Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

— Да нет… — передернул плечами тот, уже понимая, к чему задан этот вопрос.

— Ладно, — Василий Николаевич наклонил голову. — Потом об этом поговорим. Но запомни, Жора: на первое — никаких планов. Идет?

…Злой покинул празднество первым, сославшись на неотложные дела.

— Извините, пацаны, — Василий Николаевич приложил руку груди, — не могу. У меня сегодня еще одна очень важная встреча.

— А как же сауна? — обиженно полюбопытствовал Кривицкий.

— В другой раз. До утра сидеть будем. Отвечаю.

Пожав на прощание руку именинника, Злобин удалился — единственным человеком, который провожал его взглядом, был Жора Глинкин по кличке «Сникерс»…

— Ладно, пацаны, гуляем дальше, — расплескивая водку мимо стопочек, объявил Кривой. — Щас только это доп-пьем — и к баб-б-бам…

Ресторан покинули лишь в половине первого ночи. Сауна спорткомплекса была предусмотрительно заказана по телефону часа три назад, когда все еще были относительно трезвыми. Водку, закусь и лимонад прихватили в ресторанном буфете.

Отыскать телок, согласных провести ночь с мужчинами в сауне, оказалось еще проще: стайка голодных малолеток-старшеклассниц в ожидании мужского внимания толпилась у входа в кабак. Прихватив из них пятерых самых сексуальных, бандюки двинулись к стоянке такси.

— Пацаны, вы езжайте, — бросил Сникерс, немного отстав, — я чуть позже подъеду!

— Ладно те, Жорка, поехали с нами! — кричал Кривой на всю улицу.

— Езжайте, скоро буду.

Не придумав мало-мальски правдоподобного объяснения своей задержки, «бригадир» развернулся и двинулся назад. Зашел за угол, осмотрелся по сторонам, извлек из кармана мобильник, набрал междугородный код и номер нужного абонента…

— Алло? Сергей?

Трубку, как и следовало ожидать, взял Шашель.

— Да.

— Это я, Жора…

— Я узнал… Ну, что скажешь?

— Вроде бы первого февраля, — непонятно почему переходя на шепот, сообщил Сникерс.

— Где? Когда? Во сколько? — посыпались вопросы. — Какой дорогой поедут, сколько человек, на каких машинах?

— Пока неизвестно. Но вроде бы Злой меня с собой берет.

— Почему ты так считаешь? — усомнился Шашель.

— Да сегодня на дне рождения бухали, Злой меня подозвал и говорит: так, мол, и так, на первое февраля никаких планов не строй. Почти все пацаны в сборе были, а он только мне об этом сказал.

После непродолжительной, но выразительной паузы Гладилин спросил:

— А когда будут известны подробности?

Жора замялся.

— Не знаю… Накануне, наверное, перед самым отъездом.

— Ладно, звони, не пропадай, — подбадривающе бросил Шашель. — Успехов тебе, брат.

Короткие гудки дали понять, что разговор завершен, и Сникерс, щелкнув крышкой мобильника, двинулся к стоянке такси:

Теперь, как никогда прежде, Жоре хотелось наплевать и на день рождения Кривицкого, и на пацанов и, бросив все, отправиться домой. Но поступить так означало навлечь на себя подозрения.

К тому же четко срабатывал и стадный рефлекс, присущий людям уровня Сникерса: все гуляют — и он должен гулять. Да и будней теперь все больше и больше, чем праздников…

— Шеф! — крикнул Жора, выбегая на проезжую часть и раскидывая руки крестом. — Шеф, к сауне у спорткомплекса, быстро!..

Василий Николаевич Злобин вернулся из кабака с головной болью, и первой же мыслью было: стар он уже для совместных застолий с такой публикой! Но вторая мысль, появившаяся так кстати, немного успокоила: ничего, недолго этому продолжаться! Еще два-три месяца, максимум четыре — и задвинет он всех этих кривых, толстых да прокопов с антипами куда подальше. На хрена ему, солидному и уважаемому человеку, сомнительная слава главаря этих отвязанных полудурков? Зачем лишняя головная боль с «местовыми», «крышными» комбинациями, вышибанием долгов да отмазыванием своих подопечных в ментовке?

Тема исчерпала себя, как золотоносная жила. Это как в любимом Василием Николаевиче преферансе: кто заказывает игру, тот и назначает козырь. Вот и решил он поменять опостылевшие пики на благородные буби. И соответственно самому перейти в иное качество. Стартового капитала, с которого можно начать карьеру добропорядочного российского бизнесмена, вполне хватит на два, а то и на три таких городка. Связей и влияния в городе более чем достаточно. Ни менты, ни прокуратура, ни налоговая рыпаться на него, Злобина, не станут: кого-то вовремя прикормил, кому-то помог, с кем-то свел взаимовыгодную дружбу, а кое на кого и компромат имеется.

И теперь остается последний штрих: легализовать деньги через московскую «прачечную» и, став владельцем основных производственных мощностей города, превратиться в эдакого Бориса Абрамовича — в местных масштабах, разумеется… Насчет легализации денег Василий Николаевич уже договорился. Меньшую часть черного нала оформят ему в качестве выигрыша в казино, большую — в качестве оплаты его фирме «консультативных и охранных услуг». Само собой, с безукоризненными документами об отчислении налогов.

А потому третьей мыслью было: ничего, прорвемся!

Первого февраля, в два часа дня, ему надлежит быть с наличкой в Москве. Конечно, проще всего было бы одеться победнее, рассовать деньги по карманам, то, что не влезет, сунуть в старенький потертый саквояж и самостоятельно мотануть в столицу. Кто на него, бедного провинциала, позарится? У кого он вызовет подозрения? Еще месяц назад Василий Николаевич и думал сделать именно так. Но недавно раздумал. Фарватер современной жизни таит немало подводных камней — всего ведь не учтешь! Да и московские компаньоны, какими бы порядочными они ни казались, тоже могут сделать наводку… Или проколоться с информацией по собственной дурости. А потому лучше не рисковать. Лучше захватить с собой двоих-троих своих спортсменов.

Настроение, упавшее после изнурительной пьянки в «Москве», постепенно поднималось. Мысли обрели былое спокойствие, и уверенность, что все закончится хорошо, снизошла на Василия Николаевича. И Злой, желая окончательно закрепиться в этой уверенности, поддался искушению еще раз посмотреть, ощупать руками свои богатства…

Тяжело поднявшись с дивана, хозяин направился в гостиную. Подошел к окну, выглянул, рывком сдвинул тяжелые шторы. Пыхтя от натуги, отодвинул в сторону массивный трельяж, а затем принялся отдирать плинтус, бывший одновременно и механическим ключом вмурованного в стену тайника.

Повозившись несколько минут с плинтусом, он открыл сейф, извлек аккуратный атташе-кейс с золочеными замочками, щелкнул застежками — крышка отскочила вверх.

Эти аккуратные стопки новеньких, словно только что вышедших из-под клише стодолларовых купюр с длинноволосой мордой президента Франклина всегда радовали Злобина, внушая жизненный оптимизм и уверенность в собственной значимости. Прикасаясь к деньгам, Василий Николаевич испытывал почти физическое удовлетворение. Вот и теперь, взяв одну стопочку, Злобин повертел ее в руках, улыбнулся, перетасовал банкноты, как игральные карты, а затем принялся пересчитывать. Впрочем, он мог этого и не делать: в каждой стопочке было ровно по сто банковских билетов.