Анатолий Сарычев - Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина

– Покрути второй кран! – посоветовал Купцов, снимая с себя форму.

Едва только Федоров крутанул второй кран, как вода заметно потеплела.

– Спасибо, товарищ лейтенант, – поблагодарил Федоров, вставая под горячую воду, заметив про себя, что с удовольствием употребляет второе офицерское звание не только по отношению к напарнику.

Быстро намылившись, Федоров с удовольствием помылся, потом, выйдя из-под душа, вытерся поданным Купцовым полотенцем и, сев на скамейку, не торопясь начал надевать синий спортивный шерстяной костюм.

– Куда нас занесет кап-два? Очень он странный! Наш майор намного проще, несмотря на то что он вообще-то целый полкан [3].

«Тогда получается, что Соколов – генерал-майор!» – мысленно ответил Федоров, смотря на фыркающего под душем Купцова.

Поезд тем временем замедлил ход и остановился.

– На стоянке сливать воду на рельсы нельзя! – предупредил Федоров, беря со скамейки полотенце.

– Сам знаю! – огрызнулся Купцов, выключая воду.

– Злой ты чего-то сегодня, – оценил поведение напарника Федоров, подавая полотенце.

– Не люблю непонятки! То нам задачи ставил странный майор Иванов, то теперь свалился какой-то странный кап-два! – отозвался Купцов, быстро одеваясь.

Идя по коридору, Федоров бросил взгляд в единственное незашторенное окно и увидел Иванова, садящегося в стоящую на перроне черную «эмку».

Иванов, уже садясь на заднее сиденье легкового автомобиля, резко вскинул голову и бросил на вагон злой взгляд.

«Вот и заработал я еще одного врага! В чине полковника-энкавэдэшника! Да и Соколов – темная лошадка, хоть и во флотской форме», – оценил ситуацию Федоров, проходя мимо двух закрытых дверей купе.

– Ты давно знаешь этого кап-два? – напрямую спросил Купцов, останавливая Федорова.

– Видел разок во Владике, – не очень определенно ответил Федоров, смотря на абсолютно пустой перрон.

Совершенно кстати вагон дернулся и перрон поплыл назад.

Федоров осторожно открыл дверь своего купе и обнаружил Соколова в тренировочном костюме, сидящего за столом, на котором имелись три солдатские жестяные кружки, из которых вился дымок, и три рюмки, доверху наполненные прозрачной жидкостью.

– Давайте выпьем за ваши вторые звездочки, – предложил Соколов, испытующе смотря на Федорова.

«Кап-два придумал какую-то каверзу! Но какую? Надо в темпе просчитать ситуацию и дать ответ! Почему водка налита в три рюмки?» – задумался Федоров, смотря, как Купцов одним махом опрокинул стопку и, схватив кусочек сала, положил его на хлеб.

Федоров посмотрел на кап-два, который, продолжая держать рюмку, иронически улыбался.

Вагон резко затормозил, и непроизвольно Федоров дернул рукой. Часть водки выплеснулась на стол. Повинуясь какому-то неосознанному побуждению, Федоров выпустил рюмку из рук. Рюмка упала на стол, покатилась и полетела вниз, где у самого пола Федоров поднял ее, не дав коснуться ковровой дорожки.

И только напарник поднес руку с бутербродом к столу, как его голова упала на грудь и сам он начал заваливаться в правую сторону.

Соколов обнял Купцова за плечи и аккуратно положил напарника на койку.

Федоров подхватил ноги напарника и, одним движением сдернув с них тапочки, положил их на койку.

Соколов тем временем выскользнул из-за стола и переместился на противоположную койку.

– Что случилось с Купцовым? – задал вопрос Федоров, переставляя купцовскую рюмку к окну.

– Ничего страшного. Я подсыпал ему в рюмку снотворного, и теперь он спит и не будет мешать нам говорить. Ведь мы столько времени не виделись! – пояснил Соколов, на секунду опустив длинный ноготь мизинца в свою рюмку.

– И от такого легкого касания ногтя человек вырубается? – удивился Федоров, с опаской смотря на своего собеседника, обнаружившего такие странные познания.

– Это специальное снотворное, разработанное нашим НИИ. Мгновенно вырубает человека на двенадцать-двадцать часов, в зависимости от массы тела, – пояснил Соколов, снова наливая в рюмку Федорова водку из стоящей на столе бутылки.

– Прошу прощения, товарищ капитан второго ранга! Можно я рюмку вымою? – спросил Федоров, беря в руки полную рюмку с явным намерением выплеснуть водку на пол.

– Водка нормальная! Хочешь, поменяемся, старшина? – предложил Соколов, протягивая Федорову свою рюмку.

– Я лучше чайку, – покачал головой Федоров, который был сильно ошарашен всем увиденным.

– Надо все-таки немного выпить! Сначала за упокой твоей и купцовской души, а потом и за ваши лейтенантские звездочки! – предложил Соколов, снова протягивая Федорову рюмку.

Одним движением Федоров выпил водку и, подняв глаза на кап-два, с удивлением смотрел, как тот не торопясь потягивает ее содержимое.

– Начинай приучаться пить водку мелкими глотками, осторожно, представляя, что ты пьешь хороший коньяк или марочное виски.

– Да я никогда в жизни не пил коньяк, тем более виски, о котором только слышал, – развел руками Федоров.

– Первым делом ты должен помнить, что никогда нельзя пить, особенно в незнакомой компании, что я тебе и продемонстрировал на примере твоего товарища, который будет спать без задних ног до завтрашнего утра, – начал рассказывать Соколов, снова мелкими глотками выпивая водку.

– Прямо шпионские страсти! – мотнул головой Федоров, по примеру своего собеседника выпивая водку мелкими глотками.

– За эти две недели тебе предстоит много узнать. И самое главное, с этого момента ты больше не скажешь ни одного слова по-русски! – приказал Соколов, переходя на английский язык.

– О’кей, чиф! – тут же отозвался Федоров, переходя на английскую мову.

– Теперь, как настоящие англичане, переходим на настоящий английский виски! – громко объявил Соколов, вынимая из сумки поллитровую бутылку, на которой чернела большая надпись: «ARDBEG». Далее последовали две бутылки лимонада, бутылка минеральной воды и бумажный кулек, из которого Соколов высыпал прямо на стол небольшие орешки, покрытые белым налетом.

– Никогда не видел такой бутылки! – покачал головой Федоров, широко раскрывая глаза.

Федоров сам не заметил, как сказал фразу по-английски.

– Слушай внимательно и запоминай! – приказал Соколов, ставя на стол толстостенные стаканы, расширяющиеся кверху, в количестве двух единиц.

Открутив винтовую пробку, Соколов налил в каждый стакан темно-коричневой жидкости на два пальца и протянул один стакан Федорову.

– Что так мало? Жалко, что ли? – удивился Федоров, беря в правую руку предложенный стакан.

Втянув носом воздух, Федоров почувствовал запах торфа и сморщил нос, показывая свое отношение к налитому напитку.

– Я тебе уже говорил, старшина, что ты чрезвычайно наглый парень! И еще раз повторяю: не борзей! – сморщился Соколов, отхлебнув глоток заграничного пойла.