Валерий Барбашов - Крестная мать - 2

С воздуха базу обнаружить невозможно: все ее жилые и рабочие помещения вырыты в косогоре, среди леса, крыши — три-четыре наката из толстых бревен — присыпаны землей, поросли травой и мелким кустарником. Главная штабная землянка — просторная, сухая, обшитая тесом, с широкими топчанами у стен. Здесь большой стол с военными картами, стулья вокруг него, взятые из бункера президентского дворца в Грозном, радиостанция, переносной телевизор, аптечка — белый ящичек с красным крестом, — ничего лишнего, все по-мужски скупо, строго. Как и полагается военным людям.

Сидящие за столом под тусклой мигающей лампочкой штабные и полевые командиры, увидев входящего Дудаева, встали.

— Алейкум ассалам! — поздоровался он со всеми сразу, а потом подал каждому руку.

— Алейкум…

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Рад видеть вас, генерал, живым и здоровым!

Дудаев снял куртку, сел в торец стола, спокойно оглядел лица верных ему людей. Да, здесь, вместе с ним, в лесной этой глуши — самые верные, самые преданные. Что бы ни случилось, никто из них не дрогнет, никто не предаст, не пойдет на поклон к русским. Аслан Масхадов, тоже генерал, — талантливый начальник штаба, командующий объединенными вооруженными формированиями, бывший полковник Советской Армии, дослужившийся до должности заместителя командира дивизии. Масхадов стал организатором и вдохновителем чеченской армии, он пользуется большим и заслуженным уважением у бойцов и командиров. Громкий авторитет и у Шамиля Басаева — он все время на передовой, воюет с русскими во главе своего «абхазского» батальона. Во время боев в Грозном батальон его понес большие потери в январских сражениях с солдатами генерала Рохлина, но теперь все в порядке: батальон восстановил потери, вполне боеспособен. Готовы действовать и тезки Ширвани — брат Шамиля Басаева и Албаков, — оба смелые полевые командиры, боевики идут за ними с верой в победу. Уверенностью в победе дышат и лица Султана Гелисханова, Усмана Имаева, Эдуарда Хачукаева, Мавлади Удугова, Хож-Ахмеда Яриханова, Залимхана Яндарбиева — это самые близкие Дудаеву люди, его ближайшее окружение, его надежда и опора.

Масхадов, разгладив рукою карту, стал докладывать о ходе минувших боев, о том, что у них осталось около пяти тысяч бойцов, если не считать тех, кто воюет сам по себе, что российские войска повсеместно оттеснили чеченские формирования к предгорьям, и если провести сейчас четкую линию фронта, то окажется, что граница проходит по населенным пунктам…

— Не надо ничего проводить, пачкать карту! — резко сказал Дудаев. — Рано или поздно никакой линии фронта не будет. Мы временно отступили в горы, да, временно! — Он поднял палец вверх. — Потом война все равно вернется туда, откуда она и началась. Бои возобновятся и в Грозном, если русские не поймут наконец, что нас нельзя поставить на колени!..

Масхадов некоторое время озадаченно молчал. Потом доложил, что, воспользовавшись объявленным мораторием, «наши формирования спешно пополняют боезапас и личный состав, ремонтируют технику. Из-за рубежа поступили наконец долгожданные «стингеры» — самые современные зенитные установки, — бояться теперь самолетов и вертолетов русских не стоит».

— А где тот летчик, которого сбили возле Чечен-Аула? — спросил Дудаев. — И два раненых вертолетчика, захваченных возле Гудермеса?

— Вертолетчиков растерзал народ, я докладывал, — напомнил Масхадов. — А летчик с «сухого» здесь недалеко, в Зандаке.

— Вертолетчики откуда?

— Из Буденновска, Джохар Мусаевич. Там стоит вертолетный полк, который у нас «работает». А «сухие» по-прежнему базируются в Моздоке — отдельный штурмовой полк из Степянки.

— Махмуд Имранов где?

— Он с русским летчиком в Зандаке. Как вы приказали, Джохар Мусаевич. Беседует с ним, расспрашивает о самолете и… вообще.

— Мне надо повидаться с Махмудом.

— Хорошо. Сюда его привезти?

— Нет. На обратном пути я заеду в Зандак, там поговорим. Летчика русского берегите, он пригодится еще. За Махмудом уйдут в небо и другие наши пилоты.

— Понятно.

Командиры за столом переглянулись. Почти все они знали, что Махмуд Имранов — летчик-камикадзе, давший слово Дудаеву выполнить любое его поручение, любой приказ, был бы самолет.

— Самолет у тебя будет, Махмуд! — сказал в прошлую их встречу Джохар. — Самый современный, боевой, с полным боекомплектом. Их в России много. Изучай пока машину, исхитряйся. Возле Чечен-Аула от самолета-штурмовика кое-что осталось, мы захватили часть кабины… А вообще принцип устройства один, ты же знаешь, Махмуд: ручка полета, рукоятки управления двигателями, педали… Ты профессионал, Махмуд, не мне тебя учить!

— Вы сами летчик, товарищ генерал! — отвечал Махмуд, вытянувшись по стойке «смирно» перед Дудаевым. — Имеете право учить меня.

— Да, летчик. И я сел бы в кресло «сухого» и ушел на Москву, если бы мне позволили…

Дудаев вздохнул, вернулся мыслями на заседание штаба.

— Надо что-то делать, — сказал он. — Войну сейчас нужно остановить — развитие событий не в нашу пользу. Надо заставить русских сесть за стол переговоров.

— Буденновск! — сказал вдруг Шамиль Басаев.

Все командиры посмотрели на него — что он хотел этим сказать?

— Там вертолетный полк, они летают сюда убивать нас…

— Ты хочешь захватить вертолеты, Шамиль?

— Не только. Люди нужнее.

Командиры задумались. Идея эта им в принципе нравилась, и была она, конечно, в духе Басаева. В свое время, осенью 1991 года, он захватил в заложники пассажиров авиалайнера, следовавшего из аэропорта Минеральные Воды в Екатеринбург. Угрожая взрывом, Басаев потребовал от пилотов изменить курс и следовать в Анкару. По прибытии в Турцию он объявил местным властям, что осуществил захват самолета с целью привлечения внимания мировой общественности к Джохару Дудаеву, который только что пришел к власти и подвергается большому давлению со стороны российских властей — те планировали в то время введение в Чечне чрезвычайного положения…

— Я пойду со своим батальоном в Буденновск, — продолжал Басаев. — Вернее, через Буденновск. На трех-четырех КамАЗах. С машиной ГАИ, повезем «груз-двести». Одна из моих групп останется в самом Буденновске. Разгромит вертолетный полк и возьмет в заложники больницу. Это отвлечет внимание русских, они все кинутся туда. А я тем временем пойду дальше, на Минеральные Воды, в аэропорт. Я, как вы знаете, хорошо его знаю. Захватим самолет, потребуем, чтобы в Минеральные Воды были доставлены Джохар Мусаевич и наши семьи. И вылетим в Анкару. Или в Саудовскую Аравию. Если у меня не получится с Минеральными Водами, мы все останемся в Буденновске. Может, и навсегда. — Шамиль говорил спокойно, но за этим спокойствием стояла железная выдержка бесстрашного человека, готового на все — присутствующие в штабной землянке это знали. — У нас нет выбора, — сказал он после небольшой паузы. — Родина или смерть. Мои люди это понимают. И готовы умереть. Все как один. Я за всех могу поручиться.