Александр Тамоников - Тени прошлого. Восставшие

– Твою мать!

– А вы никак уединиться собирались?

– Это не важно. Валь, разбуди Ленку.

Официантка усмехнулась:

– Тебе надо, ты и буди.

– Но я не могу же зайти к вам?

– Почему? Заходи! Правда, и Тина спит. Та вообще голая. Она всегда голая спит, только редко ночует в отсеке. Но что ты голых баб не видел?

– Валь?! Тебе что, трудно?

– У меня другое предложение, пойдем со мной. Место есть. Хахаля нет, а место есть.

– Нет.

– Ну значит и тебе нет! Сам буди.

Пошатнувшись, Валентина пошла по аллее.

Павлов сплюнул на песок, проговорив:

– Твою мать, и чего теперь?

– Проблемы? – раздался сзади знакомый голос.

Павлов обернулся, увидел командира экипажа «34-го» старшего лейтенанта Короленко, кивнул:

– Да, Паша, проблемы.

– Помочь могу?

– Да чем ты можешь помочь?.. Хотя, ты к своей?

– Ну да.

– Она же у тебя по соседству с официантками живет?

– Этого не знаю. Они все в этом модуле, а кто где? Не интересовался.

– А когда Алла выйдет?

– Да должна с минуты на минуту. А причем Алла?

– Она может помочь.

– Заинтриговал. И чем же?

Павлов рассказал, в чем проблема.

Летчик рассмеялся:

– Это прикол так прикол. Такого на моей памяти здесь еще не было.

– Так поможет Алла?

– Не знаю, попробует.

Вышла продавщица военторга.

Поцеловала Короленко, поприветствовала Павлова:

– Привет, Боря. Лену ждешь?

В разговор вступил командир экипажа «34-го».

Женщина выслушала. Выслушав, сказала:

– Ладно, пойду посмотрю, можно что сделать или нет.

Она ушла и вновь вернулась:

– Не грусти, Боря. Елена на ногах, приводит себя в порядок. Придется тебе с полчаса подождать.

– А чего с полчаса?

– Это ты у нее спросишь.

Летчик и продавщица направились в сторону магазина. В гарнизоне устраивался кто где мог.

Павлов дождался подругу.

Как ни старалась Елена, но по ней было видно, что только пришла в себя. Под глазами тени, в глазах муть.

– Дорогой, прости ради бога, не рассчитала немного. Тост за тостом, бокал за бокалом, и повело. Но знаешь, как приятно было слушать добрые слова о себе.

– Особенно начпрода, да?

– Кстати, тот вел себя довольно прилично, насколько помню.

– А я ему морду набил.

У Осиповой расширились глаза:

– Как набил? Где? За что?

– Как набивают? Кулаком по туше да по черепу. В модуле штабистов, за то, что он прессует тебя.

– Ты что наделал, Боря? Ведь теперь тебя посадят.

– Уже посадили. Свидетелей не было… ну кроме дневального, тот обещал молчать, Козлов был пьян в стельку, сам нарвался. Синяк если и будет, то на подбородке. А это он мог и о стол шарахнуться после попойки.

Осипова покачала головой:

– Не надо было это делать, Боря. Начпрод злопамятен, он только больше теперь будет доматываться.

– Не будет. Я его предупредил. А вообще, он может и злопамятен, но труслив, как шакал. Такие могут принести вред, если есть на чем. А у Козлова никаких доказательств, что я ему въехал в брюшину и череп, нет.

– А солдат? Ты говоришь, он будет молчать. Я же сомневаюсь, если за дело особисты возьмутся. А в общем это тоже неважно. Значит, ты любишь меня, раз полез в драку.

Павлов хотел сказать, что никакой драки не было, как в принципе нет и любви, но это стало бы верхом глупости.

– Как же иначе, дорогая!

– Теперь нам в модуль штабистов нельзя?

– Почему? Можно, я там все приготовил.

– Ой, Боря, боязно мне!

– Это от перебора. С похмелья всегда состояние нервное, тревожное, выпьешь немного шампанского – успокоишься.

– Ты и шампанское достал?

– А как же? Ведь сегодня необычный день.

– Ты помнишь свое обещание?

– Конечно. Но пойдем, и так времени потеряли много.

– Извини.

– Не за что, вся ночь впереди. Лишь бы скрытно в отсек Глазова пройти, чтобы ненужных вопросов избежать.

– Ну, пойдем.

Как и в прошлый раз, женщина осталась ждать за углом в темном месте, старший лейтенант прошел к дневальному.

Тот поднялся, улыбнувшись:

– Это вы? Я раньше ждал.

– Что тут?

– Все чики-чики, в отсеках секретарь парткома с комсомольцем, по-моему, в карты режутся, начальник артиллерии. Тот где-то тоже не хило поддал и спит, да еще заместитель начальник штаба и… ваш корешок начпрод.

– Он как?

– Да ничего. Часа два спал, потом вышел, походил туда-сюда и обратно в отсек. Так и сидит там. У него видак работает.

– У тебя Козлов ничего не спрашивал?

– Нет. Замечание сделал, что тельник не свежий, а я перед нарядом стирался.

– В общем, как до столба?

– Так точно.

– Ладно, ты паси обстановку, я за дамой. Нет, сначала дверь открою.

Павлов открыл сектор начальника бронетанковой службы, вышел на улицу. У входа остановился. Старший лейтенант взглянул внутрь. Дневальный показал – заходите, мол, чисто.

Борис с Еленой прошли коридор, запорхнули в секцию, Павлов закрыл дверь, выдохнул:

– Ну вот и ладненько. Теперь, дорогая, – он повернулся к Осиповой, – мы в полной безопасности.

– Прохладно слишком.

– Ничего, еще жарко будет.

– Да? Так будешь стараться?

– Как никогда. Прошу, мадам!

– Мадемуазель.

– Да что ты?

– Я же не замужем.

– Мне казалось, только девственницу называют мадемуазелью.

– Что совершенно не означает, что мадемуазель обязательно девственница.

– Ясно. К столу, мадемуазель!

Елена прошла за стол, Павлов достал из холодильника шампанское, водку, коробку конфет. Из шкафа стаканы, с тумбочки пепельницу, бросил на стол пачку сигарет, зажигалку. Открыл шампанское. Два движения, хлопок, пробки нет и только выхлоп газа. Наклонив стаканы, чтобы сразу налить и не разлить, наполнил их игристой светлой жидкостью.

Елена посмотрела на этикетку:

– Полусладкое, как раз мое любимое. А ты какое предпочитаешь? Раньше не замечала.

– Мне без разницы. Я шипучку, как любое вино, не люблю. Водка, спирт, а лучше всего хороший самогон.

– Фу! – скривилась Осипова, – самогон. Может, еще одеколон?

– Что вы, женщины, понимаете? Одеколон, кстати, не пью. Но ладно, за тебя, дорогая, за твой двадцать первый год, расти большой, не обижай маленьких.

Они выпили.

Елену видно мутило и сушило ко всему прочему, поэтому опустошила весь стакан, Павлов и до половины не дотянул. Поморщился так, словно хватанул уксуса.

Елена же проговорила:

– Какая прелесть. Хорошо. Тепло ощущается.

– Еще?

– Подожди, не гони.

Она потянулась за сигаретой.

– Ты же не куришь, – сказал Павлов.

– Решила начать, у нас все девчонки курят, а я что, «белая ворона»?

– Лучше не начинай. Потом жалеть будешь. И бросить гораздо труднее.

– А я и не думаю бросать.

– Как же дите рожать будешь? И его или ее травить дымом?

Осипова взглянула на Павлова. Ей заметно похорошело: