать другую. Арестант неохотно сделал это.

Да, левый мизинец был заметно искривлен, как-то вызывающе торчал в сторону. Кость неправильно срослась после давнего перелома.

У Штеллера задрожала нижняя губа. Он едва усмирял панику, обуявшую его.

– Вы будете настаивать, что ваше имя Зигмунд Киттель? – вкрадчиво спросил Попович.

– Не понимаю, о чем вы.

– Хорошо, завтра мы доставим сюда некоего Отто Крузе. Пусть он разрешит наш маленький спор.

– Даже не представляю, что вы хотите сказать. – Упрямство в этом человеке было поистине ослиное.

– Доктор Штеллер, ваша вакцина не работает, – сказала вдруг Даша на немецком.

Никита вздрогнул. Еще один сюрприз!

– Вы допустили несколько грубых просчетов в составлении формулы. Пять подопытных, подвергшихся финальному испытанию, все же заразились. Вам просто об этом не сообщили. Их быстро отправили в крематорий. Инкубационный период оказался длиннее обычного.

– Это неправда! – провизжал сиделец. – Вы лжете, этого не может быть! Я лично все проверял! – Он осекся, замолчал, стал злобно кусать потрескавшиеся губы.

– Браво, Дарья Алексеевна, – сказал Никита. – Вы второй раз за сегодняшний день меня приятно удивляете.

– Я сама себя удивляю, – проворчала Да-ша. – Видимо, хочется отличиться перед расстрелом.

Никита задумался.

«Вероятность, что абверу потребовалась именно эта парочка, растет как на дрожжах. Доктор Штеллер сделал открытие. Формула вакцины известна только ему. Понятно, что этот субъект им крайне важен. Вывезти его с гауптвахты, изолировать? Но какими силами? И куда? Нет, как ни крути, самое надежное место здесь».

Никита и Даша поднялись наверх, пересекли двор, вошли в караульное помещение. Вытянулась бодрствующая смена, подбежал начальник караула.

– Рябинин, кровь из носа, усилить охрану гауптвахты, пока не прибудут люди из штаба дивизии! – приказал Попович. – Никого к арестантам не пускать. Записывать всех, кто сюда придет. Потом доложишь. Дело серьезное, на кону государственная безопасность. Пропускаешь лишь людей с документами контрразведки в чине не ниже подполковника. Все претензии ко мне. Я ясно выражаюсь?

– Так точно, товарищ майор! – Лейтенант невольно вытянулся.

У КПП шла перебранка. Помощник начальника штаба капитан Квашнин стоял у открытой двери полуторки и злобно шипел на дежурного сержанта. Тот вертел в руках бумажки и робко качал головой. С документами на вывоз что-то было не так. В кузове лежал груз, укрытый брезентом. Что-то угловатое, выпирающее.

Квашнин не сразу заметил майора контрразведки и предательницу трудового народа. Замешательство его было явным, он судорожно пытался его скрыть.

– Вывозим что-то запрещенное, товарищ капитан? – пошутил Никита.

– Коробки с махоркой для стрелковых батальонов, товарищ майор, – неохотно признался Квашнин. – Печать поставили в конторе вещевого склада, а подпись забыли. Там уже все ушли, а ребята ждут. Добрый вечер, Дарья Алексеевна, – выдавил он. – Не ожидал вас сегодня тут встретить.

«А где ты ожидал ее встретить?» – подумал Никита.

– Я слышал, эту женщину арестовали, да? – Капитан испытывал неловкость, но что-то не давало запрыгнуть на подножку.

Водитель нетерпеливо газовал.

– Вы неплохо информированы, Павел Юрьевич, – сказал Попович. – Кстати, спешу вам сообщить, что мы отработали ваш донос на капитана Ольховского. Он тайно навещал любовницу в Тракторном переулке. Это Чеботарь Тамара Никаноровна. Она работает председателем городского совета. Василий Миронович Микульчик, на которого вы нам указали, пока виновен только в том, что благоволил к Дарье Алексеевне, что вам крайне не нравилось. Еще совсем недавно вы к ней тоже благоволили, и это не может не вызвать нашего интереса.

Квашнин немного побледнел, но справился с собой, поколебался и осмелился спросить:

– А вы к ней не благоволите, товарищ майор?

– Вы смелый человек, Павел Юрьевич, – заявил Никита. – Не могли бы вы завтра зайти к нам в отдел и ответить на несколько вопросов? А сейчас освободите, пожалуйста, проезд. Вы нам мешаете.

Через пять минут он остановил машину у крыльца оплота местной власти. Жизнь там еще кипела. Военные снова что-то выгружали под задорные выкрики Орешкина. Лейтенант приблизился как-то ненароком, смотрел круглыми глазами на свежие пулевые пробоины в корпусе «ГАЗ-64».

Майор обошел капот, встал, положил руку на кобуру, хотя и знал, что патроны кончились. Даша сделала соответствующую мину, вышла, заложила руки за спину. Он молча кивнул подбородком. Мол, вперед, к местам лишения свободы.

С крыльца спускались, увлеченно споря, Тамара Никаноровна Чеботарь и секретарь горкома Микульчик. Оба осеклись, исподлобья выставились на майора со спутницей. По лицу главного городского коммуниста пробежала тревога, он немного побледнел.

Слухами земля полнилась. Микульчик не мог не знать об аресте Меркушиной. Он, видимо, проклинал себя за то, что имел глупость просить ее расположения. Тамара Никаноровна усмехнулась с некой толикой злорадства.

Оба сделали невозмутимый вид, спустились с крыльца и расстались. Василий Миронович засеменил на улицу и торопливо повернул за угол. Женщина задрала нос, проследовала в другую сторону, к подержанной «эмке», поджидавшей ее. Она уселась сзади, водитель завел мотор.

– Проходим в здание, Дарья Алексеевна, – сказал Попович. – Не надо смотреть по сторонам. Дверь в подвал вы, разумеется, помните.

Они спустились вниз, прошли по коридору мимо охранника. Тот отдал честь, отодвинулся подальше.

Никита проводил арестантку до открытой камеры, сунулся внутрь, осмотрел нехитрую обстановку. Женщина мялась посреди тесного бетонного мешка, не знала, куда деть руки. Она пыталась улыбнуться, прятала глаза. Майор заметил, что после стычки на дороге Даша как-то приободрилась, стала увереннее. А сейчас ее опять одолевала грусть.