Альберт Байкалов - Час последнего патрона

— Слушай и запоминай! — проговорил Вахид.

Однако полицейский неожиданно напрягся и сделал еще одну попытку вырваться.

Вахид сжал его сильнее и продолжил:

— На крыше у слухового окна два трупа промышленных альпинистов. Видит Аллах, мы их не убивали. Те ножи, что рядом с ними, не принадлежат нам.

— Трупы?! — ужаснулся полицейский и сразу как-то обмяк.

— Мы заблокировали двери куском арматуры, поэтому скажи своим друзьям, пусть поднимутся туда через другой подъезд. — С этими словами Вахид отпустил сотрудника полиции.

Сержант стал пятиться к машине.

— Теперь меня послушай, — потребовал Шамиль и поднял над головой пистолет.

— Дай сюда! — прохрипел полицейский.

— Если ты сумеешь собрать его быстрее, чем мы скроемся из виду, все равно не вздумай стрелять, потому что в стволе будет снег, — сказал Шамиль и сунул последнюю деталь в сугроб.

— Веселый сегодня вечер, — проворчал Вахид, направляясь прочь от патрульной машины и полицейского, ползающего по снегу.

— Зачем ты сказал ему, будто они мертвы? — недоумевал Шамиль, шагая рядом.

— Чтобы быстрее парней освободили, — пояснил Вахид и свернул на улицу.

— Понятно. — Шамиль перевесил сумку на другое плечо. — Что дальше?

— Будем думать, где переночевать, — как само собой разумеющееся ответил Вахид. — А с этим проблема.

— Думаешь, нас будут искать?

— Со страшной силой, — уверенно заявил Вахид. — Мы сильно разозлили полицейских.

— Наверняка решат, что мы в городе не просто так, а с какой-то нехорошей целью, — предположил Шамиль. — Слишком закручен сюжет.

— Да, ушли красиво, — не удержался Вахид. — И это их напрягло.

— В таком виде нас разве кто-то пустит к себе? — Шамиль провел рукой по бороде. — Может, поедем к кому-то?

— Ты же знаешь правило. — Друзья обогнали престарелую пару, идущую впереди. — Мы не можем встречаться ни с кем из наших.

— Как же быть?

— Что-нибудь придумаем, — заверил его Вахид и остановился.

— Что?.. — Шамиль по инерции сделал несколько шагов и тоже замер.

— Посмотри, — проговорил Вахид, тыча рукой в сторону небольшой, размером с ладошку, рекламы, стыдливо прятавшейся с самого края задней стенки остановки.

— «Массаж», — вслух прочитал Шамиль, и Вахид кожей почувствовал его взгляд.

— Ага, массаж, — с издевкой проговорила какая-то женщина и боком отошла от чеченцев. — Срам!

— «В нашем салоне всем предлагается комплексная программа релаксации по типу классических, спортивных, тайских, тибетских, а также около пятнадцати разнообразных спа-программ. Массаж мы всегда выполняем в четыре руки», — прочитал Вахид, посмотрел на женщину и сказал на полном серьезе: — Нам спортивный подойдет.

— Вахид, я правильно тебя понял? — заволновался Шамиль.

— Конечно! — подтвердил тот, запоминая номер телефона.

«Если на него надеть очки, он будет похож на Явценюка, — глядя на портрет Бандеры, подумал Берса и украдкой перевел взгляд на хозяина дома. — Точно! Может, они родственники?»

Невысокого роста, наполовину лысый Явценюк встретил их с Томсоном в своей загородной резиденции и сразу потащил знакомить со своими домочадцами. Берса, ненавидевший музыку, целый час изображал восхищение игрой на скрипке дочери Явценюка Анастасии. Тем временем в гостиной накрывали на стол.

— Молодец, Настя! — Берса захлопал в ладоши, когда девочка наконец-то раскланялась.

— Теперь прошу отобедать! — объявил Явценюк, вскочил с кожаного дивана и картинно показал на высокие створчатые двери.

Дом поражал воображение Берсы. Он не был избалован роскошью, но гостил у известных в Европе людей и нигде не видел такого роскошного убранства. Разноцветный мрамор удивительным образом сочетался с дорогими породами дерева и позолотой. Стены украшали картины, с потолков свисали не люстры, а целые произведения искусства из хрусталя и бронзы.

Но больше всего его впечатлил лифт. Пол там покрывал ковер, в ворсе которого утонули ноги. Это была целая комната, в которой можно было устроить кабинет или гостиную. Нельзя было понять, едет он или стоит. Как только бесшумно закрылись двери, кабину заполнила вязкая тишина.

— Скажи, Арсений, у тебя всего три этажа, зачем лифт? — осторожно проговорил Берса и скользнул взглядом по своему отражению в зеркальной стене.

— Не совсем три, — возразил Явценюк и шагнул в открывшиеся двери. — Внизу еще два и подземный гараж.

— Это плохо, — на полном серьезе сказал Берса. — Надо больше ходить.

Рассаживая гостей, Явценюк, одетый в вышиванку, лично выдвинул стул для Томсона с торца длинного стола. Он сделал это как заправский лакей и сам устроился справа от него. Берса занял место напротив. Его коробило, как Явценюк лебезил перед американцем. Он не только усадил янки на почетное место, но и самолично стал накладывать ему салат и налил горилки. Для Берсы все это делала прислуга, одетая, как и хозяин дома, в национальном стиле. Это было приторно, если не сказать противно. Берса ничего не имел против того, что Томсона усадили во главе стола, но презирал плебейство, с которым это делалось.

Явценюк встал, картинно поднял рюмку и сказал:

— Предлагаю отведать настоящей горилки с перчиком и хреном!

— Хре-ном? — повторил по складам Томсон и осторожно взял в руку рюмку.

— Это такое растение, — объяснил Явценюк, догадавшись, о чем подумал гость. — Оно горькое, но в нем много витаминов.

— Теперь понимаю! — воскликнул Томсон и облегченно вздохнул.

Явценюк, словно солдат на параде, вскинул подбородок и с пафосом проговорил:

— Я хочу сказать украинский тост, который в переводе на русский язык будет звучать так: «Хороший друг как ветер: приносит счастье и радость, забирает горе и беду. Так давайте выпьем за то, чтобы вокруг нас было всегда ветрено!»

Берса с удовольствием опрокинул в себя горилку, прижал к губам запястье, перевел дух, посмотрел на Явценюка и съязвил:

— Хороший тост. Только жаль, что на русском!

Томсон вмиг покраснел, торопливо наколол вилкой небольшой, размером с детский пальчик огурчик и с удовольствием захрустел им.

— Придет время, и мир забудет этот язык! — заявил Явценюк.

— А ты, Арсений, неисправимый русофоб! — восхитился Томсон.

Горилка обожгла Берсе горло. Пытаясь избавиться от неприятных ощущений, он сначала попытался заесть горечь салатом. Привкус остался. Тогда он сделал глоток из стоявшей слева от него чашки с водой, в которой плавала долька лимона.

Возвращая ее на место, Берса неожиданно почувствовал напряжение, возникшее за столом. Явценюк склонился над тарелкой и делал вид, будто поглощен холодной закуской. Томсон отвел взгляд в сторону и напрягся, словно сдерживая смех. Берса решил, что попросту пропустил какую-то шутку, и налег на салат из свежей капусты и грибов.