Валерий Барбашов - Крестная мать - 2

Из газет

Из четырех взятых в разработку версий убийства Глухова Русанов с Латыниным оставили две, наиболее вероятные: 1. Убили Глухова те, кто похищал с завода оружие. 2. С Григорием Моисеевичем рассчиталась мафия, с которой он и сам был связан. Две другие версии — а) убили директора рабочие завода, которым он не выдавал зарплату последние три месяца и б) киллер спутал жертву — отпали сами собой как маловероятные. К тому же был найден автор угрожающей анонимки, подброшенной в почтовый ящик директорской квартиры. Парень признался, что написал эту записку сдуру, и деньги как раз выдали на следующий день, и он «просит органы его простить». Что же касается «случайной жертвы», всем эта версия — в разговоре участвовал и следователь прокуратуры Крупенников — показалась нежизненной: профессионал стрелял по заказу, знал точно, кого убивать. Версия эта скоро подкрепилась находкой: местный бомж, ковыряясь в контейнере для мусора в поисках чего-нибудь съестного, нашел завернутый в газету пистолет. Баллистики подтвердили потом, что Глухов был убит именно из этого оружия…

Бомж — бородатый плешивый мужик, от которого за версту несло то ли псиной, то ли помоями, оказался довольно законопослушным гражданином: найдя пистолет, прямиком отправился в милицию в надежде, правда, получить за свою находку материальное вознаграждение. Но с ним обошлись грубо — пистолет с одним патроном в стволе забрали, а бомжу велели убираться, оформив, однако, находку по всем правилам.

Майор Латынин узнал об этом случайно — был в райотделе по другому делу и в разговоре со знакомым капитаном, начальником отдела участковых уполномоченных, услышал вдруг историю про найденный ПМ. Латынин спросил, где именно найден пистолет, и капитан назвал адрес: помойка у такого-то дома. В голове у опытного опера сразу же замкнулись контакты — помойка была по соседству с домом Глухова. А что, если…

Он попросил дежурного РУВД, оформлявшего приемку, показать документы. Тот направил его к другому человеку, потом пришлось искать младшего лейтенанта, державшего в сейфе отобранное у преступников оружие… Словом, некоторое время было потрачено зря, но документы и сам пистолет Латынин скоро держал в руках. Он записал номер «Макарова», прочитал объяснительную бомжа, записанную с его слов (бомжа звали Борис Веревкин), и стал его искать.

Веревкина Латынин нашел у кафе «Утренняя заря» среди других небритых и опухших от вина личностей, толпящихся в очереди за только что привезенным пивом. Личности нетерпеливо поглядывали на грузовик-бочку, с помощью длинного шланга закачивающий пиво в емкость кафе через амбразуру-окошко, спорили о событиях в Чечне, ругали Ельцина, который «совсем распустил торгашей — пиво стоит уже две с половиной тысячи за литр», а где же такие деньги взять? Тут же, возле толпящихся алкашей, слонялись, заискивающе помахивая хвостами, несколько беспородных псов. Один из них, понюхав чью-то сырую, колом стоящую штанину, деловито задрал заднюю ногу и добавил штанине сырости. Никто этого, кроме Латынина, не заметил, в том числе и хозяин сырых штанов, — алкаши очень уж были увлечены политическим спором.

Борис Веревкин сидел в сторонке от спорящих на корточках, чесал пятерней грязную всклокоченную бороду и философски поглядывал на братьев по разуму. Самому ему спорить об очевидных вещах не хотелось: конечно, рост цены на пиво связан с политикой и инфляцией, чего тут не понять. Возмущайся не возмущайся, а этим дела не поправишь, надо как-то приспосабливаться…

Латынин сразу узнал его — и по профессиональной интуиции, и по описанию внешности, которое он получил в РУВД.

— Ты Веревкин? — без обиняков спросил Латынин, слегка наклоняясь к бомжу.

— Он самый. — Сквозь неряшливые усы были видны гнилые зубы. — А че ты хотел? Банка нужна? У меня есть. Попьешь и мне оставишь. — И он вынул из засаленного сидора мутную, не мытую, видно, со дня ее рождения литровую банку.

Латынин брезгливо поморщился, отступил на полшага. Бомж заметил это, усмехнулся.

— Гребуешь? А че? Я не больной, факт. Грязный только. А где мыться-то? Живу в подвале, в бойлерной. Сейчас дом ремонтируют, воды горячей и в квартирах нету… А квартира у меня была, да. Продал. Пожил малость, ничего не скажу, пошиковал. И в баню ходил, и в кафе меня тут кормили. А теперь не дают, денег нету. Что на помойку вынесут, то и наше. Только конкуренты появились — пенсионеры какие-то, старухи… из учителей, что ли. Но они смирные, ничего, ладим.

— А кем ты раньше был, Веревкин?

— При Советах-то?.. О-о, я человеком был, гражданин хороший. Дворником при ЖЭУ. Листья сгребал, метлой командовал. Метлой хорошо командовать, она послушная…

— Ну, а потом?

— А потом — суп с котом. Не думал, не гадал, что так оно и будет.

— Что: суп из кота ел?

— Не, из собаки. Вон, видишь, сколько мяса бегает? — Веревкин кивком головы показал на стаю псов. — Мы с Витькой Рыжим подкормили одного, да и в котелок. Ничего. Жестковат был. А так питательный, три дня ели. И полезный, собачьим жиром лечатся. Не то что, наверное, человечина. Я тут на помойке газетку нашел, кто-то выбросил… читал про это дело, как же! Жуть! Это все равно что я бы своего кореша, Витьку Рыжего, взял да и съел… При Советах…

— У меня к тебе разговор есть, — перебил Латынин. — Насчет пистолета.

— A-а… Но я же сказал ментам все, что знал. А они, поганцы, хоть бы на бутылку мне дали. Я бы дезинфекцию кишок провел, а то, ить, грязь кругом, микробы разные.

Латынин полез во внутренний карман джинсовой куртки, вынул сиреневую пятитысячную бумажку, подал.

— На. На пиво.

Веревкин взял купюру, повертел. Сделку заключать не торопился.

— А ты сам откуда будешь, гражданин хороший?

— Из госбезопасности.

— A-а, чекист, значит. Холодная голова, горячее сердце…

— Не будем об этом.

— Ну, не будем, так не будем. Ты погоди, любезный, я щас пивка возьму, и мы с тобой потом еще потолкуем. А то душа прямо горит с утра. Вчера бутылок много набрал, вмазали мы с Витькой…

Веревкин ушел к окошку-амбразуре, где уже шла бойкая торговля живительной влагой, и скоро вернулся. Прихлебывал из банки пиво, блаженствовал. Волосатый его рот был весь в пене, он облизывал пену, обсасывал усы, кайфовал:

— Хорошо-о… Пошла жи-изнь… И откуда ты взялся, гражданин хороший… На, пей! — предложил он банку и Латынину, но тот только повел плечами, отказался.

Они отошли от кафе чуть в сторону, в густо разросшиеся у соседнего дома кусты боярышника, сели там на скамейку с изрезанным ножами сиденьем.

— Расскажи, Веревкин, как ты пистолет нашел.

— А че тут особенного? Жратву искал, а нашел «пушку». Отнес этим ментам поганым, а они мне и…