Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

– Брать живьем!

Пули свалили Орехова на траву. Костя еще раз поглядел на Дину, ее белое неживое лицо, и, приставив пистолет к груди, нажал на спуск.

Первым в отряд вернулся Аркадий Снитко. Пробираясь через колючий кустарник, он разодрал бушлат и брюки, исцарапал лицо.

– Прикрывали… до последнего ребят и радистку прикрывали, – рассказывал он, жадно глотая холодную воду.

– Где Орехов и радистка? – теребил его капитан Журавлев.

– Стреляли, пока патроны были, – повторял Снитко. – Захара убили, меня ранили. Нас целый взвод преследовал.

Особист Авдеев осмотрел автомат главного разведчика, выдернул из-за голенища сапога запасной магазин.

– У тебя шестьдесят патронов к автомату осталось, «наган» и две гранаты. Крепко ты воевал…

– Крепко, – кивнул Снитко, дергающийся от пережитого страха и не уловивший открытой издевки в голосе лейтенанта. – Трех или четырех полицаев уложил…

– Шапкой, что ли, их закидал?

Врач Наталья Малеева тем временем обработала рану на руке Снитко и царапины от колючек.

– Опасная рана? – спросил Бажан.

Ему было стыдно за разведчика, который явно врал.

– Кожу сорвало и мышцу задело, – коротко отозвалась Наталья.

– Ясно… – протянул Авдеев.

Его тревожила судьба сержанта Орехова и радистки. К вечеру в отряд вернулся Саня Гречихин. Рассказал более-менее связно о том, что произошло. Но о судьбе сержанта и радистки он тоже ничего не знал.

– Я не струсил, – говорил Саня. – Меня сержант Орехов отослал. Я не хотел уходить, а немцы и полицаи нас со всех сторон обложили.

– Что с ними дальше было? – нетерпеливо перебил его Журавлев.

– Какое-то время стрельба была слышна. Костя Орехов велел вам передать, что живыми они фрицам не достанутся.

– Ладно, иди.

Оба отряда готовились к эвакуации. Если из четырех человек кто-то попал к немцам живьем, они сумеют выбить необходимые сведения. Мальцев ходил как потерянный. Он знал Костю Орехова с декабря сорокового года, когда тот еще зеленым новобранцем пришел на их заставу. Все, нет Кости! Живым он не сдастся.

Два дня прошли в напряжении. Люди спали одетые, готовые вскочить по тревоге в любой момент. Часть партизан и пограничников постоянно дежурили в окопах по периметру лагеря. Все боеприпасы раздали на руки, а женщин и детей отправили на запасную зимнюю базу.

Несколько человек во главе с особистом Авдеевым сходили на место боя. Саня Гречихин вывел их точно. Кроме стреляных гильз и пятен крови, ничего не обнаружили. Тщательно осмотрев траву, лейтенант нашел горстку пепла.

– Шифровальный блокнот жгли, – предположил он. – Документов ни у кого с собой не было.

Саня обошел поляну, где приняли последний бой его друг Костя Орехов и те, кто был с ним. Потрогал пальцами след от пули на березовой коре, уже заплывший густой смолой. Эх, Костя… недолгая тебе была отпущена жизнь.

Через сутки пришли сведения от подпольщиков, что живым никто из группы Орехова в руки к немцам не попал.

Мальцев не знал, что тела сержанта Орехова и Дины Новиковой лежали на цементном полу в районном отделе службы СД. Одежду и обувь с них сняли и вспороли все швы, пытаясь отыскать шифры и документы.

Немецкий лейтенант, получивший ранение в том бою, пришел глянуть на русских диверсантов. Санитар сдернул с них простыни и доложил:

– Обоих уже вскрыли. Русский убил радистку выстрелом в упор из своего пистолета, а потом застрелился сам. Варвар! Не пожалел даже девушку.

– Где ты видел жалость на этой войне? – отозвался лейтенант.

– Простите, господин лейтенант. Это он вас ранил?

– Да. Из того же самого пистолета. Где их собираются закопать?

– Вывезем за город и зароем где-нибудь на отдаленном пустыре.

– Положите их вместе, – сказал лейтенант. – Это можно сделать?

– Конечно. Пусть лежат рядом до самого Страшного суда. Возможно, они были близки.

Лейтенант оглядел еще раз безжизненные меловые лица юной русской пары и вышел из подвала.

Санитар, служащий СД, вздыхая, снова накрыл тела простынями. Он работал здесь полгода, раньше это было тихое место. Здесь он надеялся встретить победное окончание войны. Но боевые действия безнадежно затягивались.

Несмотря на неоднократные заявления о взятии Сталинграда, там, по слухам, шли ожесточенные бои. Наступление на Кавказ тоже продвигалось медленнее, чем рассчитывали. Неудивительно, что обострилась обстановка в тылу. Появились диверсионные группы и отряды из ведомства НКВД, которым предписано развернуть самую беспощадную войну в немецком тылу.

Этот парень отстреливался до конца, хотя ему и радистке гарантировали жизнь. Но он предпочел смерть, не пожалев и свою спутницу.

Теперь за их смерть парашютисты будут мстить. У них не получилось взорвать эшелон, но они уничтожили броневагон, убили восемь солдат и офицера, а затем навели бомбардировщики на станцию, заполненную войсками. Чего ждать дальше?

Особист лейтенант Авдеев вызвал к себе начальника штаба отряда «Сталинцы» Лугового, начальника разведки Аркадия Снитко и в резкой форме отчитал обоих. Сначала речь шла о гибели людей из группы Орехова.

– Ваш подчиненный Аркадий Снитко не обеспечил отход и прикрытие группы. Когда погиб пулеметчик, он попросту сбежал, хотя имел возможность сражаться. С тех пор прошло четыре дня, а вы никак не отреагировали. Снитко по-прежнему возглавляет разведку отряда, даже хвалится, как смело воевал. Вас устраивает такой командир?

Юрий Евсеевич Луговой, бывший начальник арттехвооружения полка, также оказавшийся в окружении, находился в отряде Бажана с весны сорок второго года. Бажан гордился, что у него грамотный начштаба, закончивший в свое время военное училище.

Луговой сразу понял, чего от него хотят. Не вмешиваясь в дела командира отряда, наладил все положенные по воинскому Уставу учеты и документацию. Велся журнал боевых действий отряда, где премудрый капитан умело расписывал мелкие диверсии, обрывы телефонных проводов, расклейку листовок и выступления перед жителями сел. Бойкое перо начштаба изображало все это как активные боевые действия против оккупантов.

Не брезговал он откровенной ложью. Несколько выстрелов, пулеметная очередь в сторону полицейского поста или проходящей автоколонны фиксировались как бои из засады. Приводились даже цифры вражеских потерь, из которых следовало, что немцам на дорогах приходится несладко.

Луговой и выглядел как начальник штаба подразделения: отглаженная офицерская форма, портупея, «шпалы» на петлицах, медаль «30 лет РККА», кобура с пистолетом «ТТ». Обвинения лейтенанта Авдеева он решительно отметал:

– Младший сержант Снитко получил в бою ранение, поэтому мы ограничились выговором. В целом он неплохой разведчик.