Эд Мэйси - Апач (ЛП)

Я вывел наш нос прямо на взлетно-посадочную полосу, держа Билли и Карла по прежнему в пятидесяти метрах от нас и добавил еще немного мощности. Машина ровно набирала обороты. Как только обороты набрали 65%, я нажал кнопку, синхронизирующие мощность и циклический шаг. Этой мощности было уже достаточно, что бы поднять нас. Символ скорости в моем монокле уже достиг двадцати узлов и продолжал подниматься.

Шесть секунд до взлета.

Через восемьдесят метров ВВП хвостовое колесо поднялось. На тридцати узлах машинах уже хотела взлететь, но я удержал ее в подчинении с крошечным уменьшением мощности и изменением циклического шага. Еще было не время.

Две секунды до взлета.

Я пристально следил за винтом Карла... Теперь... Он взмыл вверх и я добавил обороты снова и шасси оторвалось от земли. Мы взлетели в унисон. Хорошо. У меня на этот счет была примета. Если вы устанавливаете правильный тон в начале вылета, вы будете также точны и дальше.

- Ваш ПЗК, Босс.

Босс включил противозенитный защитный комплекс (Aircraft Survival Equipment, ACE), для защиты от зенитных ракет.

- Хорошо, контрмеры установлены, ПЗК в полуавтоматическом режиме.

- Ноль Чарли, это Урод Пять Ноль и Урод Пять Один. Колеса убраны и ваша позиция защищена помехами, конец связи.

- Ноль Чарли, принял. Конец связи.

Я включил навигационную страницу на левом экране и выбрал предварительно запланированный маршрут на Сангин, первую остановку в нашем туре. Взгляд в монокль подвердил: "Восемнадцать минут до прибытия".

Мы были на семьдесят пять футов выше уровня пустыни и направлялись на северо-восток, оставив периметр лагеря за двести метров позади нас. Быстрый аккуратный наклон вправо и мы вышли на крейсерскую скорость в 120 узлов. Босс выбрал автоматический режим для ПЗК. "Апач" теперь, как мы надеялись, сам будет оберегать себя от зенитных ракет. Зенитные ракеты были самой большой опасностью на высоте, которую мы выбрали.

Билл и Карл держались на безопасной дистанции перед нами, что бы избежать столкновения. Билли вышел на нас по радио.

- Урод Пять Один, это Урод Пять Ноль. Выше-выше, пять-пять и шесть-ноль.

- Подтверждаю, выше-выше, пять-пять, шесть-ноль.

Билли хотел, что бы мы поднялись выше. Между 5500 футов и 6000 футов - разница невелика, но более безопасно. Босс взглянул через пуленепробиваемое стекло фонаря.

- Все чисто.

- Принял. Подъем.

Я потянул на себя рукоять управления и добавил мощности на газе, одновременно отпустив левую педаль. Наши желудки ухнули вниз и мы взлетели.

Несмотря на гигантский боевой вес, мощные двигатели "Роллс-Ройс" сделали "Апач" столь же подвижным и маневренным, как и другие армейские вертолеты. При 38 300 оборотах они развивали 2 240 лошадиных сил - делая "Апач" в двадцать два раза мощнее чем "Порш" 911.

"Апач" мог подняться вверх на 5000 футов за минуту, причем сразу, под углом девяносто градусов к земле, с носом в зенит на 1000 футов. И это позволяло выполнить мертвую петлю, бочку или крутое пике с переворотом через крыло - каждый трюк из книги по высшему пилотажу. Не то, что бы я это делал конечно; это было строго запрещено - особенно, когда летишь в паре с Небесным Копом.

Приблизительно через шестьдесят секунд, мы были в назначенном Билли крейсерском эшелоне. Это было потрясающее чувство, которое испытываешь снова, находясь над угрожающе-красивым пейзажем на экстраординарной машине. Через десять минут полета, я чувствовал себя уверенно в управлении, как в дни августа. Я вернулся в зону снова.

Несмотря на годы тренировок, мне все еще потребовались добрые шесть недель тяжелых боев, прежде чем я действительно почувствовал волнующее чувство, что стал с машиной одним целым.

Когда вы ведете новую машину, вы медленны и осторожны. Вы должны думать о каждом действии, от того, включили ли вы поворотники, до того, насколько далеко от вас столб ворот. После того, как вы поездили на ней некоторое время, вы уже не должны об этом думать; вы просто едете домой, даже не задумываясь о вождении.

И то же самое было с "Апачем", только в большем масштабе. На полпути к окончанию первого тура, когда мне надо было что-то сделать в машине, я просто это делал. Я не должен был думать, как полететь или выстрелить, потому что мои руки и ноги уже работали в прекрасной гармонии с моим умом. Я больше не был привязан к "Апачу"; "Апач" был привязан ко мне.

Так же себя чувствовали почти все пилоты к концу тура. Но это не означало, что мы потеряли уважение к пугающей реальности наличия такой огневой мощи на кончиках наших пальцев. Ни единой секунды, ни тогда, ни сейчас. Никто во время войны не имел возможности для нанесения большего ущерба человеческой жизни. Вместе с властью, у нас была и такая же ответственность. Мы опасались прослыть "ганг-хо"; пилоты американских "Апачей" уже заработали себе такую репутацию и мы не хотели следовать их примеру. Каждый выстрел, что мы делали, мы делали исходя из серьезных оснований; убить кого-то было серьезным делом.

Когда мы летели, я наблюдал за головой Босса, вертящейся из стороны в сторону, в его попытках охватить все вокруг.

- Удивительно - мурлыкал он время от времени. Иногда, он задавал быстрый вопрос.

- Здорово. Что это за чертовщина?

Не было более вдохновляющего места для полета в Южном Афганистане. Это отличалось от всего, что я когда-либо видел и я был также этим очарован. Пейзаж был эпичен и первобытен; в нем все было чрезмерно. Если это была равнина, она была плоской как блинчик. Когда это была жара, это было невыносимо. Реки никогда не были тихой струей, они всегда были ревущим неистовым потоком и горы вставали до небес, прямо с самого начала.

План состоял в том, что бы обойти против часовой стрелки четыре северных блокпоста, которые мы прикрывали большую часть нашего первого тура: первым Сангин, затем Каджаки далеко на северо-востоке, потом Нов Зад на далеком северо-западе и наконец Герешк, в двадцати километрах от Кэмп Бастиона, по пути назад.

Мы придерживались в пути безопасности пустыни, оставляя Зеленую зону справа от нас. Перед советским вторжением в 1978-79, плодородная провинция Гильменд была хлебной корзиной Афганистана. Десятилетие горькой борьбы против Красной Армии покончило с этим. Русские бомбардировщики превратили большую часть ирригационной системы в осколки. Все же круглогодичный приток тающих снегов Гиндукуша была достаточна, что бы сохранять в речной долине поля и сады достаточно цветущими, для двух урожаев опиумного мака в год.

Подавляющее большинство из миллиона жителей провинции, весьма консервативных, отчаянно бедных, в основном пуштунов, либо были фермерами - либо работали на земле фермеров. Большинство жило в одноэтажных зданиях, слепленных из самана и камня, часто без электричества или водопровода. Их существование не менялось тысячилетиями.