Альберт Байкалов - Час последнего патрона

«Если рассматривать Россию как помойку, то в этом плане я с тобой согласен», — Явценюк беззвучно засмеялся.

Берсе стоило титанических усилий не схватить ноутбук и не размозжить им голову Крикуну только за то, что тот слышал, с каким пренебрежением говорили о нем эти два шайтана.

— Как тебе удалось получить эту запись? — охрипшим голосом спросил Берса и облизал пересохшие губы.

— Сейчас время такое, что все собирают компромат, — объяснил Крикун, довольный произведенным впечатлением. — У меня даже есть запись вашего обеда у него на даче и то, как вы слушали его дочь.

Берса впервые за всю жизнь понял, что обречен. Он вдруг почувствовал себя пассажиром поезда, который несется в пропасть. С этим ничего поделать нельзя. Можно лишь смириться и продлить агонию.

Чтобы не споткнуться, Вахид шел, высоко поднимая ноги. Из опасения налететь на Ислама, шедшего первым, он то и дело вытягивал вперед руку. Между домами, прижавшимися друг к другу, тянулись улицы, похожие на небольшие ущелья, залитые чернотой, в которые не попадал свет луны. Узкие полосы звездного неба над головой — единственный ориентир. Офицерам было просто непонятно, как Ислам что-то видит в такой темноте.

Они недолго плутали по лабиринтам трущоб и уже спустя полчаса вышли из города. Огромное пространство было до самого горизонта залито мертвым светом. Как ни странно, запах помоев здесь был еще сильнее. На прямой как стрела дороге Вахид различил силуэт автомобиля.

Мовса замедлил шаг и стал крутить головой. Было видно, что он растерялся. У него до сих пор не было никакого плана. Он собирался убить Ислама, но так и не придумал, как это сделать. Сейчас до него дошло, что человек, сидевший за рулем, может создать ему проблемы.

— Что с тобой? — осведомился Ислам, заметив это и замедлив шаг.

— Кажется, я забыл документы.

— Где? — Ислам встал.

— У тебя дома.

— Как ты мог? — Ислам ударил себя ладонями по бокам.

— Надо вернуться и забрать, — сказал Мовса.

— Зачем? — удивился Ислам. — Там, куда ты направляешься, они не нужны.

— А как, по-твоему, я потом вернусь? — Голос Мовсы дрогнул.

— На обратном пути заберешь, — спокойно ответил Ислам. — Они никуда не пропадут.

— Хорошо, — изменившимся вдруг голосом проговорил Мовса. — Я хотел как лучше.

Вахид заметил, как он вынул нож из-за пояса.

— Что ты хотел? — не понял Ислам. — Надо торопиться.

— Ты меня не понял. — Мовса подступил ближе к Исламу. — Я не уеду отсюда, пока не прикончу тебя, продажного шайтана.

— Что ты сказал? — Ислам запоздало отпрянул.

У Вахида не было выбора. Если они помешают Мовсе, то сорвут операцию. С другой стороны, помощь Исламу лишь ненадолго продлит его жизнь. Он был обречен, и Вахид решил использовать это в своих интересах.

Он сделал шаг, оказался за спиной проводника, обхватил его левой рукой, а правой ладонью закрыл ему нижнюю часть лица. В следующий момент тело вздрогнуло от удара в грудь. Некоторое время Вахид удерживал Ислама, вздрагивающего всем телом. Наконец он затих. Вахид убрал со рта руку, вытер ладонь об его безрукавку, после чего осторожно положил тело на землю.

— Зачем это надо было делать сейчас? — напомнил о себе Шамиль. — Вдруг водитель не повезет нас без него?

— Куда он денется? — Мовса присел на корточки и, судя по звукам, чистил о землю нож. — Довезет вас.

— Почему нас? — насторожился Вахид. — Разве ты не едешь?

— Я выполнил свою работу и теперь вернусь домой, — ответил Мовса.

Вахид был готов зарычать от досады. Он рассчитывал на Мовсу.

— Ты пойдешь с нами, — неожиданно принял решение он.

— Почему? — удивился Мовса.

— А где гарантии того, что ты не обманул нас и сам не работаешь на русскую разведку или ФСБ?

— Тогда зачем ты помогал мне?! — Мовса выпрямился.

— Я же не знал, что ты не собираешься идти дальше.

— Что же теперь поменялось? — недоумевал Мовса.

— Теперь я стал подозревать, что ты обманул меня. Предатель не Ислам, а ты!

— Как ты мог такое подумать? — возмутился Мовса.

— Знаю я таких, — стоял на своем Вахид. — Решил убить двух зайцев. Нас подставить, когда в Москву вернешься, и дело сделать.

Мовса лишь в последний момент почувствовал, как у него за спиной возник Шамиль, шагнул вперед и налетел на кулак Вахида. Батаев успел поймать тело, отброшенное назад.

— Бери его за ноги, и понесли к машине, — пропыхтел Шамиль, одной рукой удерживая тело на весу, другой беря с земли сумку.

— Ислам? — раздался заспанный голос, когда Вахид открыл дверцу машины.

Друзьям сразу стало ясно, что мужчина, сидевший за рулем, только что проснулся.

— Нет больше Ислама. — Вахид стал бесцеремонно вталкивать на заднее сиденье старого «Опеля» Мовсу, так и не пришедшего в себя.

Неожиданно водитель выскочил из-за руля и отбежал от машины.

— Кто вы? — испуганно спросил он.

— Свои, — спокойно ответил Вахид. — Этот человек только что убил твоего Ислама, а нам сказал, будто тот предатель. Мы везем его с собой, чтобы разобраться.

Вахид не исключал, что водитель «Опеля» заодно с Исламом работал на МВД Чечни, а раз так, то из ситуации нужно выжать максимум пользы.

Водитель нерешительно подошел ближе.

— Надо торопиться. У нас на все три часа. Не успеете, плохо дело.

Был поздний вечер. Город натянул на себя покрывало тревожной тишины и наконец-то задремал. Опустившаяся темнота съела людей и звуки. Лишь изредка что-то гремело в направлении Донецка, да пару раз по улицам промчался патрульный «Хаммер» с пьяными солдатами.

Гниляк оттолкнулся от стены и подошел к пленнику с самой русской фамилией Иванов, лежащему на полу. В желтоватом свете электрической лампочки лицо ополченца, посиневшее от побоев, казалось черным, а сам он походил на большую тряпичную куклу. Иванов лежал на животе, повернув голову вправо и раскинув руки. Величко приподнялся на стуле и перегнулся через стол:

— Он случайно не помер?

У этого солдата был самый маленький в группе рост. Разумеется, все в насмешку называли его Великаном.

— Что? — громче обычного спросил Зинченко, развалившийся на раскуроченном кресле, и вынул из уха миниатюрный наушник плеера.

Он родился и вырос в Одессе. Белобрысый парень со слегка оттопыренными ушами не расставался с плеером даже во сне. До войны он работал мотористом на речной барже и теперь отзывался на кличку Речник. Все время, пока Гниляк истязал колорада, Речник дергался и раскачивался в такт музыке, слышной только ему.

— Ничего! — с раздражением бросил Великан.

Речник проследил за его взглядом.

— Что, готов?

Гниляк наступил ополченцу на голову и несколько раз катнул ее ступней из стороны в сторону.