Александр Тамоников - Волынская мадонна

Кравец не очень-то обрадовался скорому прибытию посланца из столицы. Но пообещал провести субботник и выслать на опушку комитет по встрече.

К четырем часам пополудни у входа в землянку стояли трое партизан, и Глинский исподтишка их разглядывал. Молодые, красивые, жалко расставаться даже на несколько часов.

Лесе Приходько было двадцать четыре, родом из Ворошиловграда, училась в медицинском вузе, не окончила его по вполне понятным причинам. Особенно хороша была в разведке, а еще умела петь романсы под гитару, знала волынский говор и немецкий язык, пусть не в совершенстве, но достаточно, чтобы допросить «языка» и объяснить, почему его сейчас расстреляют. У Леси было забавное курносое личико, обманываться которым явно не стоило, и вьющиеся русые волосы, безжалостно стянутые веревкой.

Ивану Романюку было двадцать восемь. Светловолосый, широкий в кости, с располагающей, хотя и мрачноватой физиономией. Партизан достойный, но немного задумчивый и иногда колеблющийся. Шел с группой из украинского Полесья, не раз отличался в боях. Уверял, что в Чернигове у него невеста, поэтому был демонстративно равнодушен к женщинам в целом и Лесе Приходько в частности. В отличие от третьего члена команды.

Тарас Замула красавцем не был. Жилистый, чернявый, остроносый, но скорый на язык. Отвага его граничила с наглостью и безрассудством. К заигрываниям этого парня Леся относилась спокойно и насмешливо. Отношения у них были приятельские, поскольку у Тараса хватало ума не переходить черту.

В сороковом он пошел в Красную армию, в сорок первом выходил из окружения да застрял в лесах родного Ковельского района.

Все трое были крепкой командой. Они беззлобно подтрунивали друг над другом, но это не мешало им добросовестно работать. Оттого командир отряда и выбрал эту троицу.

Они стояли перед ним, одетые в гимнастерки под гражданскими безрукавками, в плотных немецких штанах, очень удобных, чтобы ползать по лесу. На ногах кирзовые сапоги. Автоматы, подсумки.

Партизаны с любопытством поглядывали на командира и помалкивали.

– В общем, слушайте сюда, – не найдя, к чему придраться, начал Глинский. – Есть у нас товарищ Елисеев, всем вам известный. Его следует переправить в отряд товарища Кравца, сдать с рук на руки и получить расписку в получении. Ладно, про расписку шучу. Связь имеется, и так узнаем. Отправление в шесть вечера. Форма одежды гражданская, но оружие обязательно. Соблюдать осторожность! Не тушенку понесете. За товарища Елисеева отвечаете головой. В случае опасности закрывать его собой. Активность бандеровцев настораживает, поэтому требую проявлять бдительность. В населенные пункты не соваться, с посторонними не контактировать, в бой не ввязываться. На опушке Кудряшевского леса вас будут ждать. Пароль: «Табачок есть?» Отзыв: «Свой иметь надо».

Партизаны заулыбались. Замула собрался что-то вставить, но прикусил язык под тяжелым взором командира.

– Шесть часов туда, столько же обратно. Еще пара на всякое-разное. В восемь утра, никак не позднее, вы должны вернуться на базу и доложить о выполнении задания. Потом, так уж и быть, один час на сон.

– Вы нас просто балуете, товарищ командир, – заявил Замула.

– Попутные задачи будут? – осторожно поинтересовался Романюк.

– Погуляем, – заулыбалась Леся. – Давайте грибов соберем, товарищ командир. Их в этот год хоть лопатой греби. Отдадим корзинку Татьяне, пусть супчик сварит.

– Отставить базар, товарищи партизаны! – Глинский нахмурился.

Командира отряда одолевало смутное беспокойство. Что он сделал не так? Люди проверенные, пуд соли вместе съевшие, да и дело-то по меркам военного времени плевое.

– Прошу сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. Полковник Елисеев должен быть доставлен на опушку Кудряшевского леса и передан бойцам товарища Кравца. Ничего другого от вас не требуется. Идите уже! – Он раздраженно махнул рукой.

Около полуночи на западной околице Подъярова остановились несколько грузовых машин. В село они не заезжали. Убитых польских крестьян убрать и похоронить было некому. Тела лежали возле сельской управы, распространяя удушливый смрад.

Машины стояли с погашенными фарами, в кузовах сидели вооруженные люди. Они вели себя на удивление тихо. Только огоньки сигарет мерцали во мраке. Между зачехленными бортами сновали неясные тени.

Приглушенно запищала рация. Наверное, поступил какой-то приказ. Не просто же так тени забегали быстрее, захлопали двери кабин. Ровно заработали двигатели.

Машины уходили из села растянутой колонной, направлялись к западному лесу. Проселочная дорога была разбита, машины медленно переползали рытвины. На опушке они рассредоточились, водители погасили фары.

С западной стороны подошла еще одна машина – легковая. Из нее вышли несколько человек, двинулись к грузовикам. Похоже, их ждали.

Прозвучали приглушенные команды. Вооруженные люди высадились из машин, выстроились в три шеренги. Позвякивали карабины и немецкие автоматы. В тусклом свете луны, раздвинувшей облака, поблескивали пряжки ремней.

Инструктажа и приветственных речей не последовало. Опять раздалась лаконичная команда. Люди выстроились в походную колонну.

Вперед отправился дозор с проводником. Это была некая незаметная личность в капюшоне, пристегнутом к длинному брезентовому плащу. Данный персонаж по приказу сотника Жулебы, ныне уже покойного, пришел в партизанский отряд товарища Глинского. Он сумел пройти все проверки, знал, как охраняется база, но долго не мог выбраться оттуда. Наконец-то ему удалось это сделать.

По деревьям сновали лучи карманных фонариков. Вооруженные люди выждали несколько минут и по команде начали втягиваться в лес.

Колонна шла не меньше часа. Никто не ругался, не кричал. Бойцы, отдуваясь, тащили пулеметы, боеприпасы. Шепотом по цепочке передавались команды. Человеческая змейка обтекала кустарники, скопления бурелома, погружалась в лощины, выбиралась из них, долго ползла по дну извилистого оврага.

Наконец-то по цепи прошла команда: на месте! Вспотевшие вояки терпеливо ждали. Кроны деревьев сомкнулись над их головами, пропала луна.

Три тени прокрались вдоль обрыва, переползли склон, погрузились в высокую траву. Стремительный наскок! Сдавленные хрипы, работа ножами. Внешний пост был ликвидирован за несколько секунд. Три трупа с перерезанными глотками остались в траве.

Двое ползли дальше, третий вернулся к колонне, махнул рукой.

Люди огибали заминированные ловушки, шли на цыпочках очень осторожно. Над их головами высились массивные скалы. Тропа выбралась из оврага, уперлась в невозмутимые мегалиты. Снова тишина, только ветер глухо выл в кронах деревьев. Бойцы лежали и ждали.