Эрик Амблер - Грязная история

Ирма уже достигла средних лет, но все еще оставалась очень привлекательной дамой, если вы ничего не имеете против полноты. Вообще-то я слышал, что кое-кто из постоянных клиентов частенько заглядывает к ней в память о былых временах. Вполне возможно, но к часу ночи в доме уже царит тишина, а его хозяйка, одетая в роскошный халат, обычно сидит у себя в приемной или гостиной, пьет чашку за чашкой чай и гадает на картах, пытаясь заглянуть в будущее.

Мадам Ирма не слишком обрадовалась мне, увидев, что я не веду за собой клиента; но когда я сказал, что нуждаюсь в ее совете, немного оттаяла и предложила чаю.

Вообще-то я бы предпочел бренди, но согласился и на чай.

— Вы знаете, мадам, что к нам снова приехала группа киношников? — спросил я.

— Они то и дело сюда заглядывают, — небрежно бросила Ирма, но я уловил проблески любопытства. — Американцы?

— Нет, итальянцы.

— И кто из звезд там снимается?

Мадам читает американские киножурналы и в курсе всей этой ерунды.

— Они не рассчитывают на звезд в обычном смысле слова. Это фильм о путешествии, в высшей степени оригинальный и артистичный, с актерами и актрисами, исполняющими костюмные роли — храмовых танцовщиц, нимф, фавнов, древних богов и богинь.

Она пожала плечами, утратив всякий интерес:

— И о чем же вы хотели со мной посоветоваться?

— Меня попросили подобрать подходящих юных танцовщиц и других молодых людей на эти роли. Надеюсь, вы сумеете мне подсказать, как их лучше найти.

— Спросите у своей жены, она знает.

— Ники в Румынии со всей труппой.

— Тогда обратитесь к управляющему клуба, где она работает. Он ведь еще и театральный агент. Как бишь его? Ах да, Аргирис.

— С мистером Аргирисом, мадам, как вы, вероятно, знаете, трудно вести дела. Кроме того, я сомневаюсь, что ему хорошо знаком нужный тип артистов.

Я очень аккуратно подбирал слова. Ирма бросила на меня проницательный взгляд:

— И какой же тип?

Я решил выражаться еще осмотрительнее:

— Им предстоит играть весьма реалистично, мадам.

— В одежде или без? — Она уже явно уловила мысль.

— И так и этак.

— Подлинно или только изображать?

— Большей частью подлинно.

— A tsircoilo!

— Полагаю, нечто в этом роде, мадам.

— Это отвратительно!

Возмущение Ирмы было скорее машинальным. Нельзя сказать, чтобы в салоне мадам не устраивались тайные «показы», и она хорошо знала, что я осведомлен об этом.

— Насколько я понимаю, все будет сделано со вкусом.

— Только не с моими девочками, это не пойдет.

Я не стал указывать на двусмысленность такого заявления.

— О, разумеется, нет, мадам.

Но Ирма снова задумалась.

— Почему вы попросили совета у меня? — спросила она. — Почему не обратились к Прачке?

Так Ирма называла свою основную соперницу — мадам, питавшую, как многие подозревали, легкую слабость к фетишизму нижнего белья. Мои отношения с Прачкой в то время были не особенно теплыми, так как мы с ней немного повздорили из-за причитающейся мне комиссии.

— По совершенно очевидной причине, мадам, — улыбнулся я. — Эта кинокомпания — высокопрофессиональная организация с особыми требованиями к артистам и значительными средствами, чтобы добиться участия самых лучших. Они возьмут лишь наиболее одаренных. Потому-то я и обратился к вам.

Ирма, еще чуть-чуть подумав, стала раскладывать карты.

— Вы сказали «значительные средства». И насколько же они велики?

— Три тысячи драхм в день для каждой актрисы высшей категории. В разное время понадобится шесть актрис. В среднем каждая будет сниматься дней по пять.

— Да это нищенская плата! Мои девушки умрут с голоду. А я обязана о них заботиться. Ведь им нужно скопить на приданое. Пять тысяч — минимум. Хотя я и думать не думаю, чтобы принять такое непристойное предложение.

— Условия всегда можно обсудить.

Ирма выложила кругом еще несколько карт.

— Вы говорите, они будут заняты на съемках в течение дня? Может быть, вы имели в виду ночи?

— Нет, только днем.

— А, понятно, в студии.

— Нет, на натуре. Точнее, в древних храмах. Как я уже сказал, все это будет весьма артистично и живописно.

— На открытом воздухе?

— Да.

— Какое паскудство!

На мадам замысел явно произвел впечатление. Она вытянула очередные несколько карт, продолжая размышлять.

— А как насчет дальнейшей судьбы этого фильма?

— Его отпечатают за границей для рассылки в другие страны.

— Не сюда, надеюсь? Вы понимаете, у меня с полицией хорошие отношения, но…

— Нет-нет, в Греции не предполагается никаких показов. Компания особенно заинтересована в том, чтобы не возникало осложнений с полицией. Эти люди работают очень осторожно и скрытно.

— Да уж, им стоит вести себя благоразумно. — Ирма сложила оставшиеся карты веером и протянула мне. — Возьмите одну.

Я вытащил карту, и мадам, даже не взглянув, положила ее рубашкой вверх на середину стола.

— Им понадобятся и мужчины, — обронила она.

— Я собирался попросить у вас совета и насчет этого тоже, мадам. Мне высказали пожелание, чтобы это были светловолосые юноши.

— Но лучшие мужчины — брюнеты.

— Они могут сниматься в париках. — Я, конечно, ляпнул глупость, но день у меня выдался чертовски длинный и тяжелый.

Ирма сердито нахмурилась:

— Или вы шутите, а я не люблю шуток в подобных делах, или у вас напрочь отсутствует воображение.

— Простите, мадам, я не подумал.

— Еще меньше я люблю иметь дело с людьми, склонными говорить не подумав!

Я решил прикусить язык. Мадам стала переворачивать уже разложенные карты и заменять их другими. Ловкие пальчики так и мелькали, выкладывая новый круг. Наконец Ирма перевернула карту, которую вытащил я, и многозначительно постучала по ней пальцем. Там был изображен мужчина, подвешенный за щиколотку к перекладине виселицы, укрепленной на двух высоких деревьях. Внизу значилось: «Le Pendu». [4] Повешенный (фр.).

— Повешенному, — объяснила мадам, — покровительствует Рыцарь Пятиконечной Звезды, но лишь в пределах Малой Тайны. Если вы задумали погубить того, кто вам доверился, берегитесь! Вот эту карту, что лежит рядом с Рыцарем Волшебного Жезла, мы обычно не называем.

Ирма подтолкнула ко мне означенную карту, предлагая хорошенько разглядеть.

И я уставился на изображение скелета с мертвой головой и веслом в руках, перевозившего в лодке нечто вроде нагроможденных друг на друга гробов.

— Я делаю это только для вашей пользы, — ласково промурлыкала мадам. — Не я управляю картами, они сами открывают, что у человека на сердце.

Я кивнул в знак того, что мне все ясно.

Мои искренние симпатии были на стороне висельника, крепко привязанного к перекладине. Уж кто-кто, а я точно знал, каково ему там.