Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

— Дай денежку, не пожалеешь, вовек не забудешь, — продолжала молоть мегера. — Дай, сколько для Гали не жалко…

Вынув из внутреннего кармана шубки потертый дерматиновый кошелек, Оксана достала десять рублей и несмело протянула гадалке.

— Столько хватит?

Гадалка сложила купюру вчетверо, мгновенно зажала ее в кулаке, подула на руку… Несколько ловких движений, разжала пальцы — ладонь оказалась чистой.

— Ищешь ты трефового короля, — заговорщицкой скороговоркой начала она, — была у него дальняя дорога в казенный дом, да долгой и несчастливой оказалась эта дорога. Пиковый король стоял у него на пути, бубновый валет скрытые козни строил, две черные дамы по бокам от него вижу… да только король червей сильней их всех окажется… — Прервавшись, цыганка вновь просительно взглянула в глаза девушки. — Дай еще денежку, а? Я тебе о том, что было, рассказала, а теперь скажу о том, что есть. Только не жалей для Гали! Вон у тебя пятьдесят рублей из кошелька торчит. Дай!

Сказала и, полоснув девушку гипнотическим взглядом, протянула руку с облупленным алым лаком на ногтях. Та покорно дала банкноту. Ведь все сходилось — и «дальняя дорога в казенный дом», и то, что дорога эта действительно оказалась несчастливой…

— Живет твой трефовый король на чужой стороне… Галя видит, Галя знает, Галя никогда не обманывает… — Цыганка на мгновение зажмурилась, словно хотела получше представить «трефового короля». — Ой, что я вижу! Одни пиковые карты вокруг. Аж в глазах рябит. Одни враги у него и смерть за плечами висит… Ох, трудно теперь королю треф, ох, тяжело! И никакого просвета не видно… Дай денежку, я тебе дальше скажу, что будет! Дай, сколько не жалко, — наворожу, и все хорошо закончится!

Оксана вновь расстегнула застежку бумажника…

— Дай, дай Гале, не жалей! Всю жизнь потом Галю вспоминать добрым словом будешь, всю жизнь судьбу благодарить, что ее на пути-дорожке встретила! Галя все знает, Галя все видит, Галя ворожить умеет… Все у трефового короля образуется. Вернется из казенного дома по светлой дороге, богатым будет, счастливым будет…

И вновь стеганула Оксану взглядом, как палкой.

Удивительно, но каких-то пяти минут, которые девушка провела рядом с вымогательницей, оказалось достаточным, чтобы воля ее была полностью парализованной. И потому, когда грязная рука с ногтями, крашенными ярко-алым лаком, как бы невзначай выхватила у девушки кошелек, она не сразу поняла, что произошло…

— Мои деньги! — вскрикнула Оксана, когда кошелек исчез в складках Галиной юбки.

— Иди, дорогая, иди, жди своего короля, — негромко затараторила цыганка, поднимаясь со своего места и забирая лежавшего рядом запеленатого ребенка. — Я тебе всю правду сказала, что было, что есть, я тебе наворожила, чтобы все хорошо закончилось. Иди и никому не рассказывай, что я тебе говорила. Не рассказывай, иначе ворожба не сбудется, наоборот, только хуже станет!

— Но вы… все мои деньги забрали! — повторила девушка, медленно осознавая, что денег у нее больше не осталось ни копейки, и вскрикнула тоненько: — У меня больше ничего нет! Мне домой не на что уехать! Мне жить не на что!

А цыганка, прижимая к груди завернутого в грязное одеяло младенца, уже спешно пробиралась через толпу. Оксана, вне себя от досады и обиды, последовала за ней. Миновав людный участок у входа на рынок, Галя, расталкивая прохожих массивными плечами тяжеловеса, торопливо двинулась в сторону мусорных контейнеров. Еще метров тридцать-сорок — и она окажется в бесконечном лабиринте пятиэтажек-«хрущевок», зайдет в первый попавшийся подъезд, и ищи потом… Оксана прибавила шагу. Оглянувшись через плечо, цыганка небрежно сунула сверток с ребенком под мышку и, подобрав полу длинной юбки, побежала.

До ближайшей пятиэтажки оставалось не более десяти метров, когда в проходе между домами неожиданно вырос знакомый мужской силуэт. Девушка вскрикнула: это был Илья…

Оксана даже не удивилась тому, что он оказался в нужном месте и в нужное время, — таково было ее безграничное доверие к Дембелю, таково было ощущение надежности, которое он внушал…

— Дорогая, зачем ты от той девушки убегаешь?! — Решительно шагнув навстречу Гале, Дембель крепко взял ее под локоть.

Цыганка попыталась было вырваться, но тщетно — незнакомец сдавил руку словно стальными клешнями.

— Чего надо? — окрысилась ворожея, безуспешно пытаясь вырваться.

— Ничего… Постой пока тут, — приказал Корнилов, улыбаясь мертвой улыбкой; скулы его заострились и побледнели.

Спустя несколько секунд запыхавшаяся Оксана подбежала к Корнилову и цыганке, плененной им.

— Илья?

— Ксюш, чего это она от тебя удирала так быстро? — щурясь против солнца, поинтересовался Дембель с подчеркнутым спокойствием.

— Она деньги мои украла! Все, что были! — запричитала девушка безо всякой надежды получить деньги обратно.

— Врет она все! — с вызовом в голосе затараторила цыганка, прижимая одеяльный сверток к бесформенной груди. — Первый раз эту девушку вижу, никаких денег я не брала, ничего не знаю!

— Слышь, ты, Земфира гребаная… Деньги давай! — В голосе Ильи послышались металлические нотки. — Деньги верни. Я тебя просто так не выпущу! Не дергайся, тетя, не дергайся — в городе красные!

Галя решила пойти ва-банк. Сплюнула жвачку и, раскрыв рот пошире, набрала полные легкие воздуха.

— Люди добрые, помогите! Бедную беженку грабят, последнее отымают!

— Деньги верни, скотина! — Рука Ильи еще сильней сжала локоть цыганки.

— Люди добрые, этот бандит несчастную женщину ограбить хочет! — продолжала надрываться Галя и, неожиданно обернувшись к Оксане, сделала страшные глаза: — Скажи своему хахалю, чтобы меня отпустил… А то сглажу!

И быстро-быстро забормотала бессвязную чушь:

— Два валета налево, два валета направо, две десятки над головой, две шестерки в ногах… три луны в небе взошли, три собаки с цепи сорвались, полынь горькая в поле расцвела, дама пик бьет короля червей, дама пик всех сильней…

— Илья… — на выдохе прошептала девушка с явным испугом.

— Люди добрые! Помогите! Спасите! — Поняв, что молодой человек вряд ли поверит в «сглаз», Галя заголосила еще истошней: — Убивают! Грабят! Насилуют! Милиция! Что же вы стоите, молодой человек, милицию скорей позовите! Пожилую женщину, такую, как ваша мать, ограбить и изнасиловать хотят, а вы стоите!

А неподалеку уже собирались первые любопытствующие, привлеченные скандалом. Пожилая тетенька с помятым молочным бидоном в руке, кряжистый мужик в дешевой турецкой кожанке, несмотря на утро, уже явно выпивший, вертлявый юноша в ондатровой шапке, с красными, словно накрашенными губами…

А цыганка, продолжая бить на сочувствие охочей до зрелищ публики, причитала с интонациями трагической актрисы: