Евгений Сухов - Алмаз в воровскую корону

После Ялтинской конференции Сталин частенько брал эту фотокарточку в руки и подолгу рассматривал лица союзников. В окружении Верховного знали, что эта фотография была в некоторой степени индикатором его настроения. Если Сталин, глядя на снимок, улыбался, то можно было предположить, что он с теплотой вспоминал ялтинские вечера, когда они на пару с Черчиллем выпивали по нескольку рюмочек армянского коньяка. Когда Хозяин начинал хмуриться, то, значит, на память ему приходили уступки, которые он вынужден был сделать под нажимом союзников.

Что же будет в этот раз?

Виктор Семенович жадно всматривался в лицо Сталина. Выражение лица Хозяина вдруг смягчилось, а в уголках губ родились две крошечные морщинки, которые через секунду углубились, придав его лицу добродушный вид. Теперь Абакумов понимал, почему союзники окрестили Сталина Дядюшка Джо.

Помнится, впервые услышав, как они называют его между собой, Сталин вспылил и хотел даже уйти во время заседания, но Рузвельту удалось подобрать подходящие слова и объяснить Сталину, что Дядюшка Джо — это так же уважительно, как для американцев дядя Сэм. Сталин оценил высший пилотаж дипломатии и, улыбнувшись, остался. Конфликт на этом был исчерпан.

Иосиф Виссарионович положил на стол фотографию. Получилось немного небрежно.

— До этого мы отправляли по ленд-лизу алмазы? — наконец, негромко спросил Сталин, посмотрев на Абакумова.

Генералиссимус никогда не повышал голоса, даже во время самого напряженного разговора. Это ему было и не нужно. Зачем? Любое его слово, даже произнесенное шепотом, обязательно будет услышано в самом отдаленном уголке мира, если, конечно, это не секретный разговор. А когда Сталин останавливал на собеседнике свой неподвижный взгляд, то у того от напряжения начинал садиться голос.

Виктор Семенович невольно кашлянул.

— Кхм… Одну небольшую партию алмазов. Пробную. А когда с ней все прошло, как и планировалось, то было решено запустить и основную. До этого грузовики перевозили в контейнерах золото.

Сталин взял трубку, сунул ее в уголок рта и, чиркнув спичкой, запалил табачок. Выдохнул густой клубок дыма. В комнате запахло ароматным табаком.

— Первая партия груза доставлялась к союзникам самолетом?

— Да, до Мурманска. А оттуда союзники вывезли ее на эсминце под усиленным конвоем до Англии.

— Как вы считаете, могла произойти утечка информации?

Виктор Абакумов отрицательно покачал головой.

— Это совершенно исключено, товарищ Сталин. Люди для этой операции были тщательно подобраны. Об ответственности предупреждены. За время существования канала с контейнеров не было сорвано ни одной пломбы.

Подняв со стола фотографию, Сталин еще раз, но уже вскользь, взглянул на нее, а потом небрежно положил на стол.

— Что еще переправляли по этому каналу?

— Только золото, — уверенно ответил Абакумов. — Изумруды пока накапливали. Для отправки уже подготовлено сорок ящиков с изумрудами по девяносто килограммов каждый.

— Насколько серьезна охрана?

— Конвойная рота, — так же уверенно ответил Абакумов. — Изумруды хранятся в штольне. Подступы к штольне заминированы. Место там глухое, любой посторонний человек на виду, а информаторов у нас в этом районе достаточно. Так что мы осведомлены обо всех передвижениях подозрительных лиц.

Иосиф Виссарионович сел за стол и надолго замолчал, покуривая трубку. Табачный дым был густой, плотный. На какое-то время он скрыл от взора Абакумова голову вождя, отчего Виктор Семенович ощутил некоторую неловкость. Сталин вдруг качнулся всем корпусом и, выныривая из-за дымовой завесы, спросил:

— Значит, вы говорите, что бунт заключенных произошел именно в то самое время, когда осуществлялась транспортировка основной партии алмазов?

— Именно так, товарищ Сталин.

— Почему же начался этот бунт? И почему именно в этот день и в той зоне, где хранились алмазы? Может быть, лагерь плохо охранялся? — удивленно поднял брови Иосиф Виссарионович.

Этот вопрос следовало бы задать тому, кто ведал системой лагерей. Неужели придется отдуваться за кого-то другого?

— Нет, товарищ Сталин, — заверил Абакумов. — Лагерь, в котором произошел бунт и побег заключенных, был одним из самых охраняемых на Урале. Лагерная зона расширялась, заключенные добывали платиновые руды, конвойных катастрофически не хватало, а потому в качестве эксперимента решено было выдать оружие некоторым расконвоированным, чтобы они вместе с конвойной ротой охраняли остальных заключенных. Именно эти расконвоированные личности, получив оружие, воспользовались этим обстоятельством и расстреляли конвойных в спину.

Сталин кивнул. Трудно было понять, что это могло означать: несогласие с действиями начальника лагеря или, наоборот, понимание создавшейся ситуации. Облако густого темно-серого дыма вновь окутало голову вождя. Чуток подавшись вперед, он опять вынырнул из-за дыма и небрежным движением предложил Абакумову присесть. Виктор Семенович немедленно воспользовался этим предложением.

— Мне думается, что бунт и побег связаны с прохождением алмазов через этот лагерь. Как вы сами считаете, Виктор Семенович?

— Операция проводилась в строжайшей секретности, товарищ Сталин, — убежденно заверил Абакумов. — Скорее всего это простое совпадение. Я уже выслушал доклад начальника лагеря, он сказал, что грузовик, в котором находился контейнер с алмазами, сгорел дотла.

— А куда же подевались люди, которые охраняли груз?

— Двое из «Трех толстяков» погибли во время восстания заключенных, а третий, майор, руководитель группы, был ранен. Трое спецкурьеров, которые забрали груз, сгорели в машине. Их тела опознаны.

— Почему же они погибли?

— Грузовик был заминирован, таковы инструкции. В случае нападения на курьеров груз должен был быть уничтожен.

— Сколько заключенных бежало из лагеря?

— Около трехсот человек.

Сталин неодобрительно покачал головой.

— Это много.

— Много, товарищ Сталин, — вздохнув, согласился Абакумов.

— Со всем этим делом нужно разобраться самым тщательным образом. — Сталин слегка постучал трубкой по столу.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — Абакумов попытался подняться.

Иосиф Виссарионович протестующе махнул рукой.

— Сидите. И еще вот что… Война окончена, но всех беглецов надлежит наказать по законам военного времени. Слишком дорого обошлось для нас их… баловство!

— Слушаюсь, товарищ Сталин!

Выдержав значительную паузу, Сталин продолжил:

— Пропажа такого количества алмазов для нас очень большая потеря. А обязательства перед союзниками остались, и их нужно выполнять. Не далее как сегодня у меня был неприятный разговор с Черчиллем…