Сергей Самаров - Операция без наркоза

Тем более что майор Рудаковский двумя термобарическими ракетами уничтожил большое количество бандитов из передового, ударного отряда, практически уполовинив личный состав объединенной банды.

Пока операция проходила для нас успешно. Тем более что Рудаковский, не удовлетворившись сделанным, пролетел дальше и отстрелял оставшиеся ракеты, в том числе и две последние термобарические, по тем бандитам, что не успели войти в губительный для них проход. Значит, обеспечил нам численное преимущество.

Мне в бинокль показалось, что уничтожены были почти все, кто готовился к прорыву. А обычно на первую попытку прорыва любая воюющая сторона выставляет свои основные ударные силы, потому что второй попытки может и не быть. И теперь я сомневался, что бандиты, потерявшие больше половины личного состава, будут в состоянии наступать. Нам-то, конечно, было бы удобнее, чтобы бандиты наступали, то есть сами шли навстречу собственной смерти. Но им, к сожалению, тоже хотелось жить. А это должно было значить, что они попытаются уйти и нам придется преследовать их.

Ждать да догонять не любит никто. Не любили этого и мы. Тем более догонять придется не по прямой линии, не на дорожке стадиона, а по горам, где легко устроить засаду в любом ущелье. Такое преследование всегда утомляет. А мой взвод еще прошлую ночь работал без сна, в «формате 24/7», да и отряд ментовского спецназа уже основательно потрепан. Преследовать бандитов мы будем уже только на силе воли.

Да и сам я, грех будет самому себе не признаться, уже чувствовал усталость. А усталость — это не просто устал человек, и все. Усталость в боевой обстановке заметно сказывается на боеспособности. Снижается быстрота реакции, медленнее работает голова. И действовать часто приходится уже на давно укоренившихся в тебе инстинктах.

На наше счастье, два новых «Ночных охотника» завершили свое дело по дороге и направились на высокой скорости в нашу сторону. Вертолет майора Рудаковского уже мог работать только двумя скорострельными пушками, да и то зарядов у него должно было остаться совсем немного.

Тут Рудаковский оказался легок на помине, он объявился в эфире до того еще, как я успел с капитаном Яковлевым пообщаться.

— Старлей! Слышишь меня? Я в другом шлеме был, от вашего уже отвык. Слышишь?

— Слышу, товарищ майор.

— Пришла пора прощаться. Я возвращаюсь. У меня горючее на исходе. В экономичном режиме полечу. Я все равно здесь уже помощник никакой. Я даже противотанковые ракеты отстрелял. В остатке только класс «воздух — воздух» и два десятка зенитных снарядов. Смена уже рядом. Они ту банду, что тебе в тыл заходила, на две трети уничтожили, остальных разогнали по горам. Говорят, человек двадцать рассеялось. По одному бандитов отлавливать возможности и времени нет. Торопились основную задачу выполнить. Но координаты места встречи с боевиками передали в штаб отряда спецназа и в штаб МВД и мне по нашей внутренней связи сообщили. Как только будет возможность, туда вышлют бойцов и устроят большую охоту на разбежавшихся. А сами машины сразу в работу войдут. К тебе в помощники. Оба командира опытные — майор Луковников и подполковник Фанфарников.

В их опыте я убедился сразу. Вертолеты летели работать не поодиночке, а звеном, то есть один впереди, второй, чуть отстав, справа. Я не знаю почему, но у «МИ-28» «Ночной охотник» правая сторона обычно считается командирской. Может быть, потому, что командир сидит выше и дальше штурмана-оператора. При этом у штурмана-оператора загрузка в кабину осуществляется с левой стороны, а у командира — с правой. Но это по идее не может иметь никакого функционального боевого значения. Может быть, просто так принято, что правая сторона считается командирской. Но тогда получается, что впереди должен лететь экипаж, в котором командир званием младше, а старший держит свою машину правее. Короче говоря, я совсем запутался в авиационных порядках и построениях, а времени разбираться да и необходимости у меня не было. Вертолетам сверху видно лучше, чем мне с моей наблюдательной скалы.

— Старлей, приветствую тебя! Подполковник Фанфарников, командир борта «двести тридцать два». — Я посмотрел в бинокль. «Ночной охотник» борт «двести тридцать два» летел первым, значит, здесь правило правой стороны не действовало. — Майор Рудаковский сказал, что ты из отчаянных — в духе авиации! — и с тобой можно работать. Давай попробуем. С чего начинать?

— Вам, товарищ подполковник, сверху лучше видно, что у бандитов происходит. Задача обычная — бандитов необходимо уничтожить.

— Насколько я вижу, они атаковать вас не собираются. Я бы даже подумал, что они намыливаются бежать с поля боя.

— После атаки майора Рудаковского, когда он термобарическими ракетами пожег их авангард, я допускаю такой вариант. Наша с вами задача — не дать им уйти. Чем меньше их уйдет, тем спокойнее будет жить. Это все бандиты, прибывшие с Ближнего Востока…

— Я понял, старлей. Сейчас мы только посмотрим, в какую сторону они двинутся, и перекроем им пути.

Я положил перед собой включенный планшетник с картой местности на мониторе. Возможных путей отступления у бандитов было три. Один из них я бы посчитал наиболее опасным не только для самих бандитов, но и для жителей предгорного чеченского села, расположенного почти на самой административной границе двух республик. Может быть, граница даже проходила по какой-то из улиц, как проходит, я слышал где-то, граница с Украиной.

Но здесь не государственная граница, и пограничные столбы не ставятся. Вот в это село бандиты могли бы нагрянуть. Надо не допустить этого. Но при этом боевики могли предположить, что там их ждет засада и встреча со свежими федеральными силами, и этим путем не пойти. Тем не менее жителей села следовало бы на всякий случай обезопасить.

— Яковлев! — позвал я по связи, визуально убедившись, что заместитель Штеменко уже надел шлем. Учиться пользоваться гарнитурой у капитана необходимости не было, потому что сам коммуникатор «Стрелец», на котором находится система управления связью, находился даже не у подполковника, а у младшего сержанта, и он мог при необходимости включить или выключить шлем. Отдать команду Питиримову я мог бы через одного из солдат отделения, что все еще стояли вместе со своим командиром над кошачьим домиком.

— Слушаю тебя, старлей, — отозвался капитан.

— Тебя, кажется, Володей зовут?

— Родители так, помнится, назвали…

Капитан, судя по всему, был не из тех, кто лезет за словом в карман. С такими проще бывает работать. Они не стесняются что-то сказать открыто и, как правило, предпочитают, чтобы им откровенно говорили. И не обижаются на справедливые замечания. Но я слышал, как покрикивал на своего заместителя подполковник Штеменко, и подумал, что капитану с таким командиром служить не в радость. Подполковник готов был все беды своего командования списать на Яковлева. Впрочем, тот, судя по всему, тоже в долгу не оставался.