Сергей Самаров - Зачеркнутому верить

Если против нас будут не отдельные лица, а вся система ГРУ, ФСБ и МВД, нас все равно выследят и уничтожат. Когда это произойдет, сразу или не сразу — дела не меняет. Но пока об этом не было необходимости думать. Пока следовало добраться до сводного отряда спецназа ГРУ, а там уже решить проблему тем или иным способом. При этом я осознавал свою ошибку.

Офицеров своей группы я заставил выбросить sim-карты телефонных трубок, а из своей трубки, имеющей две «симки», выбросил только ту, через которую держал открытую связь, в том числе и с подполковником Саенковым. Но у меня оставалась еще одна «симка», через которую я пока разговаривал только с одним майором Гребенщиковым из разведцентра ГРУ в Махачкале. Трудно было предположить, что кто-то будет задавать вопросы обо мне Гребенщикову и узнает у него этот номер. А по номеру определить мое местоположение можно простыми средствами СОРМа. Мне неизвестно, имеет ли подполковник Саенков доступ к системе СОРМ. Но даже если имеет, опасности в этом случае не больше чем на десять процентов. Это допустимый вариант. Нас еще в училище обучали, что, если с твоей стороны есть десять процентов на успех, на то ты и спецназовец, чтобы эти десять процентов использовать и успеха добиться, хотя всегда принято считать, что меньше половины шансов — это авантюра. Но мы по крови своей все авантюристы и привыкли делать то, что для других считается невозможным. А в данном случае на моей, на нашей то есть, стороне было девяносто процентов. Значит, я мог позволить себе работать. Аккуратно, с опаской, тем не менее работать. И я сберег эту «симку», рассчитывая на нее.

Наш трейлер, к моему удовольствию, заезжать под здание поста ГИБДД, где нас могли рассмотреть сверху, не стал. У водителей проверили документы на машину и на груз, после чего мы поехали дальше. И все обошлось без стрельбы, хотя мы со старшим лейтенантом Аграриевым готовы были атаковать инспекторов. Я даже мысленно просчитал свои дальнейшие действия — после атаки следовало отцепить трейлер, и втроем уехать на освободившемся от такой тяжести грузовике «МAN». Сильная машина позволила бы нам на большой скорости добраться почти до самого Аргуна. Там мы должны были бы ее бросить и двинуться в обход города. При этом избежать жертв было бы, скорее всего, невозможно, поскольку чеченские менты — парни боевые и просто под угрозой стволов свои автоматы не бросят. Наверняка попытаются устроить бой, в котором они будут обречены. Что касается водителей, то они перед стволами, я был уверен, отступят и даже не будут возражать против нашего желания уехать на их машине. Более того, даже помогут нам трейлер отцепить, чтобы хотя бы груз сохранить в целости.

И это все при том, что любые посторонние жертвы мне претили. Даже если это были менты, которых могут уважать и любить разве что только в их родных семьях. Но я к этим семьям не принадлежу. А когда случалось по долгу службы сотрудничать со спецназом МВД, я всегда думал, что лучше бы было не иметь таких союзников…

Соблюдая прежний порядок, мы поехали дальше. То, что ситуация разрешилась без стрельбы и вообще без любого насилия, заметно вдохновляло нас. Только старший лейтенант Аграриев выглядел как человек несчастный. Видимо, он уже устал лежать в таком положении. Этим был вызван его вопрос:

— До Аргуна из Грозного сколько километров?

— Если память не изменяет, по дороге — двадцать два километра. Потерпи. Мы еще из Грозного не выехали. Как выедем, поменяемся местами.

Скоро мы покинули Грозный. У меня вырвался тяжелый вздох облегчения, который Аграриев понял правильно:

— Пора уже, командир?

— Пора. Забирайся на сиденье.

Он передал мне гранатомет и оружие, забрался на сиденье, а я боком втиснулся в узкое пространство между сиденьем и рычагами бульдозера, чтобы утрамбовать себя сверху гранатометом и пистолетом-пулеметом. Было очень неудобно, но я терпел до последнего, и только после выезда из Аргуна сменил позу, перевернувшись на другой бок. Время постепенно тянулось, приближая вечер, но темнеть на дороге вроде бы должно было не скоро. По крайней мере, Гудермес мы миновали еще засветло. А перед Гудермесом нас снова останавливали на посту ДПС. На сей раз это был передвижной пост. По правилам, машины останавливать разрешается только на стационарном посту. Но какой водитель пожелает ругаться с инспекторами! И все останавливаются, когда им делают знак жезлом.

Проверка документов прошла в штатном режиме. Никаких эксцессов не возникло, мы въехали в город и миновали его достаточно быстро. Дальше дорога уже вела в Дагестан, в Хасавюрт, до которого было чуть больше сорока километров.

Здесь трасса была уже более ровная, и потому машина ехала довольно быстро. Хотя в самом Дагестане, как только мы пересекли административную границу, непонятно мне, по какой причине появилось множество машин дорожно-патрульной службы. Причем останавливали транспорт, едущий в основном из Дагестана. Но и про нас не забыли. От стеллы, обозначающей границу республики, до Хасавюрта нас останавливали трижды. Один раз инспектор даже подошел к трейлеру и легонько постучал металлическим прикладом своего «тупорылого» автомата [10] «Тупорылый» автомат — АКС-74У, автомат Калашникова специальный, укороченный, имеет на коротком стволе раструб-пламегаситель, из-за чего и прозван «тупорылым». Создавался как оружие для тех, кому ношение полноценного автомата может помешать выполнению функциональных обязанностей, то есть танкистам, артиллеристам, водителям бронемашин, пилотам вертолетов. Был принят в качестве основного оружия и в органах МВД. по гусенице «Катерпиллера», словно на слух проверяя, насколько качественный металл идет на изготовление гусениц. Инспектор сообщил что-то своему коллеге-напарнику, сидящему безвылазно в машине, тот ответил, но мы, по незнанию языка, ничего не поняли. Мы не поняли бы даже тогда, когда инспектор, обнаружив нас, сообщил бы об этом и стал бы стрелять по тракторам из своего автомата.

Но нас в этот раз никто обстреливать, к своему собственному счастью, не стал. Не берусь судить о старшем лейтенанте Логунове, которого я в первом тракторе не видел, но во втором мы со старшим лейтенантом Аграриевым даже затворы своих пистолетов-пулеметов передернули. Это естественная реакция спецназовца на слова, сказанные в сложной ситуации на чужом языке. И здесь главную роль играет не интонация, а само их произношение. Инспектор ДПС мог обладать присущей горцам хитростью и совершенно равнодушным тоном предупредить напарника о том, что можно будет начать стрелять, как только уйдет за машину. Он ушел и даже в машину сел, лишая себя возможности маневра, а это уже само по себе значило, что стрелять он не намеревался и никакой опасности для себя и для напарника не видит.