Дмитрий Грунюшкин - Под откос

Олень вышел на опушку, пугливо поводя большими влажными глазами и раздувая ноздри. Он старался почувствовать опасность раньше, чем будет обнаружен сам. Вся его жизнь состояла из сплошной опасности, быть беспечным он не мог даже во сне. Беспечные в тайге не выживают.

Густой утренний воздух вливался в легкие, наполняя ловкое тело силой. Ветра не было. Солнце пока пряталось за склонами сопок, и тяжелый туман стекал вниз, в лощину, где было еще совсем темно. Олень переступил тонкими ногами, раздумывая, стоит ли спускаться к ручью. Там трава была сочной и сладкой, но для этого нужно было пересечь широкую поляну, оказавшись на виду, вдали от спасительных зарослей. Он напружинился, решаясь, и уже сделал было шаг, но через мгновение отпрыгнул вглубь леса и, как призрак, исчез между обвитых вьюнком стволов. Только качнувшиеся кусты выдавали, где он скрылся.

Вскоре звук, напугавший оленя, повторился. Неосторожный хруст ветки, приглушенный кашель, негромкая брань…

– Твою мать! Чуть ногу не сломал! Долбанные кроты!

Молодой белобрысый парень с растрепанной шевелюрой присел на корточки растирая ногу. Он был одет в камуфлированную спецовку и кирзовые сапоги – стандартную одежду сельского жителя. Следом за ним на опушке показался мужчина постарше с аккуратно подстриженной черной бородкой. Он тоже был в камуфляже, но совсем другом – дорогом обмундировании, которое используют подразделения специального назначения – крепком, добротном, очень функциональном.

Бородатый посмотрел на своего спутника с легким пренебрежением во взгляде, едва заметно скривил губы.

– Под ноги надо смотреть, а не на кротов обижаться. А еще за языком своим следи, Коля. Я тебе уже говорил, чтобы ты про мать не вспоминал при мне. Короткий у тебя ум.

– Да ну тебя, Ибрагим, – досадливо отмахнулся молодой. – Вечно ты к словам цепляешься. Отдохнуть надо.

Он присел на траву, не дожидаясь решения старшего, и очень аккуратно стянул с плеч большой и явно тяжелый ранец, пристроив его к стволу дерева.

Если Ибрагиму и не понравилась такая бесцеремонная самостоятельность парня, то он ничем не выдал своих чувств.

– Пять минут, – коротко распорядился он, едва заметно поведя плечом.

Охотничий карабин «Сайга», внешне неотличимый от самого популярного в мире автомата Калашникова, скользнул прямо ему в руки.

– Ты чеченец, Ибрагим? – поинтересовался молодой, стягивая сапог.

– Ингуш, – лаконично ответил тот.

– А это не одно и то же?

– Ты русский? – задал встречный вопрос бородатый.

– Украинец.

– А это не одно и то же? – усмехнулся старший.

Николай хмыкнул, признавая правоту товарища.

– Долго еще топать? – капризно надул он губы.

– Вниз спуститься осталось. Там подыщем местечко, пристроим груз, и можно возвращаться.

Николай откинулся на спину, блаженно глядя в высокое голубое небо, по которому лениво ползли легкие облачка, подсвеченные еще невидимым здесь, между сопок, солнцем.

– Здорово! – потянулся парень. – Два дня на обратный путь – и все! Уеду к черту из этих мест! С такими деньгами я теперь везде король буду!

Бородатый неодобрительно усмехнулся.

– Получи сначала эти деньги.

– А что, думаешь, кинут? – насторожился молодой. – Черта с два! Побоятся! Слишком серьезное дело, чтоб кидать.

– Не кинут, успокойся, – махнул рукой ингуш. – Это дорого стоит. Зачем мелочиться, обманывая?

Он легонько пихнул ботинком ранец Николая. Парень побледнел и отшатнулся.

– Ты сдурел, Ибрагим? Это тебе не мешок пороха! Если рванет, нас до Китая разбросает!

Бородатый захохотал, обнажив крепкие белые зубы.

– Что ж вы за люди? Считаете нас, горцев, дикарями, а сами хуже папуасов! Ты, Коля, когда последний раз книжку читал?

Молодой насупился, обиженно глядя на товарища исподлобья.

– Как дите малое, честное слово! – продолжал веселиться Ибрагим. – Да уж, это тебе не мешок пороха. Эту штуку так просто не взорвешь. Тут потрудиться надо.

– А как взорвать? – все еще недовольно спросил Николай.

– Ну, если на пальцах… – поджал губы Ибрагим. – Плутоний сам по себе не взрывается. Нужно, чтобы он достиг критической массы… – в глазах Николая отразилось глубочайшее непонимание. Ибрагим почесал бороду, пытаясь подобрать слова еще проще. – В общем, чтобы произошла цепная реакция и выброс огромного количества энергии, нужно смять плутоний так сильно, чтобы атомы проникли друг в друга, перемешались и начали друг с другом взаимодействовать. Для этого он весь обложен взрывчаткой, которая должна взорваться одновременно со всех сторон, и своим взрывом сплющить плутоний. Только тогда произойдет ядерный взрыв. А так его хоть обпинайся – ничего не будет. Сама бомба на 90 процентов состоит из обычной, хотя и мощной взрывчатки. Вот ее ты и несешь. А сам заряд у меня. Доставим на место, соединим их – и домой, деньги тратить.

– Вечно так, – недовольно пробурчал парень. – Мы, русские, тяжелую работу делаем, а вы только деньги тратите.

– Ты же не русский, – усмехнулся Ибрагим.

– Какая разница! – досадливо сплюнул Николай. – По любому, ты, поди, побольше моего деньжат отхватишь. А, Ибрагим? Несправедливо так.

– Справедливо, – покачал головой ингуш. – Я мешок и без тебя бы дотащил, хоть и устал бы. А вот ты со своим деревенским пропитым мозгом собрать и включить устройство не сумеешь. Так что, кто полезнее, тому и платят больше. В школе надо было учиться, а не в карты на уроках играть. Вставай, хватит разлеживаться!

– Жадные вы, черные! – зло бросил молодой, натягивая ранец. – И хитрые. Ну да ничего, и вас за вымя потрогать можно.

Ибрагим прищурился, глядя, как его спутник спускается вниз, в лощину.

– Это ты, Коля, жадный. Жадный и ленивый. Но глупый, – хмыкнул он, перехватил «Сайгу» поудобнее, и направился следом…

…Олень решился спуститься к ручью только вечером, незадолго до наступления темноты. Ночью к водопою пойдут хищники, нужно было поторопиться.

Он стремительно пересек открытое пространство, и сторожко замер в кустарнике. Что-то было не так. Недвижимо он стоял почти пять минут, но не заметил ничего опасного. Чуть потоптался на месте, решаясь, и медленно двинулся к ручью.

В этот миг ветерок потянул с другой стороны, и в его трепещущие ноздри ударил самый страшный запах – запах крови. Запах смерти. Олень всхрапнул, и в ужасе застыл. В нескольких метрах от него лицом в траву лежал человек. Сквозняк с ручья шевелил его светлые волосы, а под левой лопаткой виднелась узкая резаная рана, из которой сочилась уже загустевшая кровь. Олень пришел в себя, и как спущенная стрела, метнулся обратно в свой лес, забыв, что хотел напиться. Он едва не сломал ногу, споткнувшись о необычный мешок, спрятанный в кустах. Мешок упал на бок, его верхний клапан открылся. Из-под клапана тигриным ярко желтым зрачком выглянул кружок с тремя черными треугольничками, соединенными вершинами в виде небольшого пропеллера.