Александр Шувалов - Ахиллесова спина

– Ладно. – Я открыл дверцу и выбрался из машины. – Пробьемся.

– Дай-то бог, – донеслось вдогонку.

Зазвонил телефон, и я заставил себя проснуться.

– Слушаю.

– Доброе утро, – прочирикал чудный девичий голосок. – Сеньор, вы просили разбудить вас ровно в восемь.

– Большое спасибо, – политкорректно отозвался я, не сдержался, зевнул во всю пасть, положил трубку и тут же взялся за дело.

Для начала немного пробежался на месте. Помахал руками, подрыгал ногами. Повизгивая от жалости к себе любимому, раз двадцать отжался от пола. Потом встал на руки и принялся разгуливать по гостиничному номеру. Кровь прилила к голове.

То, что надо. Очень помогает думать. Самое время мне начинать подключать мозги, потому что поразмыслить уже есть о чем.

Прошедшие двое суток слиплись в один большой комок. Сначала меня самым наглым образом подняли, потом я кое-как проснулся. И началось.

Инструктаж проводил второй заместитель нового начальника управления полковник Мишаня по прозвищу Мысолдаты. Вечный зам. Начальники почти каждый год меняются, и каждого из них он образцово замещает. По всем без исключения вопросам, его касающимся.

Добрейшей души человек, военный от макушки до резинок на носках. Отсюда и прозвище. В то же время тонкий и интеллигентный. А как иначе?! Ведь он из Питера, культурной столицы России, города поребриков, шавермы и сосулей. Там, говорят, даже девки берут за услуги книгами. Мастер изящного слога, ко всему прочему.

Не так давно он встречался со мной в Испании. Результатом стал его рапорт, стоивший мне выговора в приказе и пары недель, потраченных на занятия секретным делопроизводством и прочей ерундой.

Касаемо рапорта. Сам я его, естественно, не читал, зато Сергеичу удалось краем глаза глянуть на этот шедевр, когда его вызывали наверх и там слегка воспитывали. «Дресс-код и язык общения Скомороха не конгруэнтны оперативной обстановке». Каково? А вот еще: «Легкомысленно манкировал проверкой наличия наружного наблюдения при подходе к месту встречи».

Это была его первая зарубежная спецкомандировка, а я ее так жидко обгадил. До сих пор стыдно.

Мишаня разложил передо мной на столе четыре фото и заявил:

– Объект необходимо захватить и конспиративно доставить в Россию. Какое-либо общение с ним категорически запрещается. В случае невозможности захвата вступает в действие резервный план.

– То есть?..

– Объект следует ликвидировать. Вопросы?

– Уже накопились, – обалдело проговорил я. – Во-первых, на захват обычно высылают группу.

– Дальше.

– Во-вторых, я вам не ликвидатор.

– Объясняю по порядку, товарищ подполковник. – Мишаня одернул скромный серый пиджачок, блеснули золотом звезды на невидимых миру погонах. – Группа вам будет придана, она же осуществит захват.

– Тогда какого черта?..

– Я попросил бы не перебивать старших по воинскому званию. – Мысолдаты погрозил мне пальчиком.

– Виноват, – покаялся я.

– Дело в том, что, по нашим данным, объект в настоящее время находится в… – и назвал страну.

– Хреново! – Я пригорюнился.

– Грубо, но верно, – заметил товарищ полковник и поправил очки. – Опыт мне подсказывает…

Как говорится, с этого момента поподробнее. Люблю, нет, просто обожаю, когда старшие товарищи, умудренные богатым боевым опытом, начинают учить нас, юных разведчиков, уму-разуму.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

– Учитывая местную специфику, полагаю, прихватить его вам будет затруднительно.

– Совершенно с вами согласен, товарищ полковник, – заметил я и принял, не вставая со стула, стойку «смирно».

– Поэтому в том случае, если захватить клиента не получится, то просто замочите эту суку! – со вкусом проговорил он.

– В сортире?

Мишаня глянул на меня сурово, но справедливо.

– Где вам будет удобно. – Он даже соизволил улыбнуться.

Слегка.

– Полагаю, есть за что? – осторожно полюбопытствовал я.

– Крыса! – лаконично ответил герой-разведчик и сделал суровое лицо.

– В смысле предатель? – тупо переспросил я.

– Он самый, – со вздохом проговорил товарищ полковник.

Что ж, тогда более или менее понятно. Уже больше полувека Родина-мать бьет себя в грудь и клятвенно заверяет всех и каждого в том, что не проводит жестких акций против разного рода предателей, перебежчиков и прочей погани. А они меж тем по-прежнему мрут как мухи. Попадают в пьяном виде под машины, неловко падают в душе, тонут на мелководье, давятся бубликами и просто тупо загибаются от обычного насморка. Что ж, это правильно.

Вот только…

Я снова взял в руки фотографии, сложил их, зачем-то перетасовал, опять принялся разглядывать, поднял глаза на товарища начальника и спросил:

– Группа в курсе задания?

– Только в самых общих чертах, – последовал немедленный ответ. – Если вы сочтете, что по основному плану сработать не получится, отсылайте ребят домой и заканчивайте дело самостоятельно. С резидентурой при посольстве в контакт старайтесь не входить. Что еще, Кондратьев?

– Вопросов больше нет, – бодро соврал я. – Теперь все понятно.

Все дело в том мужике. На всех четырех фото он был достаточно прилично одет. В темном костюме, светлом, теннисном и, представьте себе, во фраке. Но даже если бы этот господин был изображен в треухе и драной телогрейке, то все равно оставался бы тем, кем был, то бишь стопроцентным янки. Он ничуть не старался казаться, а именно был таковым.

Говорят, умные люди учатся исключительно на чужих ошибках. Коли так, то я законченный дурак. Шишек и синяков за почти два десятка лет набил очень даже немало. Зато приобрел кое-какой опыт.

Он тут же принялся нашептывать, да что там, просто орать, что меня в очередной раз собираются поиметь. То ли разыграть втемную, то ли что-то похуже.

Прозвучал первый, негромкий звонок, и уши мои начали быстренько перемещаться вверх, поближе к макушке. Там им самое место.

Я не торопясь прошел через холл. Стеклянные двери автоматически раздвинулись и выпустили меня на узкую тенистую улочку, идущую почти по самому центру старого города.

Перед выходом я мельком глянул в настенное зеркало. Паренек в кресле за колонной, только что с увлечением читавший местную спортивную газету, вдруг вскочил и двинулся следом за мной. Он не забыл прихватить эту самую газету с собой, чтобы было за что прятаться.

Единственный жгучий брюнет в приданной мне группе. Если не ошибаюсь, командир называл его Саньком. Хоть и брюнет, а запалился, причем сразу же. Наружное наблюдение – процесс серьезный и вдумчивый, ему противопоказаны суета и резкие телодвижения.