Евгений Сухов - Связной

— Это вы нам сообщили о нападении?

— Да.

— Покажете, где диверсанты. Бегом!

Перепрыгивая через рельсы, выбежали к месту недавнего боя. Контрразведчиков встретила взорванная водокачка — упругим напором вода хлестала во все стороны, вокруг валялись фрагменты стены, камни, поломанные доски, под ногами зло похрустывало битое стекло. На одном из путей ярко полыхали три цистерны с мазутом, между путями лежал маневровый паровоз, покореженный взрывной волной. На запасном пути стояли две смятые взрывом бензоцистерны. Повсюду горели вагоны, бросая отблески пламени на испещренное пулями здание вокзала. На путях, под вагонами, на дорогах лежали трупы. Их было много, несколько десятков, большая часть из которых — милиционеры и железнодорожники.

— Где диверсанты? — строго посмотрел Романцев на примолкшего начальника милиции.

— Кажется, ушли…

— Объясните толком, что здесь произошло?

— Мы даже не поняли, что произошло, — переборов замешательство, заговорил майор Орбенин. — На станцию строем пришла группа военных. На них сначала никто не обратил внимания, мало ли сейчас военных… тем более на железнодорожных узлах. Все на фронт едут! Приезжают, уезжают, за всеми не уследишь. Прошли в здание вокзала, вели себя уверенно, такое впечатление, что были здесь не однажды.

— А документы у них не потрудились спросить? — все так же сурово спросил старший лейтенант.

— Спрашивали! Документы у них в порядке были, как и положено, по форме, с правом прохода на железнодорожный узел. А потом вдруг — как рванет! — показал майор на водокачку. — И вода фонтаном! А следом цистерны с бензином взорвались. Загорелись соседние строения, пытались их тушить, но тут стрельба началась. — Он кивнул на двух убитых милиционеров, лежавших на дороге, и продолжил: — У Артема с Глебом как раз смена была, они даже не поняли, что произошло. Один из автоматчиков проходил мимо и просто полоснул по ним. Дальше стрельба на запасных путях началась, там караул стоял. Солдатики поняли что к чему, открыли ответную стрельбу, а им в спину несколько очередей. Человек десять сразу полегло.

Тимофей переходил от одного пути к другому. Картина была мрачная. Такую можно увидеть только после ожесточенного длительного боя. Диверсанты и бойцы Красной армии были одеты в одинаковую форму, так что отличить своего от чужого, тем более ночью, весьма сложно.

— Какая была ваша главная задача?

— Охранять железнодорожный узел, — четко ответил майор.

— Вы ее выполнили? — Начальник милиции стыдливо отвел глаза. — Сколько погибло ваших людей? — в упор посмотрел на него Романцев.

— Сейчас это сложно сказать… Но, думаю, не менее тридцати человек.

— Тридцать человек… Где сейчас диверсанты?

— Не знаю… Видно, куда-то разбежались.

— Разбежались? Почему вы не знаете, куда ушел враг? Почему не организовали преследование? — Майор продолжал угрюмо молчать. — Старшина, — посмотрел Романцев на стоявшего рядом Сидорчука, — забери у майора пистолет и отведи в комендатуру. Пусть посидит там для дальнейшего разбирательства.

— Слушаюсь! Пистолет, — навел старшина автомат на майора. Тот повиновался: выудил из кобуры «ТТ» и протянул его старшине. Спрятав пистолет в карман, Сидорчук распорядился: — Руки за спину! Пошел!

— Товарищ старший лейтенант, но ведь кто же знал!

— Знать нужно всегда! Война идет! Здесь тебе не богадельня! Разговор окончен. Отведешь майора и немедленно возвращайся, ты мне нужен.

Вперед вышел молодой офицер с погонами офицера НКВД.

— Лейтенант Акимов, — представился он. — Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант.

— Докладывайте.

— Мы сосчитали и свои потери, и диверсантов. Милиционеров и охраны, вместе с железнодорожниками, полегло тридцать пять человек, диверсантов убито всего лишь двое. Стрельба началась одновременно и повсюду, и большая часть людей полегла в первые же минуты боя.

— Воевал? — спросил Романцев.

— Так точно, товарищ старший лейтенант. На Волховском фронте. Был контужен, после восстановления направили в НКВД.

— Что можешь сказать по диверсантам?

— Диверсанты довольны тщательно подготовились к нападению, и этот железнодорожный узел был выбран далеко не случайно. Через этот узел идут поезда на Курск. Сейчас там завязалось серьезное сражение. На станции они вывели из строя все главные точки, подожгли цистерны с горючим, обстреляли здание вокзала, взорвали все основные пути. Думаю, что узел будет заморожен как минимум на неделю.

— Куда они пошли?

— В сторону леса, — показал лейтенант на чернеющую вдали полоску.

— Пробовали организовать преследование?

— Нас осталось всего лишь четверо… Пробовали… Но они такой шквальный огонь по нам открыли, что мы решили отойти и запросить подкрепления. Хорошо, что вы так быстро подъехали.

— Ты местный?

— Так точно, товарищ старший лейтенант! Здесь жил до восемнадцати лет, пока в армию не призвали. А после фронта сюда же направили. Думаю, что далеко диверсанты уйти не могли, там места заболоченные, а проводника у них наверняка нет.

— Пойдешь с нами, покажешь дорогу.

— Есть! — отчеканил лейтенант. Повернувшись к бойцам, понуро стоявшим в сторонке, распорядился: — Пойдете с нами! Если поторопимся, то сумеем их догнать!

Лес начинался сразу за станцией: темный, дремучий, с высоким бурелом, у развернувшихся болот частоколом встречал сухостой.

— Старшина, ты пойдешь с лейтенантом. Будьте повнимательнее, диверсанты могут устроить засаду или установить растяжки.

— Есть, товарищ старший лейтенант! — бодро отозвался Сидорчук. — Дело знакомое, два года на фронте в разведроте воевал.

Предосторожность была не лишней — уже при заходе в чащу обнаружили висевшую на кустах боярышника «лимонку». Сделав знак приостановиться, старшина, набравшись терпения, осторожно освободил чеку от гибкой проволоки. Придирчиво осмотрел рискованное место и мысленно похвалил себя за бдительность. Обнаружилась еще одна растяжка с наступательной гранатой «РГ-42». Укрытая хвоей, она выглядела безобидной железкой. Присев на корточки, Сидорчук срезал проволоку. Лейтенант, стоявший за спиной, лишь натужно сопел. Строй бойцов, растянувшийся на тропе, терпеливо выжидал, и когда старшина с облегчением подвесил обезвреженную гранату к поясу, лица красноармейцев расслабились. На какой-то момент показалось, что все опасности остались позади. Распрямившись, Сидорчук махнул рукой, давая понять, что можно двигаться дальше.

Миновали чащу. Дальше дорога была плохонькая, влажная, мягкая. Вокруг произрастала ярко-зеленая трава, это топь. Ноги то и дело вязли в грязи. Ступали по небольшим холмикам с редкими кустиками и пятнами мха. Лейтенант по каким-то лишь ему ведомым приметам уводил отряд в глубину леса, где, растянувшись на многие километры, простирались топкие болота.