Александр Тамоников - Пропуск с красной печатью

– Мужики, ложись! – ахнул Вадим.

Мощный взрыв – словно многотонная бомба упала с самолета! Взметнулась пыль, выдранный взрывом чертополох, разлетелись фрагменты тела. Обожгла, ошеломила ударная волна, выбила на время из реальности. Взрывчатки было много, постарались террористы, не пожалели добра. Зад «Жигулей» изрешетили осколки, смяли до полной «неоперабельности». Часть поражающих элементов долетела до «Опеля», но ущерба не принесла, да и Жилин предусмотрительно успел присесть.

В районе взрыва еще не осела взметенная пыль. Спецназовцы поднимались – побледневшие, пыльные. Пострадавших не было, зона поражения сюда не распространялась.

– Воистину, хуже нет врага человеку, чем религия… – глубокомысленно пробормотал Амбарцумян. – Что? – разозлился он, заметив, как исподлобья взирает на него Капралов. – Это не я сказал – это Ницше.

– Да иди ты в баню со своим высшим образованием, – устало пробормотал тот.

– Со своим злокачественным высшим образованием, – поправил Вадим.

– Да дура она, – отмахнулся Амбарцумян. – Просто дура. Позволила запудрить себе мозги, и вон как вышло. Что бы ни случилось у бабы в жизни – все равно дура. Лучше бы сексом с кем-нибудь занялась…

– Тебе бы лишь про секс, – упрекнул Рудницкий.

– Ладно, мужики, не ссорьтесь, – вздохнул Балабанюк. – Давайте с уважением относиться к ее выбору… – И задумался – что вообще ляпнул?

– Разговорились вы что-то, товарищи бойцы, – покачал головой Вадим. – Прошу заткнуться и вести себя прилично.

Кто была эта женщина? Ладно, следствие выяснит, это уже не дело спецназа.

Жилин первым подошел к месту взрыва, растерянно озирался. Подошли и остальные, бесцельно блуждали по зоне разлета осколков. На месте взрыва осталось небольшое углубление в проезжей части. От смертницы уцелело лишь чуть-чуть, ее порвало на мелкие куски. Кровь, обрывки одежды, обгоревшие части тела.

– Какая-то она… фрагментированная… – буркнул Жилин и, отвернувшись, украдкой перекрестился.

Со стороны столицы показался вертолет «Ми-8». Дал вираж, пролетел над головами, качнулся. «Вовремя», – подумал Вадим. Капралов не сдержался, показал пилотам средний палец – тоже «поприветствовал». Вертолетчики обиделись, развернулись на север и отправились к заброшенным мастерским, где трупов в этот час было больше, и они сохранились гораздо лучше. Со стороны Некрасовки приближалась колонна – впереди катил полицейский «УАЗ» с проблесковым маячком. «Тоже вовремя», – снова подумал Вадим и сплюнул.

– Ладно, не парься, все хорошо, что хорошо кончается, – утешал его через час полковник Паньков. – Главное, что люди целы и никто из гражданских не пострадал. Баба сама себе выбрала смерть. Она бы все равно погибла, раз встала на этот путь, но могла забрать с собой кучу ни в чем не повинного народа. Она ведь ехала себя взрывать, верно? До Москвы бы не добралась, но могла остановиться в Некрасовке, где большой супермаркет. Или в Щукино, где огромный гипермаркет строительных материалов. Неприятно, согласен, но банда обезврежена, оружие и взрывчатка конфискованы. Забудь об этой истории. Езжай домой, сегодня и завтра можете отдыхать – обрадуй своих парней. Выпей, поспи, развлекись как-нибудь. Но сильно не увлекайся, – предупредил Эдуард Романович, – вдруг понадобишься.

Лишь в четвертом часу пополудни Репнин добрался до съемной квартиры в Красногорске. Разбитый, с трудом поднялся на этаж, открыл дверь. В квартире за год ничего не изменилось, если не считать нового дивана, который его уговорила купить одна девушка в начале весны. Девушка исчезла, а диван остался и уже раздражал. Предыдущий был комфортнее и привычнее. Он принял душ, завалился на диван. Потом пошатался по квартире, выпил рюмку коньяка и снова лег, тупо уставясь в экран телевизора. Временами одиночество просто бесило. О полноценной семье оставалось только мечтать. Жена погибла четыре года назад, и осталась только дочь Маринка – проживала в Новосибирске на попечении сердобольной тетушки. Вырваться на родину удавалось не чаще двух-трех раз в год. Начальство обещало квартиру в Красногорске, но обещания давно поросли паутиной. «Терпи, майор, все будет», – как заклинание, твердило начальство. И что? Больше трех лет скитается по съемным квартирам, и нет возможности перевезти сюда Маринку, построить отношения с нормальной женщиной…

Вадим еще выпил, а потом лежал с закрытыми глазами под бормотание телевизора. За последний год он дважды видел дочь. В прошлом сентябре, после поимки убийц на трассе «Дон», начальство выделило от щедрот пять свободных дней, примчался в Сибирь, все дни провел с дочерью. Она была почти шелковой, не язвила, а когда он улетал, ревела, как дитя. Затем примчался на Новый год – Маринка цвела и пахла. И вновь четыре дня пронеслись, как товарняк. «Отлично, – мрачно констатировала Маринка. – Ты снова уезжаешь, и у меня начинается красивая новогодняя депрессия – куда сильнее и красивее, чем в прошлом году». В мае на ее день рождения он не смог приехать, что и послужило причиной нового витка сарказма. Боже правый, ей уже исполнилось 14 лет, здоровая кобылка, почти взрослая! Так и оглянуться не успеешь, жениха заведет, а он проконтролировать не сможет…

Нет, он должен владеть ситуацией. Ближе к вечеру Вадим позвонил в Сибирь.

– Господи, ну какого еще хрена? – простонала дочь вместо логично вытекающего «алло».

– Именно этому тебя учат в школе, дочь? – поинтересовался Вадим. – Признайся, это точно не спецшкола с уголовным уклоном?

– Ой, папуль, прости, – засмеялась Маринка. – Только что звонил один приставучий тип, звал в кино, вот я и решила, что опять он… А что касается спецшколы с уголовным уклоном – они сейчас все такие. Даже самые элитные и пафосные. Хуже зоны.

– Не преувеличивай, дочь, – улыбнулся Вадим. – Ты учишься в нормальной школе, я узнавал.

– Конечно, в нашем классе не все бандиты, – допустила Маринка. – Возможно, поэтому я еще ни разу не напилась, не сидела в полиции и не познала радость первого секса. Все впереди, папуль.

Он прекрасно знал, какая на самом деле его дочь и насколько далеки ее речи от реальных поступков. Но все равно порой становилось жутковато.

– У тебя сейчас все в порядке?

– Ну да, нормально. – Маринка задумалась и добавила: – Тараканы в голове притихли, сюрприз готовят.

– Чем занимаешься?

– Свинью с коровой скрещиваю.

– В смысле?

– С помощью мясорубки. Одним словом, постигаю тяжелую науку вести хозяйство. Готовлю пока неважно, но уже научилась очень вкусно разогревать. Времени на личную жизнь не остается. А еще эта школа, гори она синим пламенем. Учебный год только начался, а я уже от него так смертельно устала… Может, академический отпуск взять, как ты считаешь, пап? Ты, кстати, помнишь, в каком я классе учусь?