Валерий Рощин - Подвиг разведчика

— И все?! — подивился Константин лаконичности материала, добытого немалыми усилиями в течение восьми часов.

— Все…

— А кто такой Тимур Даутович?

— Понятия не имею. Извините…

— Та-ак, — призадумался майор. — А подробнее о предмете предстоящих переговоров не говорилось? Тема, конкретное место встречи?..

— Нет, ни слова.

— Ясно, значит с этим глухо — кроме северного пеленга боле ни черта не известно. А кто такой Хамзат?

Берг пожал плечами:

— Агент, посланный на переговоры «Первоисточником».

— Хм… агент… Значит и об этом знаем не много, — усмехнулся Яровой. — Ну, хоть примерно-то можете прикинуть удаление до «Первоисточника»? А то на западе от нас и Грузия, и Осетия, и Абхазия… А еще дальше — Болгария, Сербия, Италия…

— Нет, что вы! — снисходительно возразил инженер. — Эти радиоволны на такие дистанции распространяются только с помощью ретрансляторов. Мне бы знать, мощность передатчика, тогда я смог бы ответить с малой погрешностью. А так, навскидку… приблизительно километров двадцать-тридцать.

— Это уже теплее. Значит, он сидит где-то в горах у самой границы с Грузией, — несколько успокоился сотрудник «Шторма». Выудив из нагрудного кармана «лифчика» пачку сигарет, предложил инженеру: — Угощайтесь, Артем Андреевич.

— А разве можно?.. Нас не будет заметно с соседних высот? — опасливо поинтересовался тот, вглядываясь в темные силуэты гор.

— Можно, — улыбнулся майор. — Сейчас я научу вас курить по-спецназовски

— в кулаке, и наше «секретное» курение не заметят даже снежные барсы.

— Занятно, — пробормотал Берг, беря сигарету.

Костя чиркнул зажигалкой и с потрясающей сноровкой прикрыл пламя ладонями так, что сверху оставалось только маленькое отверстие для сигареты. А пока радиоинженер прикуривал, делая короткие затяжки, тихо говорил:

— После перекура, необходимо передать срочное сообщение с добытыми сведениями в Центр оперативного анализа. А потом вам непременно следует забраться в спальный мешок и отдохнуть — день для вас выдался напряженный. Прикурили? Теперь возьмите сигарету вот так…

Сидя все на том же месте, и частенько осматривая склон с помощью ночного прицела «винтореза» Паши Ниязова, Костя вяло размышлял о первом сеансе связи с Центром. Дежурный офицер каким-то хитрым образом переключил Константина на аппарат генерала и разговор с ним состоялся тет-а-тет. Серебрякова, как и ожидалось, мало заинтересовала скудная информация о запланированной сепаратистами встрече в Верхнем Ушкалое.

— Скорее всего, мелочевка, — не задумываясь, оценил он добытую весть. — Собираются, для решения каких-нибудь шкурных вопросов.

Костю смутила его мгновенная реакция и уверенность суждений, однако прожженный контрразведчик времени опомниться или поспорить не давал, продолжая рассуждать по закодированному спутниковому каналу:

— Мы, конечно, располагаем силами и средствами, чтобы накрыть сходку и взять хотя бы одного из бандитских парламентариев живым. Да, понимаешь ли… наша активность сразу всполошит главарей. Поймут ведь — не дураки, что ведется слежка, радиоперехват. А не хотелось бы раскрывать в самом начале вашу миссию — подпортим варварским захватом всю тонкость игры. Согласен?

— Пожалуй, — отвечал майор.

— Так вот… скажи-ка, успеешь до назначенного времени попасть в окрестности Ушкалоя? — немного подумав, спросил фээсбэшник.

— Если затемно выйдем — вполне. Тут не более двадцати километров.

— Тогда давай сделаем так…

И он обозначил группе Ярового некую промежуточную задачу, решение которой сулило получить куда более точные сведения о «Первоисточнике» и его партнере — Тимуре Даутовиче.

Получить и остаться при этом незамеченными.

«И помни, Константин, нас в этой архиважной миссии не интересуют мелкие разрозненные банды и прочая примитивная уголовщина. С этими отморозками, худо-бедно справляются местные силовики», — время от времени приходили ему на ум слова Серебрякова, сказанные перед отправкой в чеченские горы. Троих товарищей майор поднял около четырех утра, а в четыре пятнадцать — после легкого завтрака, группа приступила к спуску с вершины. Шли неторопливо — к нужному сроку поспевали, а генеральское напутствие все отчетливее всплывало и бередило мысли по дороге к Верхнему Ушкалою: «Центр оперативного анализа пуще воздуха нуждается в информации стратегического, или даже политического масштаба. Нам требуется знать, что замышляет Главный штаб вооруженных сил Ичкерии, планы теневого руководства Республики или же их союзников за кордоном. Сумеете решить данную задачу — спасем сотни, а то и тысячи жизней…»

Все это говорилось руководителем операции сутки назад, а пока командиру небольшой разведывательной команды приходилось гадать: имела ли по своей важности запланированная встреча неизвестного Хамзата с таинственным Тимуром Даутовичем «стратегический масштаб» или же все потуги группы сведутся к раскрытию «примитивной уголовщины». Но по мере приближения к неприметному селу, затерявшемуся на склоне горной цепи, повторявшей плавный изгиб Аргуна, он заставил себя думать об ином — о деталях предстоящего захвата посланника «Первоисточника».

И к тому моменту, когда шедший впереди снайпер подал условный знак, обозначающий: «цель в зоне визуальной видимости», план захвата был составлен…

Даже сейчас — посреди зимы и в канун нового года, эту южную грунтовку покрывал не снег, а светлая пыль. Дорога лениво проползала по малым взгоркам и уважительно обходила величавые скалистые горы, подолгу оставаясь пустынной, неживой. Путь этот служил продолжением асфальтовой трассы, шедшей с оживленного севера крошечной республики на юг — к последним, большим аулам и районным центрам. А дальше — до позабытых родовых селений, куда соседи и родственники местных жителей редко наведывались на машинах, предпочитая привычных быков да лошадей, пробивалась эта простенькая и малонаезженная дорога. В ожидании попутчиков на ее обочине можно было простоять и день, и два, и три, да так и не порадоваться случайной встрече…

Но странное дело: в это утро на одном из поворотов, километрах в полутора от Верхнего Ушкалоя, у гладкой вертикальной скалы на холодном, промерзлом грунте неподвижно лежал смуглолицый человек. Глаза его были закрыты, дыхание прерывисто и неровно. Рядом сидел худощавый бородатый старичок в тонкосуконном халате и с белой чалмой на голове.

Сидел он напряженно и неудобно, хотя в позе такой — скрестивши ноги и наклонившись телом вперед, мог раньше находиться часами. Иногда мелковатый дедок не глядя простирал в сторону руку, дотягиваясь до стоявшего в тени камней кувшина, поливал из него ледяной водой на скомканную рогожку и трогал ею пересохшие губы умирающего. После растерянно взирал по сторонам, особливо вглядываясь в черневший высокими кедрами противоположный отвесному утесу пологий откос, и принимался безудержно молиться…