Александр Тамоников - Тени прошлого. Восставшие

– Продолжай!

– Во-вторых, допустим, я купил бы «Стингер» или русскую «Иглу», впрочем «Иглу» достать еще труднее. Пусть будет «Стингер». Я по специальности не зенитчик, а летчик, пилот вертолета. Меня обучали уходить от ракет средств ПВО, а не стрелять из них. Использование же ПЗРК требует знаний и навыков, тренировок. Насколько знаю, в Союзе расчеты готовились по полгода в специальных учебках. Но ладно, пусть я имел бы и навыки обращения с ПЗРК. Но это надо быть идиотом, чтобы открыто через селение ехать до Чарана, а потом еще к «зеленке», если есть объездной путь, который выходит в Хайдарский проход. Но пусть даже я идиот, к тому же решивший подставить сына, то как наш пикап во время атаки на самолет мог быть в Будаке? Сына видел Али, меня тоже многие мужчины. Мой тебе совет, офицер, ищи оператора ПЗРК в другом месте. Или заводи дело. Но оно рассыплется, у меня алиби и много свидетелей. А то, что я ненавижу американцев, так это не причина, их ненавидят большинство афганцев разных национальностей. А особенно фанатики талибы, хотя с ними-то как раз американцы отчего-то особо не воюют. Весь юг под контролем Талибана.

– Ну ты мне еще лекцию прочитай!

– Ты спрашивал, я отвечал. Все сказал. Добавить нечего. Отпустишь, уйду, задержишь, надевай наручники, веди в НДБ, где выставишь себя не посмешище. А я потом на тебя в суд подам за клевету и за то, что ты нанес мне моральный ущерб, лишив возможности провести поминки убитых твоими хозяевами жены и дочери. Давай, офицер, принимай решение.

– Ты мне не указывай. – Он вздохнул, посмотрел на Файдара, на лист исписанный бумаги. Подумал, скомкал лист, бросил его Файдару: – Забери и меньше болтай языком, свободен!

– Ты себе свободы пожелай, я-то всегда был свободен.

– Ага, особенно в плену.

– И в плену тоже. А вот ты… но ладно. Прощай, офицер. И здесь, поверь мне, вам делать нечего.

– Иди, сказал!

– Послал бы я тебя по-русски, да ведь не поймешь.

Файдар, оставив за собой последнее слово, вышел из дома допросов. За ним вышел и сотрудник НДБ.

Он окликнул полицейских:

– Все! Толпу распустить, уезжаем.

Мужчины селения окружили Файдара. Никто конкретно ничего не знал, но мало кто не догадывался, что это именно их земляк сбил американский самолет, что в глазах сельчан подняло капитана Фролова на недосягаемую высоту авторитета. Однако афганцы умеют сдерживать эмоции. Их беспокоило одно, не грозило ли что Файдару. Оттого и слышались вопросы, о чем его допрашивали, подозревают или нет, не арестуют ли.

Файдар отвечал спокойно, уверенно:

– Ничего не будет, братья. У полиции нет никаких доказательств причастности жителей нашего селения к катастрофе американского самолета. Идите по домам, занимайтесь хозяйством. А завтра приходите на поминки.

И его послушались. Впервые все мужчины кишлака подчинились не главе администрации, который поспешил уйти пораньше, а ему, русскому афганцу. Это говорило о многом.

Утром воскресенья, 31 августа, начались поминки седьмого дня. Все было как и прежде. Приходили люди. Женщины проходили в дом, мужчины во двор, кушали, молились, вспоминали, уходили. Их меняли другие. Все как и прежде, кроме появления в кишлаке неприметной «Тойоты», что встала недалеко от ворот.

Гафар первым увидел Бакира Павара и Фади Дугани, окликнул Файдара:

– Отец?!

– Да, сын?!

– Твои друзья из Кабула приехали.

– Где? О! Вижу.

Павар и Дугани вошли во двор.

Файдар пошел навстречу. Бывшие сослуживцы обнялись.

На них почти не обращали внимания, мало ли кто приехал к хозяину дома в день поминок.

Файдар провел друзей через калитку за дувал, к дороге у виноградника. Скамейка была длинной, трое вполне могли уместиться.

Видад позвал сына, попросил находиться во дворе рядом с забором, чтобы никто из местных не мог слышать разговора друзей. Впрочем, мужчины селения мало что поняли бы, большинство из них не знало русский язык, а друзья начали обсуждение по-русски.

И первым сказал Файдар, указав на скамейку:

– Присаживайтесь, братья. И давайте, как прежде, обращаться друг к другу.

– Это правильно, – ответил старший лейтенант Павлов.

Сержант Драгин согласился:

– Правильно.

И тут же хитро взглянул на Павлова, а затем на Фролова:

– Раз мы сегодня те, кем были двадцать семь лет назад, то для скамейки найдется другое применение.

Фролов не без удивления взглянул на Драгина:

– Что ты имеешь в виду, сержант?

– То, что помянуть твою жену и дочь надо и по-русски. Все же в них была и русская, наша кровь.

Он достал из-под рубахи бутылку водки, из пакета, который сразу и не разглядел Фролов, пластмассовые стаканчики, нехитрую закуску из лепешки и кусков шашлыка, зелень.

Фролов взглянул на Павлова. Тот пожал плечами:

– На твое усмотрение, капитан.

Фролов махнул рукой:

– А, ладно, разливай, Драга.

Сержант свернул крышку, предусмотрительно положив ее в карман, разлил по сто граммов в пластмассовые стаканчики.

Молча выпили.

Драгин крякнул:

– Вот это по-нашему. Земля пухом твоим женщинам, капитан.

Он влил в стаканчики остатки:

– А сейчас выпьем за то, что их смерть не осталась не отомщенной.

– Да куда гонишь. Давай закусим, – воскликнул Павлов.

– Вот допьем пузырь, тут осталось двести граммов, не больше, и закусим и поговорим.

Выпили, закусили.

Драгин убрал со скамейки тряпицу с остатками пищи, отнес в виноградник, положил хлеб на ящики, стоявшие между рядами. Хлеб бросать нельзя. Пусть птицы склюют. Вернулся.

Все сели, как по команде, закурили. Афганцы едва ли не самый курящий народ, естественно, это касается мужчин. Их считают заядлыми курильщиками. Не удивительно, что и русские среди них не исключение.

Павлов, выпустив облако дыма, сказал:

– Помнишь, мы как-то говорили об уничтоженном под Маргином американском мобильном патруле?

– Конечно, – ответил Фролов.

– Надо бы проведать нашего земляка, лейтенанта Козырева, или, как его сейчас, Муштака Хазани. Нам надо быть вместе.

– Ты собираешься продолжать войну с американцами?

– Сейчас, капитан, есть другая цель, к сожалению, тоже наш в прошлом, мы упоминали о нем.

Фролов оживился:

– Что за перец?

– Есть такой. Сволочь последняя. Но сначала давай встретимся с Козыревым?

– Ты хочешь привлечь и его?

– Почему нет? Он вполне показал себя.

– Значит, предлагаешь съездить в Маргин?

– Это было бы опрометчиво. Трое мужчин, причем все русские, вдруг заявляются в кишлак к такому же русскому и после того, как рядом с местом проживания двоих из них чудесным образом кто-то уничтожает мобильный патруль и валит самолет. Нет. У Хазани своя автомастерская. Я знаю человека, который постоянно гоняет к нему свою машину. Лейтенант слывет в округе лучшим специалистом, а его мастерская лучшей… мастерской. Ремонт и обслуживание проводятся качественно, с гарантией.