Евгений Сухов - Связной

Переговорив с полковником Утехиным, Тимофей вышел из кабинета и быстро спустился по лестнице на улицу. Еще через несколько минут он подъехал к зданию тюрьмы НКВД, располагавшейся на окраине города, в прежние годы здесь был мужской монастырь. Ветхий забор вокруг храма разрушили, а на его месте поставили высокий, из такого же красного кирпича, окутав его колючей проволокой по периметру. По углам стояли караульные вышки с прожекторами, на которых бдительно несла службу вооруженная охрана. Кельи приспособили для служебных помещений, в них также размещались арестанты.

Припарковавшись подле забора, Тимофей потопал к служебным помещениям. Позвонив в железную дверь, стал ждать. Тяжелая дверь открылась, и в проеме с автоматом за плечами показался боец из взвода охраны. Показав удостоверение, Романцев представился:

— Оперативный уполномоченный контрразведки «СМЕРШ» старший лейтенант Романцев. А вот и разрешение на посещение тюрьмы… Подписано начальником отдела контрразведки «СМЕРШ» дивизии.

— Нам уже звонили по вашему делу, — уважительно отступив в сторону, сказал красноармеец.

— Вот и прекрасно. Лебедев у себя?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— Провожать не нужно, доберусь сам, дорога знакомая. Ты лучше вот что сделай… приведи в комнату для допросов Копылова.

— Есть! — козырнул надзиратель.

Дорога к начальнику тюрьмы Лебедеву проходила по длинному коридору, разгороженному на отсеки металлическими решетками, в каждом из которых Романцеву пришлось предъявлять разрешение на посещение тюрьмы. Добравшись до кабинета начальника, он негромко постучал.

— Входите.

Открыв дверь, старший лейтенант вошел в тесный кабинет. В прежние времена эта была келья настоятеля монастыря. Единственное, чем она отличалась от прочих, так это несколько большими размерами, да и оконце, встроенное едва ли не под самый потолок, было немного пошире.

В комнате ничего лишнего — скромно, как у схимника. Там, где располагалось ложе, стояли три стула. Место для молитвы занимал старомодный неуклюжий шкаф, а стол размещался под самым окном, за которым сидел майор НКВД Лебедев. Вместо иконы, как и полагается, портрет Сталина. Да и сам начальник тюрьмы напоминал монаха — был сухощав, с небольшой седенькой бородкой, но выбрит наголо по армейской моде. Биография у него была богатой, в ней совершенно отсутствовала святость, и теперь он воспринимал полученную должность как компенсацию за пролитую кровь и за многие лишения, что испытал в череде последних войн.

— Старший лейтенант Романцев? — спросил начальник тюрьмы. Приподнявшись, он протянул сухую мускулистую ладонь.

— Он самый. Майор Лебедев?

— Точно так.

Романцев крепко пожал протянутую ладонь.

Майору было немногим за сорок лет, служба в армии научила начальника тюрьмы не только командовать, но и подчиняться, а за тремя небольшими звездочками на погонах молодого офицера скрывались возможности, коими не обладал он сам. Тем более что в табелях о рангах старший лейтенант «СМЕРШ» приравнивался к званию майора в Красной Армии.

— Мне уже звонили из управления военной контрразведки. Так что я исполнил все, что полагается.

— Где у вас двор для прогулок? — посмотрел старший лейтенант в окно.

— Следующая дверь выходит во двор.

— Вам объяснили, что нужно делать?

— Так точно, уже все готово.

— Проводите.

— Пойдемте. — Майор прошел по коридору и толкнул соседнюю дверь. Взгляд уперся в каменную стену. — Это и есть двор для прогулок… Места, конечно, немного, но прогулки совершать можно.

Двор и в самом деле был небольшим — несколько десятков шагов по периметру. При действующем монастыре здесь размещались хозяйские постройки. Их снесли, остались лишь толстые каменные стены, выщербленные временем.

— Хорошо. Сейчас я пойду в комнату для допросов.

— Может, вас нужно как-то подстраховать, мало ли чего?..

— Не нужно, — заверил старший лейтенант Романцев. — Придерживайтесь плана.

— Все понял, — с готовностью отозвался майор. — Тогда позвольте, я вас провожу.

Распахнув широкую дверь, он пропустил вперед Романцева.

— Тут находятся служебные помещения, — быстрым шагом зацокал он по каменному полу. — Вот по этому небольшому коридорчику. — Остановившись у небольшой двери, подле которой стоял надзиратель, он объявил: — Мы пришли. Прошу вас!

Старший лейтенант Романцев прошел в такую же тесную комнатенку со сводчатыми стенами, из которой вышел несколько минут назад. Те же самые выщербленные красные кирпичи, толстые метровые стены с зарешеченными окнами. Единственное отличие от первой комнаты заключалось в том, что в центре был привинчен небольшой стол, за которым сидел Копылов. Увидев вошедшего Романцева, он поднялся и сконфуженно улыбнулся.

— Оставьте нас, — посмотрел Романцев на майора. — Нам есть о чем поговорить.

Едва кивнув, начальник тюрьмы вышел из комнаты.

— И как тебе здесь, Копылов? — спросил Тимофей, присаживаясь на стул с противоположного конца стола.

— Жаловаться грех, — ответил Геннадий, — прогулки каждый день. Вчера вот на ужин рыба была… Вполне сносно приготовлена. Признаюсь, даже не думал о таком отношении.

— Знаешь, что эта за тюрьма?

— Понятия не имею, — пожал плечами Копылов.

— Специальная тюрьма НКВД. Просто так сюда не попадают. Ты содержишься на облегченном режиме… Значит, говоришь, рыба была?

— Так точно!

— Это хорошо… Распоряжусь, чтобы завтра принесли яблок. Витамины тебе нужны.

— Даже не знаю, как и благодарить вас, това… гражданин начальник, — смущенно произнес Копылов.

— Отблагодаришь своим усердием. Значит, сегодня резервное время для связи? В шесть?

— Да.

— Вот что сделаем, а давай мы с тобой прогуляемся во внутреннем дворике. Что-то ты выглядишь бледновато, — сочувственно произнес старший лейтенант. — И воздух тут какой-то затхлый! Неудивительно, все-таки тюрьма.

— А нас пропустят? — с сомнением посмотрел Геннадий на Романцева.

— Не переживай, со мной где угодно пропустят, — усмехнулся старший лейтенант. — Ну, чего сидишь? Потопали! Ты по свежему воздуху не соскучился?

Вышли в коридор. Надзиратели с равнодушными лицами, завидев старшего лейтенанта с арестованным, предусмотрительно открывали двери. Вышли к короткой лестнице, выводившей во внутренний двор, и под присмотром бдительного начальника караула, молодого парня с лейтенантскими погонами, ступили на гранитную брусчатку.

Романцев задрал голову. Вверху двор был перекрыт металлической решеткой, а по периметру двора на толстых стенах с автоматами за плечами размеренно прохаживалось двое надзирателей. Все было сделано таким образом, что не возникало даже мысли совершить побег. Наверняка заключенными, проведшими здесь не один месяц, овладевало чувство безысходности. Их можно было понять.