Евгений Сухов - Алмаз в воровскую корону

Фартовому казалось, что в ящиках должно быть именно золото. Неподалеку от зоны протекала речка Вишера, в темно-желтом песочке которой еще со времен фабрикантов Демидовых «черные» старатели намывали золото. Лет двадцать назад, будучи еще безусым пацаном, он и сам пробовал приобщиться к этому нехитрому ремеслу, но, потаскав сезон лоток, окончательно уяснил, что это занятие не для него. Нудно! А потом еще и руки сводит. А пальчики нужно беречь, иначе они потеряют свою проворность.

Карьеру старателя он завершил тем же летом, стащив у своего наставника полкило намытого золотого песка. Рыжье сдал местному скупщику, а на вырученные деньги сумел неплохо одеться. Потом безбедно жил три месяца, капусты хватило даже на то, чтобы поставить на клык золотую фиксу.

С того дня каким-то невероятным образом золото само шло ему в руки. Хотя на первый взгляд он не предпринимал для этого каких-то особых усилий. Украдет кошелек — а в нем золотые червонцы. Залезет в хату — наберет целую сумку всякого рыжья. Но особенно памятен был один случай. Как-то раз ему дали «наколку» — хату, в которой проживал одинокий семидесятилетний чудаковатый дед, всю жизнь собиравший старинные книги. Жора Гуньков не ожидал отыскать в его халупе что-нибудь ценное. Самое большее, на что он рассчитывал, так это натырить с десяток фолиантов, которые можно будет спихнуть на толкучке за пару червонцев каждый.

Хоть какой-то прибавок!

Замок был простой. Достаточно было пошерудить в скважине изогнутым шилом, как дверь распахнулась. Проникнув в квартиру, Жора набил две сумки книгами и собрался было уходить. Ни в тот момент, ни после он так и не сумел объяснить себе, что же именно заставило его порыться в ворохе грязного белья, сложенного в ванной комнате. Но когда он отбросил в сторону несколько ветхих, промокших тряпиц, то увидел обыкновенную банку из-под краски. Возможно, другой на его месте не придал бы находке никакого значения, но какой-то внутренний голос подсказывал Жоре, что надо бы приподнять ее. Взяв банку, он с удивлением обнаружил, что она необычайно тяжела. Недолго думая, он отковырнул тугую крышку и увидел золотые монеты, которыми банка была заполнена до самого верха.

О сумках с книгами Жора тотчас позабыл и, сунув банку под мышку, выскочил из квартиры. Это был второй серьезный фарт в его жизни.

В другой раз, проникнув в часовую мастерскую, он извлек из сейфа дюжину золотых часов. Везение заключалось в том, что он проник в мастерскую в тот самый момент, когда из музея была сдана целая коллекция золотых часов на починку. Иначе как фартом подобную удачу не назовешь. А потому за ним прочно закрепилась кликуха Фартовый.

Везение Жоры Гунькова заключалось еще и в том, что очень длительное время он оставался на воле, несмотря на то что редкий его день проходил без краж. Не будь у него разудалого нрава и таланта с легкостью расставаться с «нажитыми» капиталами, он наверняка сделался бы самым богатым человеком в городе. Именно эта разудалость и желание обратить внимание людей на свой невиданный фарт и привели его в конечном счете на нары: в гостинице «Метрополь», в Москве, куда его занесла с Урала воровская судьба, Фартовый вдруг принялся расплачиваться за ужин николаевскими червонцами. Даже у официантов, привыкших к самым различным причудам клиентов, от удивления брови заползли на середину лба и не желали более опускаться. Фартовому дали возможность угостить оркестр хорошим коньяком, щедро одарить официантов чаевыми, но, когда он вышел из зала, четверо крепких молодых людей уверенно заломили ему руки за спину и, не обращая внимания на протестующие крики, препроводили его на улицу, где их уже поджидал «черный ворон».

Через три года Жора был отпущен на волю, заполучив на киче еще одну нужную специальность — майданщик. Работая по вокзалам, Жора в массе народа безошибочно угадывал пассажиров, провозящих в поездах золото или иные ценности, и, проявляя невиданную выдумку, легко их обворовывал.

Несмотря на то что позже он побывал в чалкиной деревне еще четырежды, погоняло Фартовый за ним закрепилось.

Шнырь неторопливо и очень тщательно подметал биндюгу вора, залезая метлой в самые потаенные уголки, и время от времени бросал заинтересованные взгляды в сторону Фартового, неподвижно застывшего у окна.

Шнырю очень хотелось курить, и он рассчитывал на его милость, но вор как будто бы не замечал истекающего слюной «шестерки».

Наконец Фартовый повернулся.

— На, держи! — протянул он недокуренную «козью ножку». А когда тот, широко улыбнувшись, с благодарностью принял подарок, грубовато крикнул: — А теперь вали отсюда!

Шнырь, подхватив совок с веником, быстро исчез в коридоре. А Фартовый продолжал наблюдение за подъехавшим грузовичком. Вот двое солдат выволокли из грузовика ящик и, чуток согнувшись под тяжестью, потащили его в сторону землянки. Так склонять к земле могло только золото. Красноармейца, шедшего впереди, слегка качнуло от бремени. Зацепившись сапогом за камень, он едва не упал. Не без интереса Фартовый проследил за тем, как ящик был установлен перед хмырями, жившими в землянке. Капитан и чернявый красноармеец подняли груз, под присмотром своего майора и начальника зоны понесли его в землянку.

Золото Фартовый любил, и, судя по тому, сколь часто ему приходилось им владеть, оно отвечало ему взаимностью.

Ящик доставляли в зону примерно один раз в две недели. Надо полагать, что здесь был всего лишь перевалочный пункт, потому что контейнеры потом увозили куда-то с соблюдением все тех же мер безопасности. Мудреная чекистская комбинация. Золото само шло в руки, оставалось только придумать, как бы его взять поаккуратнее, чтобы не обжечься. По этому поводу у Фартового имелись некоторые соображения: следовало разморозить зону, поджечь бараки, организовать массовый побег в тот самый момент, когда в лагере будет находиться ящик с золотом. Он в лагере бывает, как правило, не более двух дней. А для этого важно как можно ближе подобраться к тому месту, где находится золото.

Немалую сложность представляли собой КПП, где дежурили «красные». Следовательно, нужно было взять все локалки под свой контроль, что возможно было сделать только в том случае, если нацепишь повязку активиста. Такие зэки, как вставшие на «путь исправления», были у администрации в особом доверии. Вряд ли кто из блатных по доброй воле захочет поменять «черную» масть на «красную», а потому следовало отыскать правильные слова, чтобы убедить их принять такое решение.

Дело сдвинулось с места две недели назад, когда Жора убедил нескольких блатных надеть красные повязки активистов, растолковав им, что постараются они ради благого дела. Уже через неделю «перековавшиеся» блатные свыклись с новой для себя ролью и вприщур посматривали на остальных заключенных.