Сергей Самаров - Операция без наркоза

Вспомнив о часовом, я напрочь забыл о приданном нам «Ночном охотнике». Он сам о себе напомнил. На связь вышел майор Рудаковский:

— Старлей, что там у тебя? Как обстановка? Мы ждем приглашения…

Второй пилот вертолета или, как он официально называется, штурман-оператор, не имел ни шлема для связи с нами, ни коммуникатора «Стрелец», и потому с нами общался только командир.

— Мы здесь сами справились. Стрелять пришлось только снайперам, все остальное решилось просто.

— Значит, оставил ты нас без работы?

— Никак нет, товарищ майор. Есть индивидуальная задача.

— Слушаю.

— Где-то в верховьях ущелья находится последний пост. Одиночный часовой. Озлобленный бандит на свободе — хуже голодного волка. Сможете отыскать?

— Уничтожить?

— Так точно.

— Уговорил. Мы погнали…

Пилоты вообще не любят говорить уставными фразами. Они считают себя свободными, как небо вокруг них, и часто этим бравируют. Это я давно знаю. И поэтому не обратил внимания на неуставные формулировки майора.

— Удачи, товарищ майор.

Старший сержант Кувалдин по моему знаку пошел по палаткам, проверяя выполнение боевой работы бойцами взвода. Не успел он выйти из предпоследней палатки, как над нами, удаляясь в верховья ущелья, пролетел вертолет. «Ночной охотник» ринулся на поиск.

По большому счету то, как мы отработали, было весьма рискованным делом, обычно оперативный отдел штаба сводного отряда таких мероприятий в своих расчетах не допускает. Ведь в любой из палаток можно было нарваться на встречный выстрел. Конечно, впопыхах все стремятся попасть в корпус, защищенный бронежилетом. Но ведь опять же впопыхах и промахнуться недолго, а можно попасть в голову, защищенную только противоосколочным шлемом. Правда, шлем из комплекта «Ратник», хотя и называется противоосколочным, выдерживает пулю, выпущенную из пистолета Макарова с дистанции пять — пять с половиной метров. Но нет гарантии, что пуля не попадет в лицо. А жертвы среди солдат спецназа ГРУ — это явление чрезвычайное. Обычно мы обходимся без них. И, желая поддержать эту добрую традицию, оперативный отдел избегает рискованных мероприятий, стараясь предложить нам безопасный вариант операции. Но часто случается, что так это выглядит только в штабе, а в действительности, как в нашем случае, представляет собой натуральную смертельную опасность.

Тем не менее я рискнул, не найдя другого выхода из положения. Это все же был меньший риск, чем позиция под стеной, которая грозит обрушиться от выстрелов из гранатомета, тем более если стена в самом деле была заминирована.

Но меня в выполненной работе волновала даже не столько безопасность солдат взвода, сколько глубина моральной травмы, которую получили молодые солдаты. Контрактники уже многократно проходили через кровь. Бывало, и своей крови немало видели и чужую проливали. А вот для молодых солдат срочной службы это было испытанием.

Нелегко вот так взять и убить человека холодным оружием. Это я по себе знаю. После первого применения малой саперной лопатки я три ночи уснуть не мог — снилась смерть бандита в разных ракурсах. Во сне это походило на смакование момента смерти, и это меня мучило. Когда стреляешь из огнестрельного оружия с дистанции — дело обстоит проще. Там ты вроде бы не общаешься с тем, кого убиваешь. А здесь все иначе. Здесь присутствует контакт со смертью…

— Хозяинов, Мукомохов, сходите к своей стене, проверьте взрывные устройства! Чтобы потом никто здесь не пострадал за свое любопытство. Кувалдин, собери у убитых документы и нештатное оружие. До моего возвращения оружие не разбирать. Я пока в грот наведаюсь, посмотрю, что там. Питиримов, за мной. Здесь за старшего остается Намырдин. Снайперы… На всякий случай контролируйте обе стороны ущелья.

Сержант Ничеухин и ефрейтор Паровозников тут же полезли на скалы, чтобы обеспечить себе обзор. Старший сержант Кувалдин пошел в новый рейд по палаткам. Нештатное оружие — это то, что у бандитов есть помимо автоматов. Порой встречаются вполне приличные пистолеты и ножи. У тех, что прибывают из Сирии, иногда встречается оружие из настоящей дамасской стали, старинные ножи с изумительной красоты рукоятками.

В Дагестане сейчас делают какие-то булатные ножи. Но ни в какое сравнение со средневековыми дамасскими они не идут. У тех тонкий и гибкий клинок удивительной прочности. Он без проблем перерубает самый толстый гвоздь, а при силовом ударе дамасского клинка о простой клинок до половины рассекает легированную сталь стандартного армейского штык-ножа.

Популярностью у солдат пользуются увесистые бандитские кастеты из нержавеющей стали. Такие привозят бандиты из Турции, которую обычно минуют транзитом. В Турции законом не запрещено носить кастет, который не считается холодным оружием и продается во всех лавках. Такие кастеты часто провозят на родину российские туристы, но в этом есть большой риск, поскольку, согласно нашим законам, кастет является опасным холодным оружием.

Так уж повелось, что после каждого уничтожения банды мы собираем то оружие, что приглянется солдатам взвода, а остальное разбирает полиция. До уничтожения обычно доходят только автоматы и взрывчатые вещества. Да и то последнее время мы и их забираем. Особенно если есть подходящие взрыватели.

В последнее время среди спецназовцев вошли в моду так называемые ножи одного удара Jagdkommando. Это нож с тремя закрученными винтом перфорированными лезвиями, имеющими остроту бритвы. Первую часть своего названия нож получил за то, что бывает обычно достаточно одного удара, чтобы убить человека. А вторая часть — Jagdkommando — пришла от названия австрийского отряда специального назначения, по заказу которого такие ножи производились в США.

«Ножи одного удара» часто встречаются у бандитов. Но и они, по сути дела, ничто в сравнении с ножами из дамасской стали. Бандиты в Сирии разграбили большинство музеев и забрали себе то, что понравилось. Остальное просто уничтожили. И теперь то, что бандиты похитили в музеях, часто переходит в руки российских спецназовцев — ножи, кинжалы и даже сабли.

Я, как командир, имею право первичного выбора для себя или для своих командиров. А потом уже выбирают, что кому больше по душе, солдаты. Кто-то после демобилизации увозит оружие домой, но это не правило, а скорее исключение из правил, потому что в спецназе есть традиция — когда кто-то демобилизуется, он передает свое дополнительное оружие молодым солдатам. Эту традицию я поддерживаю. В какой-то мере она является подтверждением того, что каждый боец спецназа ГРУ сам по себе — человек-оружие, и ему дополнительное оружие не требуется…

Осматривать командный грот банды я отправился вместе с младшим сержантом Питиримовым. Борис сам родом из уральской кержацкой [11] Кержаки — этнографическая группа русских старообрядцев . Название происходит от названия реки Керженец в Нижегородской области. Носители культуры северорусского типа. После разгрома в 1720-е годы кержацких скитов в большом количестве бежали на Урал и дальше, вплоть до Алтая и Дальнего Востока, став, по сути дела, первыми русскими переселенцами в тех местах. На протяжении нескольких веков вели замкнутый образ жизни со строгими религиозными правилами и традиционной русской культурой. В верованиях кержаков тесно переплелись православие и древнее славянское язычество с верой в домовых, банников, русалок, леших, кикимор и прочего похожего. Позднее кержаками стали называть всех старообрядцев. В глухих отдаленных местах Урала, Сибири и Дальнего Востока до сих пор существуют заимки, где кержаки ведут оторванный от современности образ жизни, практически не общаясь с миром. В результате советских преобразований общества большинство кержаков утратило древние традиции и сейчас причисляет себя к русскому этносу. По переписи 2002 года, в России зарегистрировано всего 18 человек, записавших себя как кержаки. деревни, сын охотника, сам стал с самого раннего детства охотником, имеет острейший глаз. Не как глаз стрелка, а как наблюдателя. Многие просто не замечают того, что способен заметить и проанализировать младший сержант. И я, как командир взвода, ценил эти его качества и потому часто привлекал к действиям, где как раз требовалась наблюдательность.