Дмитрий Грунюшкин - Капкан для крысы

Длинный больничный коридор был тускло освещен лампочками, горящими, по причине позднего часа, через две. Лампа дневного света прямо над головой издавала легкое гудение, и этот звук оказывал прямо таки гипнотическое воздействие, мысли начинали путаться, глаза закрывались сами собой.

Молоденький парень-ОМОНовец, сидящий в коридоре на больничной кушетке, из последних сил боролся со сном и уже начал проигрывать в этой схватке. Еще вечером он взял у кого-то из больных почитать журнал «Итоги», но помогал он мало, скорее, даже, наоборот. Душераздирающие истории о судьбах Отечества, в основном, сводившиеся к беспределу, чинимому олигархами, оставляли его равнодушным. Он плохо понимал смысл слова «олигарх». Среди его знакомых олигархов не было. А что там творят Березовский, Потанин или Смоленский, его совершенно не волновало. Вот то, что его зарплата за полную опасностей работу в долларовом эквиваленте стала выглядеть совсем уже неприлично – это да, это проблема. Он уже подумывал о том, чтобы перейти в какую-нибудь частную охранную фирму, как, например, его приятель Мишка, устроившийся вышибалой в хороший кабак и за полгода купивший себе неновый, но вполне приличный СААБ.

Вот только к работе своей он уже привязался. Ему нравилась форма, черный берет, автомат «Клин», камуфляж «Ночь». Он испытывал настоящий кайф, когда они с ребятами горохом высыпались из автобуса в полной боевой экипировке, в бронежилетах и черных масках, внушающих страх обывателям, в считанные секунды оцепляли какой-нибудь рынок и, выстроив «черных» вдоль стен, или уложив их носом в заплеванный асфальт, желательно там, где погрязнее, начинали «зарядку по-ОМОНовски». «Руки вверх, ноги в стороны, шире плеч, приступаем к досмотру»…

Боевые операции, сопряженные с настоящим риском, гнали адреналин в его кровь и заставляли чувствовать себя суперменом. Это был настоящий кайф, по сравнению с которым рыночные облавы совершеннейший пустяк, так, подслащенная пилюля для самоуважения. Правда, пока он побывал только на одной операции, когда они брали бригаду автоугонщиков в гаражном кооперативе в Долгопрудном. Из пятерых угонщиков попытался оказать сопротивление только один, но, для верности, сапогами по почкам прошлись всем.

У угонщиков оказался один незарегистрированный газовый пистолет, так что настоящего риска, как оказалось, не было, но выяснилось это только потом. Опытные «волки», бравшие настоящих убийц и матерых террористов, говорили, что на базарном «построении» нужно находиться в таком же напряжении, как если бы ты участвовал в захвате отряда наемных убийц. Только так ОМОНовец может выжить. Расслабился – жди пулю.

Парень совершенно искренне жалел, что к тому времени, когда он смог пробиться в ОМОН, боевые действия в Чечне уже закончились и он не успел почувствовать вкуса настоящей войны. Ветераны, побывавшие там, виделись ему в облаках славы и порохового дыма. Они знали что-то такое, чего ему уже никогда не узнать.

ОМОНовец бросил взгляд налево, где метрах в тридцати по коридору отдыхала дежурная медсестра. Закуток возле процедурной, где стоял ее стол, был освещен только ночником. «Сестрица» мирно спала, положив голову на тетрадь с конспектами. Попытки установить с ней контакт не увенчались успехом, почему-то ее не прельстили широкие плечи и крутая форма с множеством эмблем и нашивок. Ну и черт с ней, самой же хуже будет.

Справа, из другого конца коридора, где был пожарный выход, почудился шорох. ОМОНовец резко обернулся в ту сторону. Почудилось, нет там ничего…

…Из сада, росшего возле больницы, выскользнули две тени в черных одеяниях, чем-то похожих на униформу ниндзя. В самом центре корпуса на уровне второго этажа был бетонный навес, на который выходила дверь из небольшого холла. Навес был снабжен перилами и служил балконом, на который иногда выходили покурить больные из терапевтического отделения.

Темные фигуры замерли под балконом. Один из людей подставил сцепленные в замок руки, второй, оттолкнувшись ногой от импровизированной ступеньки, птицей взлетел наверх, перескочил через перила и замер, прислушиваясь. Убедившись, что не потревожил ничей покой, он достал из небольшой сумки, перекинутой через плечо, тонкий и крепкий штурмовой трос, выдерживающий нагрузку в две тонны, с завязанными на нем через тридцать сантиметров узлами, закрепил его на перилах, предварительно проверив их на скрип и на прочность, и сбросил вниз. Стоявший внизу человек схватился за трос и, перебирая узлы одними руками, быстро поднялся, и через пару секунд уже стоял рядом с напарником.

Тускло блеснуло узкое лезвие ножа. Поднявшийся первым немного поколдовал с дверью, просунув нож в щель у косяка, отодвинул задвижку, слегка приоткрыл дверь, и обе фигуры неслышно проскользнули внутрь помещения. Оказавшись в холле, они осмотрелись, хотя заранее представляли себе обстановку.

В холл выходила главная лестница корпуса, здесь же, на проходном месте, по славной совковой традиции, стояли несколько старых кресел и кушеток, допотопный цветной телевизор и неизбежная пальма в кадке, почва в которой была покрыта толстым «культурным» слоем, состоящим из чайной заварки и окурков.

Неизвестные замерли, прислушиваясь. Больница спала, наполненная специфическими запахами и звуками большого общежития – похрапывание, негромкие стоны, бормотание. Живущим здесь эти звуки были так привычны, что воспринимались мертвой тишиной. Осторожно выглянув из-за угла и убедившись, что коридор пуст, один из людей указал второму на дальний конец коридора, где был пожарный выход, ткнул себя пальцем в грудь, указал на главную лестницу и показал три пальца. Тот кивнул, соглашаясь, и мелкими шажками, пригнувшись, побежал к лестнице, бесшумно ступая мягкими каучуковыми подошвами.

Убедившись, что товарищ без приключений достиг цели, партнер выбрался на главную лестницу и по бетонным ступеням взлетел на четвертый этаж, где располагалось хирургическое отделение…

…Леша-Перпл лежал в одноместной палате, освещенной лишь тусклым светом дежурной лампочки. Сна не было ни в одном глазу, хотя часы показывали три часа ночи. К постоянной ломке он уже привык, она давно была его неизменным спутником. Леша слышал, что в клиниках для наркоманов пациентам дают метадон, легкий наркотик, заменитель героина, снимающий ломку, но не дающий кайфа. Хотя, все дело в дозе, если принять нужное количество метадона, то без кайфа не останешься, чем и пользовались, зачастую постсоветские наркоманы, ложащиеся в клинику, якобы для лечения.

Но и этот суррогат был сейчас недоступен, так как лежал Перпл не в специальной лечебнице, а в обычной горбольнице, простреленный, как рябчик.