Александр Тамоников - Жестокое перемирие

Они потребовали освободить им один дом. Хата Стеницких их вполне устроила – чистая, просторная. Хромоногий сорокалетний Максим и его жена Алеся, не отличающаяся по жизни красотой и грацией, безропотно покинули жилище. Войненко приютили их у себя, заперли двери и ставни. Весь вечер люди тревожно прислушивались к тому, что происходило в соседнем доме.

Антошка – внук деда Михая – отыскал на чердаке ржавое охотничье ружье и пытался зарядить его высохшими патронами. Старик набросился на него с руганью. Мол, дурак, сам погибнешь и нас погубишь! Он отобрал у великовозрастного тупицы ружье и спрятал его в погребе.

Супруга Антошки Натка весь вечер просидела со Стеницкими в спальне. Они тряслись от страха, а дед Михай обходил дозором окна и двери. Сна не было ни в одном глазу.

Поначалу было спокойно, потом начались безобразия. Из дома Стеницких доносились взрывы хохота, звенела посуда. Бандиты гуляли. Потом они начали бить бутылки, стрелять в потолок. Кто-то предложил посоревноваться в меткости. Неизвестно, что они приспособили в качестве мишени, но вспыхнула беспорядочная пальба, перемежаемая руганью и раскатами пьяного хохота.

Вслед за этим какой-то набравшийся бандит громко удивился. Дескать, а почему мы не общаемся с местным населением? Нужно их проверить. Слишком уж подозрительные личности. Не имеют ли они связи с террористами?

«Особенно бабы!» – заявил другой.

Бандиты отправились по домам. Первым делом они осадили хату деда Михая. Их возмутило, что двери заперты, а окна запечатаны ставнями. Поначалу они колотили прикладами, потом принялись стрелять, в щепки разнесли входную дверь.

Перепуганные люди кричали от страха, умоляли их не трогать. Взвинченный Антошка снова кинулся за ружьем. Всем пришлось бы несладко, если бы дед Михай не сохранил самообладание. Он призвал на помощь сына. Они вместе повалили буфет, перегородили дверной проем.

У бандитов с интеллектом было неважно. Они всей компанией долбились во входную дверь, пока не пробились через нее и поваленный буфет.

За это время дед Михай и вывел через окно на задний двор всех людей, находившихся в доме. Напуганные хуторяне бросились к лесу.

Бандиты обнаружили, что их провели, стали стрелять из окон, но ни в кого не попали. Учинять погоню им было лень.

Взбешенные подлецы бросились к дому Мусенко, где и отыгрались по полной программе. История умалчивает, почему Мусенко не предпринимали попыток сбежать из хутора.

Эта семья была большой. Муж – сорокачетырехлетний Азар, красавица супруга Лида, которой не так давно исполнилось тридцать восемь, четверо детей.

Разъяренная шайка ворвалась в дом, громила мебель, била посуду. Отморозкам, разгоряченным алкоголем, хотелось как следует покуражиться, оторваться. На Лиду они набросились как голодные шавки на кость. Азар пытался заступиться за жену, но бандиты просто отшвырнули его.

На помощь пришли сыновья. Евсею исполнилось восемнадцать, Иван был на пару лет моложе. Им удалось вырвать мать, бьющуюся в истерике, из лап насильников. Они повалили в проход стеллаж с посудой, а сами воспользовались задней дверью и побежали в сад.

Бандиты устремились в погоню.

Сыновья тащили Лидию, а та голосила: «Мои доченьки!»

Азар кричал из дома: «Убегайте, я уведу девочек!»

Так уж вышло, что Лида с сыновьями убежали и спрятались в лесу, где их позднее и нашли хуторяне, а вот Азару спастись не удалось. Когда бандиты рванули из дома, он потащил по огороду зареванных девчонок – старшенькую Янку тринадцати лет и восьмилетнюю Ладу, но далеко они не ушли.

Четверо бандитов налетели на них как коршуны, потащили обратно в дом. Вернулись их обозленные приятели. Азара они запинали до полусмерти – разбили челюсть, сломали несколько костей и позвоночник.

Мерзавцы заперли девочек в чулане и снова начали пировать. А когда наклюкались до поросячьего визга, вытащили их, полумертвых от ужаса, и началась потеха! Насиловали, потом душили, резали. При этом устраивали дикие пляски и матерились на разные голоса.

Лида несколько раз порывалась бежать спасать своих девочек, но сыновья не выпускали ее из леса. Младший Иван оставил мать на попечение старшего, а сам пробрался на хутор, но бандиты его заметили и открыли огонь. Пареньку с трудом удалось сбежать.

Вся эта вакханалия продолжалась до самого утра. На рассвете бандиты стихли. Еще через некоторое время они, уставшие, но довольные, покинули хутор.

– Я сразу на Лесок, за мной все остальные, а там истерзанные тельца – Янки и Ладочки… – вялым голосом повествовал дед Михай. – Лида чуть умом не тронулась. Азар вроде жив, но плох очень. Родственник Мусенко в медпункт его повез, в Швабрино. Решили сразу похоронить девочек, не затягивать это дело. Сообщить некому, здесь в округе никакой власти, только несколько хуторов. Помощи тоже ждать не приходится.

– Ты не пошел на похороны, дед Михай? – спросил Дорофеев.

– Не пошел, – подтвердил старик. – За бандюгами следил. Довольные уходили, зевали во все пасти. Пару верст прошли и на соседнем хуторе расположились – в Грибках. Это там, на севере. – Он махнул рукой в нужном направлении. – Борька Глушко там живет, мой знакомый по леспромхозу. Хутор почти заброшенный, только один дом для жилья пригоден. Борька инвалид, ноги нет, на костылях ковыляет. Он как увидел в окно эту компанию, сразу наутек пустился и в сарае засел. Думал, громить начнут хозяйство, или, не дай бог, красного петуха подпустят. Но нет, устали, гадины, после ночного шабаша, завалились, спят как мертвые. Борька подглядел за ними из окна, говорит, до вечера точно продрыхнут. Я с ним тут недалече в леске пообщался. Он на свою заимку отправился, рядом с хутором, а я – обратно в Лесок. Подустал малость, присел отдохнуть, а тут вы. Сослепу не разглядел, думал, вурдалаки проснулись, уж простите, парни.

– И какие задумки, дед, на обозримое будущее? – спросил Андрей.

– Ружье возьму, – твердо заявил старик. – И обратно пойду, в Грибки. Может, парочку успею подстрелить, пока они там без задних ног.

– А потом они тебя, понятное дело, – заявил Андрей. – Ты же не думаешь, что живым уйдешь? Восьмерых перестрелять – извини, дед Михай, но это вряд ли. Где, говоришь, этот хутор?

– Да рядом почти, вон за тем леском, с километр на восток. – У деда Михая заблестели глаза, он поднялся с поваленного дерева с необычайной для своего возраста прытью. – Сынки, это же не люди, а мразь последняя. Они обязательно еще кого-нибудь убьют…

– Нет уж, все, отгулялись ханурики, – зло проговорил Дорофеев. – Ты, Андрюха, как открытая книга. Сразу видно, что ты решил.

Бойцы с каменными лицами слушали рассказ старика, а теперь начали одобрительно переглядываться, чувствуя, куда клонится дело. Банду действительно надо уничтожать, пока она не продолжила свой кровавый рейд.