Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

«Цундапп» и головной бензовоз проскочили метров сто вперед, когда услышали взрыв и стрельбу. Унтер-офицер с серебристыми погонами остановил бензовоз и приказал водителю:

– Гони без остановки. Если встретишь кого на дороге, передай, что колонна попала в засаду. Мы возвращаемся.

Из кабины высунулся один из охранников:

– Помощь не нужна?

– Нет. Сопровождай машину.

Охранник был молод, крепок физически и вооружен автоматом «МП-40». Он рвался в бой:

– Я не хочу бросать товарищей!

Унтер-офицеру понравился решительный парень.

– Есть желание повоевать? Прыгай к нам, уместимся как-нибудь.

Мотоциклисты, охранники и водитель бензовоза, напряженно вслушивающиеся в стрельбу и взрывы, не заметили двоих русских из передового дозора. Один из них был пограничник, другой – бывший красноармеец, недавно принятый в отряд. Оба находились метрах в восьмидесяти от бензовоза и мотоцикла.

Пограничник, из опытных бойцов, быстро оценил ситуацию. У него был автомат, у красноармейца – винтовка. Кроме того, имелись три гранаты, которые до цели не добросишь.

– Надо подобраться к ним поближе, – шепнул пограничник своему спутнику. – Я ударю из «ППШ», а ты бросишь гранаты.

Красноармеец молча кивнул и приготовил «лимонки». Внезапно бензовоз тронулся с места и, набирая скорость, пошел в их сторону. Мотоциклисты тоже завели свой «Цундапп» и стали разворачиваться.

– Останемся на месте, – коротко скомандовал пограничник и открыл огонь по мотоциклу.

Красноармеец шагнул на дорогу навстречу набиравшему скорость многотонному «Круппу» и бросил одну за другой две «лимонки». Одна взорвалась с перелетом, вторая ударилась о капот и сработала под двигателем «Круппа». Граната не могла сразу остановить тяжелую автомашину, и боец едва успел отскочить в сторону.

Пограничник опустошил диск быстрыми очередями. Двое немцев были ранены, «Цундапп» уткнулся в кусты. Унтер-офицер скатился с заднего сиденья и ответной очередью выбил крошево земли под ногами русского. Пулеметчик в коляске пытался развернуть свой «МГ-34», затем выдернул его из зажимов.

Пограничник понял, что пулеметчик достанет его первой же очередью, и нажал на спуск. Он попал в цель, но это его не спасло. Унтер-офицер завысил прицел и угодил пограничнику двумя пулями в ногу. Удар сбил его с ног, от болевого шока мутилось сознание.

Унтер-офицер сменил магазин и приказал одному из мотоциклистов:

– Перевяжи раненых. Я разберусь с рус-скими.

Пограничник пытался достать из-за пояса «лимонку», но рука едва шевелилась. Подбежавший к нему унтер выдернул гранату и остановился перед осевшим на передние колеса бензовозом.

Почувствовав боковым зрением опасность, увидел набегавшего на него красноармейца с винтовкой наперевес. Унтер-офицер, побывавший во многих переделках, не успел бы выстрелить, но его спас водитель «Круппа», выдернувший из кобуры «вальтер». Он выпустил сразу несколько пуль, свалив русского солдата на бегу.

– Что с машиной? – спросил унтер-офицер.

– Двигатель поврежден, а охранника ранило осколками. Наверное, не выживет.

Пожилому охраннику не повезло. Взрыв «лимонки» проломил днище с правой стороны и тяжело ранил охранника. Он лежал в пропитанных кровью штанах, зажимая низ живота.

– Надо бы перевязать, – сказал унтер-офицер.

– Я смотрел… бесполезно, – ответил водитель. – Все разорвано. Цистерна тоже пробита, бензин понемногу вытекает.

– Заделай пробоины.

– Одна искра – и я сгорю вместе с машиной.

В другой ситуации унтер-офицер заставил бы водителя что-то предпринять. Армия слишком остро нуждается в горючем, не зря идет наступление на нефтяные промыслы Кавказа. Но шофер спас ему жизнь, и унтер-офицер не хотел быть неблагодарным.

Позади шла стрельба, и унтер-офицер поторопил водителя:

– Возьми винтовку, там идет бой. Надо помочь нашим.

– У меня машина, ее надо охранять.

– Что охранять? Развороченный двигатель и вытекающий бензин?

– Я попробую заклепать отверстия.

– Ладно, оставайся, – сплюнул унтер-офицер.

Он захватил с собой двоих мотоциклистов, один из которых был легко ранен, и все трое побежали к месту, где шел бой.

Водитель не рискнул заделывать пробоины в шеститонной цистерне, из которой уже вытекло литров пятьсот бензина. Он оттащил подальше тело умирающего охранника. Увидел разорванную промежность и с содроганием представил себя, молодого двадцатичетырехлетнего парня, на месте обреченного товарища.

– Может, выпьешь? – спросил он, доставая фляжку с ромом, но охранник его не услышал.

Тогда водитель сделал несколько глотков сам и вытащил из кабины свои пожитки и кое-какие трофеи. Рулон хорошего мягкого хрома, меховую безрукавку, сумку со старыми русскими иконами, которые ценились антикварами и которые можно было выгодно продать по пути домой в отпуск.

Внизу по-прежнему шла стрельба, но шофер не обращал на нее внимания. Партизаны напали на колонну, но их перебьют. Вот-вот подоспеет подмога, да и броневик лупит вовсю из своей автоматической пушки.

И все же следовало быть осторожным. Шофер направился к брошенному мотоциклу, возле которого лежали двое раненых. Втроем веселее.

Раненые перевязывали друг друга, настороженно прислушиваясь к звукам боя.

– Русские обнаглели, – сказал один из них, с пробитой в локте рукой. – Война проиграна, а они продолжают нападать.

Рука сильно болела, но мотоциклист не расстраивался. С такой раной его наверняка уложат месяца на два в госпиталь. Потом дадут отпуск, а там и война кончится.

Шорох позади привлек внимание шофера. Смертельно раненный партизан (или диверсант) в красноармейской форме возился с гранатой. Шофер вскинул винтовку, но, опасаясь, что выстрел воспламенит бензин, решил добить русского прикладом.

– Эй, Иван, постой. Я тебя перевяжу.

Красноармеец вряд ли понял смысл обращенных к нему слов. Он с тоской думал, что жизнь кончается. Сейчас подойдет немец и проткнет штыком живот. Ну, иди… иди. Палец, наконец, выдернул кольцо. Взрыва и боли он не почувствовал, как не почувствовал и волны клубящегося пламени из пробитой цистерны, поглотившей его.

Шофер убегал очень быстро, но обогнать огненный клубок не сумел. Вспыхнул промасленный комбинезон, солдат вермахта катался по сухой траве, которая тоже загорелась. Ему удалось сорвать часть одежды и даже подняться. Черный удушливый дым забил легкие, через несколько минут все было кончено.

Горело мертвое тело водителя, мешок с русскими иконами, с которых строго смотрели бородатые старцы, тоже исчезая в огне. Раненые мотоциклисты решили, что безопаснее отползти в лес. Они боялись, что русские доберутся до них и убьют. Кроме того, было жутко смотреть на скорченное горящее тело водителя.