Александр Тамоников - Пороховой загар

Жилин выдержал паузу и спросил:

— Значит, следы от внедорожника остались?

— Да, колея просматривается.

— Как считаешь, Боря, пройти по следу можно?

— Да, можно, конечно, но сколько? Если корректировщик пошел к Турции, то какой смысл идти по следу? Нашему появлению турецкие пограничники рады не будут, ксивы не спросят, а вот свинцом нашпиговать могут очень даже легко.

— Попробуйте пройти. Важно даже то обстоятельство, что эти следы ведут к Турции. Надо зафиксировать их на камеру, нанести маршрут внедорожника на карту.

— Это приказ?

— Да.

— Уточните расстояние преследования.

— Не более трех километров. Дальше посмотрим. Я вывожу группу к сгоревшему автобусу. Связь со мной по прохождении указанного расстояния либо по необходимости.

— Принял, выполняем!

— Удачи. До связи!

Старший лейтенант отключил станцию.

Соболь уже все понял.

— Я же говорил, что пошлет нас Жилин, — заявил он. — Командир так и сделал, но не туда, куда думал ты.

— И что? Приказ отдан, нам его исполнять.

— Веселенькое дельце — гулять по этой зоне, где можно нарваться на любой сюрприз. У нас даже нет данных с беспилотника. А если за ближайшими холмами залег турецкий взвод?

— В этом случае мы с тобой принимаем бой.

— Вдвоем долго не продержимся, Боря.

— Видно будет. Нечего гадать. Отдохнул?

— Да я и не устал.

— Тогда вперед, за мной! Кейс со станцией в ранец, чтобы не мешал вести огонь при необходимости.

Соболь вздохнул.

— Ладно, вперед. Уломал, противный! — Прапорщик уложил кейс в ранец и закрепил его на спине, освободив руки, которые сжимали автомат «АКС-74», готовый к бою.

Разведчики шли, соблюдая повышенные меры безопасности. Грунт здесь, в буферной зоне, действительно оказался мягче, чем до дороги. Но иногда следы машины терялись. Смирнову и Соболю приходилось обходить довольно большие площади, чтобы вновь обнаружить их. Все это отнимало время, и скорость передвижения не превышала трех километров в час. Постоянное напряжение слуха и зрения утомляло. Солнце тоже делало свое дело. В боевой амуниции было жарко.

В 11.20 они сделали привал, устроились в тени кустов, росших у подножия крутого холма.

Соболь сбросил ранец и проговорил:

— Чертов рельеф! Мы с тобой не так давно в Афгане сетовали, что сложно совершать марш, так те места по сравнению с этой частью Сирии — ровная долина.

— Не гунди, — сказал Смирнов.

Друзья присели рядом.

Соболь начал осматриваться.

Старший лейтенант взглянул на него и спросил:

— Ты чего башней вертишь, как танк, потерявший гусеницу? Золотую жилу ищешь?

— Какая жила?! Ты не в курсе, что тут всякой ядовитой твари много?

Смирнов не имел ни малейшего представления о данном вопросе, но не мог упустить такого шанса подтрунить над товарищем.

— Много, Дима, не то слово. Тут с этим даже похлеще, чем в Афгане, — заявил он. — Например, только тут обитает песчаная гадюка. — Старший лейтенант не знал, да и знать не хотел, существует ли такая змея в природе. — Ее еще называют смертельным призраком. Ты не слышал о такой гадюке?

— Нет. Знаю, есть обычная, серая, у нас в России, болотная в Индии, разные там эфы, гюрзы, щитомордники.

— По сравнению с песчаной гадюкой все змеи, перечисленные тобой, — вполне себе безобидные существа. От укуса песчаной гадюки нет сыворотки. Ее яд действует мгновенно, валит не только человека, но и буйвола.

— Где ты здесь буйволов видел?

— Это к слову.

Соболь, человек доверчивый, привстал, осмотрел площадку перед кустами, затем сказал:

— Погоди, но днем змеи спят в норах, ведь так?

От Смирнова нелегко отделаться:

— Большинство — да, но не песчаная гадюка. Она охотится как раз днем.

— И на кого?

— Да хрен ее знает. На того, кто окажется рядом. На газелей, например.

— Газель?

— Не путать с гордостью отечественного автопрома!

— Ты за идиота меня держишь?

— Просто сказал.

— Я что-то не видел тут и газелей.

— Ты не идиот, а газель, значит, дура набитая? Да она человека за километр чует и сваливает, потому как видит в нем хищника.

— Ладно, пусть будет газель. Каких же тогда размеров твоя песчаная гадюка?

— Метра полтора.

— Как она может сожрать газель?

— Элементарно. У песчаной гадюки зубы, как у гиены. Все до одного, кстати, ядовитые. Завалит она газель, потом рвет на куски. Кости оставляет, а мясо пожирает. Налопается, забивается в нору и месяц спит, переваривает пищу. У нее голова, как у ротана. На половину туловища. Все остальное хвост. А ты чего стоишь?

— Смотрю.

— Особенность этой гадюки в том, что она охотится не с земли.

— А откуда?

— С кустов, например. Выбирает ветку покрепче, обвивает ее и ждет. Появилась газель, она прыг ей на холку и зубы в шкуру!.. Все дела.

— Большую газель сожрать может?

— Может. Но охотится на мелких. Чтобы не больше десяти-двенадцати килограммов была.

— Как определяет?

— Это ты у гадюки спроси.

Соболь подозрительно скосился на друга и спросил:

— А ты не брешешь, Боря?

— Зачем?

— Чтобы, как и всегда, подколоть.

— Больше мне делать нечего.

— Дай слово, что не брешешь.

Смирнов повысил голос:

— Ты, помощник офицера, тон-то поубавь и садись отдыхай. Если бы в кустах была гадюка, она уже удавила бы тебя.

— Чего это меня, а не тебя? Ты у кустов сидишь.

— Ты габаритами поменьше.

— Боря!

— Садись, разведчик. Нет тут никаких песчаных гадюк. Их, может, и вообще в природе не существует.

— Сбрехал.

— Взял на понт. А это две разные вещи.

— Ну, Боря!..

— Чего? Неужели боишься змей?

— Я не боюсь, а разумно опасаюсь.

— Вижу, как опасаешься, юлой завертелся.

— Шел бы ты!..

— Поаккуратней! Все же со старшим по званию разговариваешь.

Соболь обиделся и пошел за холм. Но там жарило солнце, и ему пришлось вернуться. Он молча присел рядом со старшим лейтенантом.

— Историю из курсантской жизни рассказать? — пошел на мировую Смирнов.

— Не напрягайся. Ничего нового не расскажешь, да и некогда нам болтать. Работать надо.

— Надо же, какой серьезный мужчина. А ты ничего не попутал? В нашей паре я старший, мне и решать.

— Так решай, старлей!

— После того как обиду с физиономии уберешь.

— На таких, как ты, не обижаются.

— Ладно, один-один. Тронулись.

Спецназовцы вмиг забыли об этом разговоре и продолжили марш.

Чем дальше они удалялись от проволоки, тем отчетливее становились следы.

Смирнов включил навигатор, определил свое местонахождение и воскликнул:

— Ба! Да мы от дороги в пятистах метрах. Параллельно ей идем.

— Что это означает?

— А ты не врубаешься? Не пошел в Турцию корректировщик, двинулся по буферной зоне в направлении селения Майла. Это уже интересно. Почему он так поступил?