Виктор Иванников - Продолжение борьбы

Они ещё раз переглянулись. Олег согласно кивнул головой:

— На сегодня попробуем только одного живца, возле общежития. Придумаем ситуацию. Разрешите идти, времени-то уже в обрез.

— Идите, держите меня в курсе, как возьмёте боевика, то сразу же мне сообщите, хочу на допросе побывать.

После их ухода снова углубился в чертежи, схемы, карту.

Время летело быстро, около двенадцати по рации вышел Олег:

— Первый от Десятого, взяли голубчика.

— Потери есть?

— У нас так, у одного ушибы, «до свадьбы заживёт»! А у взятого — только руки поломаны, решил ножичком побаловаться.

— Где он?

— Ждём машину, через пять минут обещали.

— А ты что, там уже?

— Да, эти скорохваты возле общежития нарисовались, а я же здесь свой командный пункт устроил. Ну и оказался почти сразу же там, на месте.

— Десятый, отправляй захваченного на машине к Третьему. Я вскоре тоже там буду.

— Есть!

— Александр, машину мне.

— Есть, командир!

Через пять минут сообщение:

— Командир, машина у подъезда.

А ещё через пять минут он уже входил в небольшое здание, которое облюбовал для своих нужд Василий. Часовой на входе, увидев его, начал было докладывать, но Карим прервал его.

— Начальник у себя?

— Подождите, товарищ командир. Сейчас за вами придут и проводят.

— Где шеф?

— Он в спецкабинете. Туда отдельный ход и там свои часовые. Лучше с провожатым идти.

— Хорошо, подождём.

Через несколько минут перед ними «нарисовался» один из помощников Василия. Он принялся было докладывать, но Карим его прервал:

— Некогда, Сергей, веди.

Они пошли сначала длинным, гулким от пустоты, коридором, затем спустились по лестнице в подвальное помещение. В нём, по обе стороны коридора, виднелись крепкие двери с засовами, замками и глазками. Коридор упирался в довольно большую комнату, разделённую кирпичными перегородками на три небольших. Провожатый ввёл Карима в одну из них, ярко освещённую. За большим столом сидел Василий. Напротив него, на крепко сколоченном деревянном кресле, с наручниками на руках и ногах сидел крепкий, бритый наголо, но с бородкой и усами, узбек. Глаза его безразлично скользнули по Кариму и уставились в стену. Василий, просматривающий лежащие на столе вещи, явно отобранные у захваченного, поднял глаза на звук открывшейся двери, стал подниматься.

— Сиди, сиди, Василий. Что — молчит?

— Да, крутого из себя строит.

— Ясно, давай по «законам военного времени». У тебя бокорезы есть?

Удивлённо посмотрев на него, тот полез в ящик, достал. Карим взял их, повертел перед настольной лампой. Хромированные, режущие пластинки зловеще заблестели. Пленный вздрогнул, но, спустя несколько секунд, овладел собою и снова принял безразличный вид. Направив свет от мощной лампы на лицо, Карим вытащил из-за пояса свой спецназовский нож, тоже повертел в свете лампы. Тусклые блики от лезвия зловеще «запрыгали» по глазам боевика. Он снова замер, но вскоре опять стал безразличным. Будничным, каким-то усталым голосом, Карим приказал:

— Камеру, диктофон сюда.

Дождавшись, когда их установили, снова приказал:

— Включишь, когда дам сигнал.

После этого обошёл пленного кругом и снова приказал:

— Руки к поручням, ноги к ножкам.

Подошёл помощник, быстро и ловко пристегнул боевика. Постояв и понаблюдав за этой процедурой, Карим обратился к боевику всё тем же усталым, безразличным голосом:

— Послушай меня внимательно. Ты простой, мелкий боевик. Ничего существенного сообщить нам не сможешь. К тому же ты бандит, твои руки по локоть в крови беззащитных людей. Ты, собака, погубил своими наркотиками сотни людей. Свою участь ты знаешь: собаке — собачья смерть! Но сдохнуть ты сможешь двояко: либо как человек, понявший, что творил только зло, без ненужных мучений; либо как зверь, попавший в капкан, с дикой болью. Вот смотри, видишь эти бокорезы?

Он повертел их перед носом отпрянувшего боевика и ловким движением распорол его брюки и ширинку. Затем кончиком поддел резинку трусов и разрезал ткань. Мужские «причиндалы» вывалились наружу.

— Так вот — слушай. С тобой никто здесь церемониться не будет. Ты, бандит, попался и будешь отвечать. Твоего Амин-бека здесь нет, защитить тебя некому. Понял?

С этими словами он несколько раз повертел перед его глазами своим страшным клинком и чуть «струганул» кончик носа ужаснувшегося пленника. Из пореза потекла кровь. Глаза пленника забегали.

— Так вот, — продолжил он, — сейчас я вот этими бокорезами у тебя буду сначала откусывать по кускам твои яйца, а затем, опять же по кускам, твой член. Скажу тебе прямо, такой боли ты никогда не испытывал. Это точно. Ты можешь спасти себя от неё, рассказав всё, что знаешь, хотя ничего неизвестного ты сказать нам не сможешь, ты же дворняжка, тебе приказали, и ты побежал. Но мы хотим понять, собираешься ли ты пойти к Аллаху как правоверный мусульманин или как слуга Шайтана.

С этими словами он сунул бокорезы в мошонку и чуть сдавил ручки. Внезапно пленник ожил, заорал:

— Не надо, не надо…

Из его глаз потеки мутные слёзы.

— Почему? — удивился Карим. — Тебе можно, твоим подельникам можно, а вот твоим жертвам воздать таким, как ты нельзя?

— Не надо, не надо… Я скажу…

— Ах, вот оно что? Решил к Аллаху появиться как правоверный мусульманин? Ну что же, попробуй, может он и примет твоё раскаяние, хотя помнишь, наверное, суру Милосердный, что там говорится: «Узнаны будут грешники по их приметам, и схватят их за хохлы и ноги. Это — геена, которую считают ложью грешники! Ходят они между ней и кипящим кипятком. А тому, кто боится сана Господа своего, — два сада». Вот ведь как в Святой книге говорится.

Пленник, выпучив глаза, трясся и всё повторял:

— Не надо, не надо, я скажу…

— Ну что ж, послушаем, говори. Вернее, отвечай на мои вопросы.

Карим кивнул Василию. Тот быстро включил диктофон и камеру. Посыпались сначала простые вопросы: кто ты, откуда, какая у тебя семья, как зовут твоих детей, любишь ли ты их, помогаешь, затем — кто тебя послал в этот город, сколько вас, кто старший, где он находится, сколько их в доме сейчас и так далее.

Через двадцать минут пленник стал запинаться с ответами.

Карим показал Василию — выключай.

— Он устал, сейчас с ним бессмысленно говорить.

Когда тот выключил камеру, диктофон, принялся сам расстёгивать ремешки на руках пленника и внезапно воткнул иголку зажатого в своей ладони шприца в вену боевика. Тот дёрнулся, но вскоре затих, откинув голову на спинку кресла и закрыв глаза. Лежал он спокойно дышал ровно. Приоткрыв веко, заглянул, затем проверил пульс.

— Через десять минут начнём под сыворотку, включишь диктофон.

Ровно через десять минут Карим резко похлопал его по щекам. Тот раскрыл глаза, неуклюже заулыбался. Их разговор длился недолго — всего минут десять. Главное, что интересовало, было спрошено и на свои вопросы они успели получить нужные ответы. Посмотрев на крепко спящего боевика, Василий спросил: