Александр Тамоников - Волынская мадонна

– Все, родная, иди, кашеварь. Народ голодный пришел. Если не накормите, то красные партизаны тебя с Матреной кушать будут. А у меня еще дела служебные. – Он похлопал ее по плечу, задержался, глядя, как Татьяна бежит к своей печи, смешно подбрасывая ноги, и зашагал в командирскую землянку.

Партизаны спешили в баню. Пробежал слушок, что парная уже остывает.

В землянке было чисто, топчан аккуратно заправлен. Приятно, когда в доме женщина, успевающая везде.

Впрочем, идиллия долго не протянулась. Явился бородатый заместитель Цвигун, накурил, набросал окурков, пока Глинский вводил его в курс.

От прогулки к полякам они многого не ждали, выполняли распоряжение Елисеева. Москве виднее, с кем тут можно объединиться, а с кем не стоит.

Новость о появлении бандеровцев на опушке леса заместителя насторожила.

– Не к добру это, Николай Федорович. – Он покачал головой и втоптал в пол очередной папиросный окурок. – Бандеровцы наглеют, им мало поляков. Налицо тотальное уничтожение. Местных бандеровцев усилили батальоном СБ ОУН под командованием некоего Горбацевича, и вся эта братия две ночи повально мочила ляхов в районе. Ни одного польского села не уцелело, только горелки. В городе громили дома. Смешанные семьи, где есть хоть один поляк, вырезали вплоть до малых деток. В это просто не верится, Николай Федорович. Ну, баловались раньше, кого-то хватали, расстреливали, головы рубили, могли по пьяной лавочке польский хутор спалить. Но идти таким накатом, уничтожать без разбора всех!.. – Цвигун передернул плечами. – Как руки-то подымаются? Что потомки о них скажут? Это их совсем не волнует?

– Перед потомками они отбрешутся, – заявил Глинский и поморщился. – Скажут, что не было ничего, поляки сами себя убили, стыдно им стало, что они неполноценные. Батальон Горбацевича, значит? – задумчиво проговорил он. – Кто такой, информация есть?

– Нет, Николай Федорович. – Цвигун покачал головой. – Информации ноль. Наша разведка – это сбор досужих сплетен. Достоверных сведений по субъекту нет. А что?..

– Да знавал я одного Горбацевича. Насильник, убийца, такая мразь, что удивительно, как земля его держит. Хотя на вид представительный, невозмутимый такой, на индейского вождя похож.

Хлопнула дверь. В землянку, пригнувшись, вошел полковник Елисеев. Он еще не мылся, только сполоснул лицо и теперь задумчиво скреб густую щетину на щеках. Видимо, раньше себе такого не позволял, брился ежедневно.

– Присаживайся, Василий Емельянович, – предложил Глинский. – Ноги-то не держат, наверное.

– Да уж присяду, не спрошу лишний раз твоего разрешения, – проворчал полковник, падая на заправленную тахту.

Он с наслаждением вытянул ноги, вынул очередную папиросу из пачки «Казбека» и поморщился, когда Цвигун щелкнул зажигалкой слишком близко от его носа. – Осторожнее, заместитель! Карту разложи.

Цвигун придвинул ногой столик, сколоченный из брусьев, извлек из планшета мятую карту района, расстелил ее.

Полковник снова поморщился.

– Вы что, мужики, вместо скатерти карту используете? Селедку на ней чистите?

Партизаны стыдливо помалкивали.

Полковник не поленился встать с лежанки, уперся руками в края стола. Он разглядывал карту с таким видом, словно собирался ее скомкать и бросить в топку.

– Имею для вас приятное известие, Николай Федорович. От вас уезжает ревизор, так сказать. Почти по Гоголю, только наоборот. Погостил в вашем бедламе, пообщался с польскими ревизионистами и оппортунистами, пора и честь знать. К утру должен быть в лагере товарища Кравца. Он ведь здесь находится, за рекой Ханкой? – Толстый палец полковника прочертил прямую линию от Росомача на запад.

Глинский переглянулся с заместителем. Не сказать, что они были в восторге от столь долгого присутствия столичного посланца в их отряде, но слишком уж неожиданной оказалась эта новость.

– Вы не торопитесь, Василий Емельянович? – осторожно спросил Глинский. – Мы только пришли из дальнего рейда.

– Времени нет, Николай, – отрезал полковник. – Вы будете делать свою работу, а я – свою. УПА, мать ее в душу, со своими мерзостями вынуждает. Не можем мы просто так за этим наблюдать. Несознательные люди в большинстве своем, но наши братья, славяне. Что ты знаешь по Кравцу?

– Все знаю, – ответил Глинский. – В Катаринском уезде его база, несколько часов по лесам в западном направлении. Следует обойти пару населенных пунктов. Сам Кравец из Юзовки, шахтер, до войны возглавлял бригаду горнорабочих. За плечами служба в кавалерии на Дальнем Востоке. Полностью наш человек. Не всегда прислушивается к приказам, может проявить излишнюю самостоятельность. Но в идейном плане верный ленинец, член партии. Кравец на Донбассе немецкие поезда под откос пускал, потом его группу по приказу из Москвы под Смоленск перебросили, чтобы немцам даже при отступлении не фартило. С боями пробился на Волынь, закрепился в Катаринском уезде. К нему даже пару раз наши «Ли-2» летали, специалистов доставляли, продукты, радиостанции.

– Ты можешь с ним связаться?

– Могу. У нас радист отменный.

– Выйди на него в течение ближайшего часа, – приказал полковник. – Пусть встречают. У центра есть идея укрупнить партизанские отряды, действующие на Волыни, превратить их в мощный ударно-оборонительный кулак. Сам посуди, у тебя сотня, у Кравца полторы. Противнику при удачном для него стечении обстоятельств достаточно батальона пехоты, чтобы ликвидировать вас обоих. И не спорь, я прав! Что могут сделать ваши отряды по отдельности? Взорвать эшелон. Захватить маленькую станцию, а потом отдать, какой была. Обстрелять колонну. Нам нужны иные возможности, Николай Федорович. Бери пример с Ковпака Сидора Артемьевича. Генерал-майора получил, полторы тысячи бойцов в наличии, автотранспорт, артиллерия. Под Сумами на фашиста ужас наводил, сейчас на Карпаты через Тернопольщину идет. Вспашет немецкие тылы, как поле перед посевной, наступать после него – сплошное удовольствие. А у вас тут что? Бандеровцы с фрицами иной раз не очень-то ладят, но когда прижмут, думаешь, не объединятся? А население в здешних областях, как ни крути, поддерживает Бандеру. Тех, кто против был, давно прибили.

– Да мы все понимаем, товарищ полковник, – буркнул Глинский.

– Не волнуйся, не придет к тебе на место жительства вся орава Кравца. – Елисеев усмехнулся. – Процесс будет долгим, согласование – трудным. Нам за грядущую зиму надо жирка накопить. – Полковник посмотрел на часы и спросил: – Как думаешь, не обложат фрицы с бандеровцами твою базу?

– Не обложат, – отмахнулся Глинский. – А полезут, мы отобьемся. Им сюда никак не пройти. Я их тут всех положу к едрене немецкой фене…

– Ну и добре, – заявил Елисеев. – В общем, посылай весточку Кравцу. Мол, так и так, встречайте гостя. До шести посплю, потом в путь-дорожку. – Он опять глянул на часы. – Организуй трех или четырех сопровождающих, чтобы люди были толковые, умелые, знали местность. Пусть среди них будет женщина. Мало ли в какую ситуацию влипнем по пути… Да что ты напрягся-то так? На твою красавицу не покушаюсь.