Александр Тамоников - Неистовый узник

– Ткач, ты где?! – будоражил эфир хрип комбата. – Повтори, ты вызываешь огонь на себя?

– Какого хрена на себя, товарищ майор?! – опомнился Илья. – Мы похожи на самоубийц?! Мы уже в колодце! Огонь, товарищ майор!

Он отбросил рацию, схватил винтовку. Силовики опять пошли в атаку. Чья-то голова воспарила над гребнем, и Илья вбил ее обратно кучной очередью, затем принялся стрелять по кругу, чтобы никто не влез раньше времени. Беженцев уже пропал в дыре, за ним свалился Ромка. Фещенко подавал отчаянные знаки: давай, командир! – и тоже пролез в вертикальную шахту, облицованную кирпичной кладкой. Илья летел как на крыльях. У шахты немного замешкался – повернулся, чтобы оценить обстановку, демоны уже вылезли! – и прыгнул в люк, пытаясь зацепиться ногой за скобу. В этот момент две пули поразили грудь! Сначала одна, потом другая! Его встряхнуло, в глазах потемнело, боль в груди была дикая. Он не помнил, как свалился вниз, увлек за собой Фещенко. Не помнил, как взорвался первый снаряд, похоронив под массой взлетевшего железа нескольких силовиков. Потом взрывались другие снаряды, наверху творилось что-то безумное. Разбегались выжившие счастливчики. Илья лежал в узкой шахте в какой-то скрюченной позе, под ним стонали люди, дрожала земля, сыпались кирпичи из кладки. Нельзя сказать, что он бесповоротно потерял сознание, бронежилет выполнил свою миссию, но несколько ребер, похоже, все-таки сломаны…

Илья смутно помнил, как спустя целую вечность кто-то спустился по скобам в шахту, светя фонарем, и удивленно присвистнул:

– Ничего себе, мужики, да тут их целое лежбище! Вот они куда спрятались! Але, военные, вы еще живы?

– Ты кто? – прохрипел Илья.

– Лейтенант Курочкин, – жизнерадостно отозвался «спасатель». – Прибыли по просьбе вашего комбата. Выходить будем или отдохнем? О, срань святая, – всмотрелся лейтенант. – Да тут у вас целый лазарет… Эй, братва, веревки сюда, будем вытаскивать болезных!

– Итак, Илья Владимирович, – вкрадчиво произнес собеседник и приготовился записывать ответы в блокнот, – вы целых два дня находились в компании сотрудника Службы Безопасности Украины майора Зейдлица и вели с ним общие дела. Вы знали, что этот человек курировал группу Калаченко, нанесшую вред нашей инфраструктуре. Потом, по вашему уверению, этот господин погиб при странных обстоятельствах… Вы не могли бы подробно описать, какие дела вас связывали с майором СБУ?

– Я сейчас тебе опишу, старлей, – со зловещим придыханием вымолвил Илья и начал приподниматься с кровати. – Я сейчас тебе все опишу. Ты у меня сейчас половины зубов не досчитаешься. Что, старлей, лавры НКВД покоя не дают? Новый 37-й мерещится? Сейчас я тебе устрою 37-й! Сейчас я тебе такое устрою, ты у меня живо ХХ съезд КПСС вспомнишь… А ну, пошел отсюда, пока я не очень злой!

Молодой сотрудник разведуправления республиканской гвардии побледнел, сполз с табурета и попятился к двери, прижимая к груди блокнот. Илья сделал угрожающий шаг, и незадачливый офицер быстро выскользнул из палаты. Надо же, допрос ему решил устроить. Совсем страх перед спецназом потеряли. Илья перевел дыхание, поморщился. Грудь, стянутая бинтами, еще болела. Врачи говорили, что ничего страшного, зарастет как на собаке. Подумаешь, несколько ребер сломал. Скрипнула дверь. Он спохватился, запахнул пижаму. Но это был всего лишь Антон Беженцев. Он носил аналогичную больничную пижаму, опирался на костыль, в этой же руке умудрялся держать пакет с чем-то тяжелым.

– Ну, ты чего, командир, идешь? – прошептал он, воровато глянув в коридор.

– Да, Антоха, точно, – опомнился Илья. – Пошли.

Они на цыпочках прошли по больничному коридору. Был поздний вечер. В палатах госпиталя горел свет, а вот в коридоре его экономили. Из палаты номер шесть доносился ворчливый голос – дежурный санитар Ордынцев («охотник на уток», как остроумно называл его Антон) «заговаривал зубы» кому-то из больных. Палаты спецназовцев располагались на первом этаже. В конце коридора был пост дежурной медсестры. Там горела настольная лампа, доносился богатырский храп. С медсестричкой – «украшением лазарета» – откровенно не повезло: у медицинской работницы по имени Татьяна Сидоровна было грозное лицо, «выпуклая» талия и полтора центнера живого веса, которые не могла откорректировать никакая война. Медсестра спала, слава Создателю. Бойцы прошмыгнули мимо нее, свернули на лестницу в подвал. Дальше было проще. Беженцев уже приноровился к костылю, спускался быстрее, чем Илья без костыля. В подвальном коридоре горела лампочка. Они прошли еще немного и постучали в дверь подсобки условным стуком.

– Ну, где вас носит? – зашипел Рома, колдующий у накрытого раскладного стола. Он тоже был в пижаме и с перевязанной рукой. Это не мешало ему кромсать ножом помидоры и посыпать их солью.

Подсобное помещение было довольно просторное. Швабры и ведра составили в угол. Имелись стулья и даже лавочка. Недостатком «распивочной» являлось отсутствие замка на двери.

– Принес? – с надеждой спросил Фещенко. Излишне говорить, что он носил точно такую же пижаму, а еще голова у него была перевязана.

– Принес, цена нормальная, – торжествующе проговорил Беженцев, достал из пакета бутылку водки, банку дефицитных прибалтийских шпрот, а остальное сунул под стол.

– Отлично, ну, давайте, мужики, сели, выпили, пока не началось. – Фещенко начал выставлять на стол стаканы. «Выздоравливающие» загремели стульями. – За освобождение, – провозгласил он первый тост.

Спецназовцы сомкнули стаканы, выпили, закусили.

– В смысле? – спросил Рома.

– Выписывают завтра, – объяснил Фещенко, с аппетитом чавкая помидором.

– Счастливчик, – вздохнул Беженцев. – А меня только через неделю.

– И меня, – расстроился Латышевич. – Вот же судьба – змеюка подколодная…

– А я хоть сейчас могу уйти, – сказал Илья, – только не хочу, не отдохнул еще. И разведка достает, требует подробностей о том, как мы снюхались с майором СБУ. Зря мы об этом рассказали. Теперь дело шьют, демоны.

– Да идут они лесом, – фыркнул Фещенко, – мы комбату настучим, он заступится. Наш комбат мужик нормальный, хотя и истерит иногда как баба.

– Не поминал бы ты черта… – осторожно заметил Беженцев.

Скрипнула дверь в подсобку. Все застыли. Вошла Олеся в белом халате и шапочке – униформа ей очень шла. Она неплохо выглядела – улыбалась, в глазах поблескивал ироничный огонек, из-под шапочки выбивались пышные локоны. Да и халатик смотрелся весьма эротично.

– Так-так, – сказала она, – выпиваем, стало быть, граждане больные. «Мальчишник» устроили, греховодники несчастные.

– Он самый, – ответил Илья, приставляя к столу свободный стул. – Присаживайся, милая. Не волнуйся, как-нибудь в церковь сходим в свободное от грехов время. Выпьешь, закусишь?