Анатолий Гончар - Привал с выдернутой чекой

– Почему?

– Не знаю. Сказали, – опять быстрый взгляд на подполковника, – было бы можно применить авиацию – обошлись бы и без нас. Более того, ввиду совершенной секретности, рассчитывать вам приходится только на самих себя, впрочем, я это уже сказал. Так что постарайтесь не встревать, иначе, пока суд да дело, она уже залетела, – усмехнулся Мохов.

А я решил вставить свое слово:

– Товарищ полковник, как я понимаю, задача не простая?

Комбат хмыкнул:

– А как я понимаю, задача предстоит очень сложная, но какая конкретно, сказать не могу, конкретику вам объяснит товарищ… – Мохов запнулся, видимо зная настоящую войсковую принадлежность приехавшего «товаристча», и я понял, что нечто чуть ранее сверкнувшее в его глазах было вовсе не неприязнью, а чем-то другим, – …подполковник. Нас не посвятили, – добавил он с сарказмом.

– Даже так?! – сорвалось с моего языка невольное восклицание. Комбат неодобрительно покосился в мою сторону, но замечания делать не стал и продолжил как ни в чем не бывало:

– Хорошо хоть, при возникновении у вас чрезвычайной ситуации нас в известность поставить обещали. – Слова комбата прозвучали для меня не слишком оптимистично. – Так что, Виктор Петрович, не все так безнадежно, в случае чего надейся: четыре группы мы будем держать в готовности. И даже говорят, – он опять покосился на подполковника, – две пары вертолетов, аж сюда на площадку поставят. – Чувствовалось, что комбату ужасно не нравится происходящее, но какой-то спущенный сверху приказ заставляет его повиноваться. – В общем, Виктор свет Петрович, надейся, но не слишком рассчитывай: пока поднимемся, пока долетим, держаться долго придется.

– Я понимаю.

– Ну и славно, – вроде как обрадовался комбат, а на лбу залегла очередная морщина, и он повернулся к ротному. – Так, товарищ майор, – обратился комбат к Белову. – Мы с тобой пошли, пусть товарищи тет-а-тет пошушукаются.

Как выяснилось, батальонное начальство могло бы и не уходить, ни во что сверхсекретное подполковник меня не посвятил. Уточнил вооружение, количество личного состава, предупредил о готовности столкнуться с плотным минированием, ну так мы всегда готовы – в группе два миноискателя, и все поголовно в саперном деле неплохо подкованы. О характере предстоящей задачи не распространялся, только сообщил, что мне будет передано дополнительное снаряжение, и подчеркнул необходимость сохранения строгой, прямо-таки абсолютной тайны. Хотя что хранить, если он мне ничего так толком и не рассказал?

Пришлось до самого убытия носить на лице задумчивую мину посвященного в великий секрет мудреца.

Выдвигались мы вечером, ибо передвигаться, как мне сообщили, предстояло по ночам. Пайков получили на четверо суток, воды запасли на столько же. Вооружение почти штатное: три пулемета, две винтовки «СВДС», один АС «Вал», «РПГ-7» на этот раз мы не получали, зато у каждого второго автоматчика имелся одноразовый гранатомет.

Когда колонна из двух машин выехала с территории ПВД, к ней присоединился все тот же неприметный «уазик». Через час пути, проезжая какое-то полностью разрушенное село, «уазик» остановился и уже знакомый мне подполковник, как выяснилось лично сидевший за рулем, поднял руку, останавливая ехавшие за ним машины.

– Вылезайте, приехали, – распорядился он.

– К машине! – вылезая из кабины, в свою очередь скомандовал я. И сразу же до меня донесся голос Болотникова:

– Командир, в какую сторону сваливать?

И что я мог ему ответить, если по-прежнему оставался в неведении относительно дальнейших планов? Вот и вот-то.

– Да идите вы… вон в тот разрушенный дом идите, – выбрав направление, махнул я рукой на развалины, близ которых стоял подполковничий «уазик».

Мои парни пошли в указанном направлении, а я, гадая, в какую сторону нам предстоит отправиться, подошел к подполковнику.

– Товарищ генерал… – произнес я. Подполковник вздрогнул и резко развернулся в мою сторону. Похоже, я угадал – он вытаращился на меня, не понимая, от кого ко мне поступила такая секретная информация и, похоже, даже вознамерился задать каверзный вопрос: «Откуда, мол, дровишки?» – но я уже пошел напопятную, начав извиняться: – Простите, товарищ подполковник, машинально вырвалось, задумался.

– Задумался? – недоверчиво покосилось на меня его превосходительство, но развивать тему оно не стало.

– Товарищ подполковник, хотелось бы уточнить задачу.

Подполковник окинул меня взглядом, хмыкнул и, поманив старшего колонны замполита майора Звягинцева, приказал:

– Уезжайте! – Мой вопрос был им решительно проигнорирован.

– Как, прямо сейчас? – Звягинцев хотел добавить: уезжать, не дождавшись ухода группы? Но, видимо сообразив, что ему не предполагается знать направление нашего ухода, обернулся лицом к колонне и, не дожидаясь ответа подполковника, махнул рукой: «Разворачивайтесь!»

Грузовики попылили в обратный путь, мы же, спрятавшись в прилегавших к дороге развалинах, принялись ждать. Чего или кого, подполковник не пояснил, а, загнав свой «уазик» между двух стен обрушенного снарядом здания и надеясь на нас как на собственную охрану, завалился спать. А вот мне не спалось. Эта совершеннейшая секретность начала меня не по-детски напрягать. Мало того, что нам заранее отказали в поддержке с воздуха, так еще мы до сих пор не знали причины поднятой вокруг суеты. И мне это не нравилось. Очень не нравилось. Я чувствовал себя строителем древней гробницы, коему по окончании работ предстояло пойти на заклание. Конечно, сейчас времена были уже далеко не те, но в жизни и не такое случается. Хотя здраво рассудить, на заклание нас никто отправлять не собирался, более того, отправляют одну группу – значит, твердо рассчитывают, что сделаем что положено и вернемся никем и ничем не замеченными. А это в какой-то мере уже обнадеживает.

Я все еще продолжал размышлять над превратностями судьбы, когда с того же направления, что приехали и мы, показался неприметный «пазик». Обычный, советских времен, «пазик». Вначале я услышал звук его пыхтящего на всю округу мотора, и только потом из-за развалин показалась светло-синяя крыша.

– Олег, – окликнул я Литовцева, находившегося неподалеку от подполковничьего «УАЗ». – Разбуди товарища.

Но, сказав, понял, что опоздал: дверца «уазика» распахнулась, и из-за руля вывалился слегка сонный подполковник.

– Автобус, – сразу упредил я его вопрос. Подполковник удовлетворенно кивнул и, совершенно не заботясь о том, что его могут увидеть посторонние, вышел на дорогу. А «ПАЗ» меж тем, допыхтев последние остававшиеся до нас метры, чихнул клубом дыма и заглох, не доезжая до подполковника метров десять. С водительского сиденья выскочил седенький, но шустрый благообразный старичок и, радостно улыбаясь, направился к нашему сопровождающему. Обнялись они как старые знакомые, и почти тотчас обернувшийся к нам подполковник скомандовал: