Анатолий Гончар - В поисках упавшей ракеты

Первым на требование откликнулся Бурцев. Затем отозвался и беспрестанно матерившийся Ткаченко. Доклады не радовали: кроме трех двухсотых в двух тройках, имелось двое раненых, из них один тяжелый. Крепко выругавшись, Вадим Петрович мысленно перекрестился и выдохнул:

– Боже поможе́, – погрузился в круговерть боя. Стрелял, менял позицию и снова стрелял, одновременно целясь и пытаясь высмотреть очередного, неосторожно выдвинувшегося на открытый участок рейнджера. В момент очередной перебежки до него донесся голос заместителя командира роты:

– Петрович, живой?

– Живой, – откликнулся Банников, поднял автомат и, быстро сделав один выстрел, юркнул вниз за камень, тут же совсем рядом тяжело зашлепали ответные пули.

– Что с Савеловым? – Немирович задал вполне ожидаемый вопрос. Банников помедлил, но лишь секунду. Двигаясь к группе, он перебрал в уме несколько разнообразных версий, но большая часть их при тщательном рассмотрении расползалась по швам, не выдерживая проверки временем. Больше всего, конечно, хотелось сказать нечто типа: «Пришлось его ликвидировать. И не тащить же на себе труп?», придумать какую-либо связанную с этим правдоподобную историю и об этом же сообщить вышестоящему начальству. Но, увы, он прекрасно понимал, что правда о том, что Савелов жив, в конце концов все равно бы выплыла наружу. И что тогда?

– Я его не догнал, – не дрогнувшим голосом соврал Банников. – Мы ошиблись, и я, видимо, пошел не той дорогой. Возможно, Савелов направился прямиком к американцам.

– Гадство, – в сердцах выругался Немирович. – Надо же так опростоволоситься.

– Да кто бы мог знать…

– Я должен был подумать и о таком варианте и послать двоих. Что ж, теперь как есть, – и со вздохом: – да что ж нам так не везет-то?!

– Непруха, – согласился Петрович.

– Ладно, проехали, – смирился с произошедшим Немирович. – Работаем.

– Работаем, – как эхо повторил собеседник.

Выстрелы наступающих звучали все ближе.

Справа под горой закипела ожесточенная перестрелка. Капитан Тейлор понял, что просчитался – русские разгадали его планы и решили дать бой в самом удобном для обороны месте.

Прошло меньше минуты с момента первого выстрела, как на связь вышел лейтенант Янг.

– У меня потери, сэр, – доложился он.

– Сколько? – спросил капитан, подразумевая общее число убитых.

– Трудно сказать, сэр, – лейтенант взволнованно дышал, даже сквозь расстояние Тейлор ощутил бившую того дрожь, к тому же голос Янга заглушали грохот разрывов и звуки выстрелов. – Возможно, большая часть разведдозора, сэр.

– Что? – вознегодовал Тейлор, никак не ожидавший подобного. – Как?

– По ним ударили в упор, – на этот раз лейтенант в волнении забыл добавить «сэр».

– Руководите боем, лейтенант Янг. И знайте, если погибнет хотя бы еще один человек, ты за это ответишь, лейтенант, ты за это ответишь!

– Да, сэр, – покорно согласился лейтенант и обрубил связь, полностью сосредоточившись на управлении боем.

– Весь авангард, – вслух выдохнул Тейлор, и ненависть к русским, всегда питавшая его боевой дух, вскипела ядовитой пеной.

«Что ж, – подумал он, – решили, сумеете нас остановить? Дикари. Вы все умрете, но я не позволю вам умереть героями», – пообещал капитан, ни секунды не сомневаясь в полном огневом превосходстве своего подразделения.

– Джими, – он вызвал лейтенанта Скотта – командира взвода, шедшего в авангарде.

– Да, сэр, – отозвался тот и тут же захлебнулся болью. Рация донесла до капитана предсмертный хрип Скотта, и тут же послышался одиночный винтовочный «щелчок», впрочем, моментально потонувший в многочисленных пулеметных и автоматных выстрелах.

– Рассредоточиться! Укрыться! Не рисковать! – капитан, не раздумывая, начал отдавать команды. – Снайперским парам, отход. Занять позиции вне досягаемости действенного огня.

– Есть, сэр.

– Адомс, – Тейлор обратился к командиру четвертого взвода лейтенанту Дилану Адомсу. – Сержанта Карлоса ко мне.

– Да, сэр. Есть, сэр.

– Джекобсон, – капитан окликнул залегшего неподалеку радиста. – Связь с командованием. Передай: «Веду бой. Требуется авиационная поддержка».

Не то чтобы Тейлор всерьез считал, что им понадобится подобная поддержка, но не хотел, чтобы кто-то выставил ему отсутствие подобной просьбы упреком.

Бой затягивался. Но тем не менее третий и четвертый взводы, несмотря на яростное сопротивление русских, постепенно продвигались вперед. Вот только, к явной досаде капитана Тейлора, новых потерь избежать никак не удавалось, и небольшой ровный участок, с трех сторон словно специально обнесенный каменными стенами и определенный под лазарет, постепенно заполнялся ранеными и убитыми. Только что мимо капитана и находившихся рядом с ним сержанта Карлоса и рядового Джекобсона протащили еще одного убитого – капрала Харисса.

При виде безвольно обвисшего тела Тейлор заскрипел зубами, теперь он пожалел, что запросил поддержки авиации, ему хотелось самому, собственными руками порвать глотки каждому из оборонявшихся. Кипя от ярости, капитан вновь вгляделся в свой переносной перископ и не обратил внимания на раздавшийся позади грохот. И тотчас пришла боль. Но эту боль, пронзившую буквально все клетки организма, Тейлор почувствовал всего на одну невероятно малую долю секунды – в том месте, где он стоял, возникло пламя, и черный дым окутал разорванное на части тело. Капитан умер мгновенно. Истерзанный осколками, Джекобсон повалился рядом, сержанта Карлоса взрывной волной отбросило в сторону, и он, по-звериному завывая, пополз, нет не пополз, а скорее заскреб руками и ногами по заливаемой кровью скальной поверхности. Некоторое время расширенными глазами он пялился в горизонт, словно видел, как к нему со стремительностью реактивного самолета летит багрово-черная тень смерти.

Угрозу, возникшую в тылу, американцы заметили далеко не сразу. Несколько рейнджеров поплатились за свою беспечность, прежде чем кто-либо увидел мечущуюся средь камней фигуру. Русский бежал, метал гранаты, палил во все стороны из имевшегося у него оружия. Некоторые из, казалось бы, совершенно хаотично выпускавшихся им пуль находили цели. Убить же русского никак не удавалось. В его перемещениях не было никакой системы, он падал, поднимался, переползал, опять бежал и перекатывался. К досаде рейнджеров, прицеливание по нему осложнялось боязнью угодить в своих же товарищей. И уж никто не ожидал, что вместо того, чтобы в конце концов спрятаться среди камней и затаиться, русский изо всех сил бросился через нейтральную полосу. С запозданием выпущенные по нему очереди прошли мимо. А сразу же последовавшая попытка достать беглеца выстрелами из подствольных гранатометов успехом не увенчалась.